Персик

На теле царицы шелка ничего не весят,
С гепардовой шкуры устало глядит Антоний…
Царица велит, чтобы лучший в Египте персик,
Но только что сорванный, ей принесли в покои.

Расчетливый римлянин тщится понять причуду:
«Зачем, среброликая? – в голосе укоризна. –
Ведь лучшие персики так далеко отсюда,
А люди помчатся в ночи, покорясь капризу.

Измученно лошадь споткнется, и самый быстрый
На камни слетит в темноте и сломает спину.
Другого сожрет в отцветающих тамариксах
Уже возле самого дерева лев пустынный.

А третий, наверное, будет змеей ужален,
Когда за плодом ароматным протянет руку.
Последние двое поссорятся и, сражаясь,
Доставят трофей, только все же убьют друг друга.

Зачем, если вдоволь плодов возлежит на блюде,
Довольно вина и курения терпко-пряны,
Мы рядом и ночь, и уснувший дворец безлюден,
Лишь крутится рядом домашняя обезьяна…».

Царица ему улыбается, как пантера,
Лукаво глядит и ведет по щеке ладонью:
«Ты прав, я могла бы в желаниях видеть меру,
Но яд прилагается к скипетру и короне:

Ведь надобно дело для диких и слишком рьяных –
Арены и войны, и призраки кровной мести…
Я просто велю, чтобы мне приносили персик
И фруктом кормлю бестолковую обезьяну".