Дунауйварош

Дунауйварош. Холодное, низкое небо
блеклою краской размазано между домами.
В доме напротив подходит к оконной раме
мне незнакомая женщина в платье из крепа.

Длинные волосы черными змеями вьются...
Ах, не тебя ли когда-то писал Модильяни?
Ах, не тебя ли я видел в тяжелой раме
в городе, где по-другому живут и смеются?

Дунауйварош. Открою окно нараспашку,
буду дышать заводским нескончаемым дымом.
Милая, скажешь ли, кем ты была любима,
чью по утрам надевала, смеясь, рубашку?

Где-то внизу по дороге ползет Икарус.
Мне и представить до боли невыносимо,
что можно быть по-парижски другой, красивой
в городе под названием Дунауйварош.

Все. Ты отходишь. Там дети, наверно, рядом,
требуют каши, рубашек, играть в приставку...
Что я пристал к тебе? В горле комок и давка,
давка из слов, тех, которых писать не надо.


Вдохновляясь О. Генри:


"Вот так, словно в отместку за насмешливый укор, который поэт бросил Романтике, словно кара за то, что он отрекся от неумирающего духа юности и красоты, это видение властно предстало перед ним, чаруя и обвиняя. И столь преображающей была его сила, что в единое мгновение весь мир Рэвнела стал иным до последней своей частички. Грохотанье груженых подвод, проезжающих мимо ее дома, было теперь басовым аккомпанементом к мелодии любви. Вопли газетчиков превратились в птичий щебет, деревья за его окном — в сад Капулетти, привратник стал великаном-людоедом, а сам он — рыцарем с копьем, мечом и лютней.
Вот так является Романтика своим избранникам в чащобах кирпича и камня, когда, полагая, что она заблудилась в дебрях большого города, ее разыскивают с полицией".

"Розы, резеда и романтика"

для  http://www.stihi.ru/2016/10/19/9812