Прекрасная воровка

Путешествуя поездом, однажды довелось встретить интересного собеседника. То был высокий статный мужчина интеллигентного вида и довольно крепкий для своих под семьдесят лет. Он сильно был выпивший, но речь вёл весьма членораздельно и достойно:

- Я юрист, а начинал простым следователем в прокуратуре одного сельского района на западе Казахстана. И если я вам ещё не надоел(тут он оглядел троих собеседников одним из которых был я), то развлеку одной историей …

Все трое естественно закивали в знак уважения к обычаю, возрасту и положению высокого блондина. К тому же и картишки и еда изрядно поднадоели пассажирам поезда Алматы – Астана. Высокий господин преобразился (помолодел что ли), приосанился и седой чуб весело заплясал под перестук колёс на его потрескавшемся морщинами лбу:

- В далёкие семидесятые ещё при советах занимался я проверками овцеводческих бригад. Работалось весело, напористо. Кумыс лился рекой, и барашки подносились.

Но дело не в том. Однажды вызвали меня в районную прокуратуру и говорят: «Распоряжение пришло направить в город холостого, партийного работника

с хорошей характеристикой и, мол, решили, что лучше тебя больше некого».

Я конечно для порядка запротестовал, было: « Не гоните, куда же я от родного коллектива?». Короче оказался в городской прокуратуре, и первое дело дали простенькое – воровство в студенческой общаге. Тем более простое дело, что все виновные уже признались, и мне оставалось лишь юридически грамотно все оформить и сдать дело в суд. Это было мелкое воровство трёшки рублей кажется, но по советским законам тянуло на лет до двух. Проворовалась некая Айгуль, а потерпевшей была её подруга по комнате. То дело для меня оказалось весьма не простым и, пожалуй, даже самым запоминающимся…

Тут высокий блондин выпил стакан водки , крякнул , закусил и вытер по- простонародному рукавом рубашки несуществующие усы:

- Приступил к делу с того, что вызвал эту самую Айгуль. И вот представьте себе, что этот обычный рядовой вызов на допрос всполошил, чуть ли не пол прокуратуры! Когда виновницу вели по коридору, поглазеть на гражданочку, выпорхнули все без исключения следователи! Так она была красива! Она была прекрасна, но что там слова… Слов таких не найти. Если, правда, что спускаются иногда ангелы на грешную землю, чтобы сравнили людишки себя с красотой небес и чтобы посрамились, то это был как раз такой случай. Конвоир в тот день лишь на третий раз услышал моё: «Ждите за дверью». Неохотно он покидал кабинет! Заглянул даже главный прокурор области, чтобы так сказать поддержать морально и удержать от соблазна. Это позже я узнал от самой Айгуль, что трёх следователей, ведших её дело, отстранили « ввиду морального несоответствия», одного из троих уволили из органов,

а на третьего завели уголовное дело за попытку склонить к любви против воли.

Теперь мне стала ясна вся подоплёка моего головокружительного взлёта, из глухого района прямиком в областную прокуратуру… Судьба дала мне шанс выпутаться из бесконечных попоек в чабанском захолустье и из череды свадебных генеральств районного масштаба. Мне так же предстояло отстоять честь Советской Прокуратуры пред лицом Ангельской красоты…. Это ведь сейчас продажность нашего брата в порядке вещей, а тогда это было ЧП! И потом дело было взято на контроль партийным руководством области.… Тут уж, как говорят русские, либо пан - либо голова в кустах. Первым делом я сбил налёт воровской бравады и романтики с самой Айгуль (было больно орать на неё..), во вторых – перевёл девушку из общей камеры предварительного заключения в отдельную, чтобы воровки и прочий люмпен - пролетариат не сбивал бы ангелочка с пути истинного. В третьих - я стал вызывать мою Айгуль… Я сказал «мою»?! Короче стал вызывать её ежедневно и оставлять у себя допоздна…

Тут в нашем купе воцарилось многозначительное молчание, и оно становилось тем более многозначительно, чем длиннее выдерживал паузу рассказчик. Впрочем, дожевав жареную балхашскую рыбёшку, юрист продолжил:

- Что замолчали? Знаю я вас.. Вот ты (ткнул в меня пальцем как в самого молодого) о чём молчишь?

- А почему я?

- Отвечай когда спрашивают! (оставалось идти ва-банк)

- Вы… её… тогойть?

- Что?

- Ну… вы с ней … замутились (не хотел бы оказаться у него допрашиваемым).

Отставной прокурор гомерически зарж.., извините, засмеялся, то и дело, повторяя моё фирменное «замутились». Он смеялся до слёз, давясь вкуснейшей рыбой. Скучающие зеваки столпились у нашего купе, а попутчики натянули на лица осторожные понимающе-снисходительные улыбки.

Вдруг мастер допросов осёкся и уже с грустью продолжил:

- Ну почему вы все такие? Почему бы не подумать о человеке хорошо?!

Ведь и у вас есть мать, отец, сёстры. А ведь кто-то может плохо думать и о них.

Где человечность, порядочность, совесть? Неужели все ваши мечты, шутки, дела

вокруг того, что пониже спины и пупка?!

Горло сдавило комом, но я не бросился обнять этого

дряхлеющего Рыцаря как друга, брата и товарища по несчастью жить

в несовершенном мире. Хотелось послушать историю до конца:

- Да ну вас всех, но на чём же я остановился? Да, друзья мои, вы промахнулись.

Я её не тронул, но берёг как сестрёнку неразумную, слабую, оступившуюся. Я научил

её печатать на машинке, и она оказалась превосходной машинисткой! Начальство

не одобрило, но и запретить не решилось. А я любовался ею! Стук машинки

казался мне звоном райских колокольчиков, Сама Айгуль тоже не особо рвалась в

камеру. Начальство потребовало завершить дело в кратчайшие сроки, но я всячески

оттягивал разлуку. Знали бы вы, что со мной происходило, когда наши пальцы

невольно соприкасались,… Она была клептоманкой, но советский закон не признал бы

её психически неуравновешенной. Такое случается с современными людьми: им, зажатым

в клетках городских квартир и сотен условностей, очень не хватает ощущения

остроты жизни. Наряду с обонянием, острым зрением, инстинктом борьбы и

выживания человечество теряет и радость бытия. Эта невостребованность порою

выталкивает наружу иные, часто не пристойные инстинкты. Вот и тащат как сороки

в супермаркетах всякую блестящую мелочёвку. Родители подозреваемой оказались

порядочными, трудолюбивыми, но беспомощными хоть как то помочь воровке дочери

в её беде… Я обещал несчастным родителям облегчить судьбу Айгуль. Обычно

подобные дела не доводятся до суда, заканчиваясь мировым соглашением, но не в

случае с Айгуль… Пострадавшая и слушать не хотела о прощении пусть даже и за

немалые деньги. Она так страстно желала справедливого возмездия, что я заподозрил в

этом очень личный, очень неприличный мотив… Красивая молодая женщина мечтала

наказать другую за то, что та была «ангельски красива». Я не стал четвёртый раз

наступать на те же грабли, что и мои предшественники, пытаясь уговорить

потерпевшую сжалиться…

- И что вы придумали?

- Вызвав пострадавшую на собеседование, как бы невзначай встретился с ней в

коридоре и постарался понравиться молодухе как мужчина. А я был джигит не из

последних… Мигом мы оказались в близлежащей столовой. Время было

обеденное, где за непринуждённой беседой, перемигиваниями и двусмысленными

намёками я завоевал сердце Зейнаб. Да, кажется, так её звали. Потом полилась

восхищённая речь о том, как передо мной простым районным следователем вдруг

открылись великие перспективы занять, быть может, даже кресло прокурора

республики (тут я заметил, как предательски запылали щёчки «главной прокурорши»).

Затем по советским обычаям последовало с моей стороны приглашение в кино на

самый поздний сеанс и лишь после (по сценарию) я театрально обнаружил, что как раз

являюсь тем новым следователем, которого ждёт с десяти утра самая удивительная

«оказывается красавица» Зейнаб. Бедняжке возомнились персональная дача и личный

водитель на государственной «Волге», её уже не интересовала, какая то там Айгуль. И

конечно же, если это так нужно для улучшения показателей снижения преступности, то:

« Да, она Зейнаб самолично отказывается от своих показаний и прощает дурнушку

Айгуль». Вот до чего договорилась размечтавшаяся студентка, когда мы подошли

к дверям моего кабинета. Мне лишь оставалось всё это грамотно оформить. По новой

версии выходило, что потерянная трёшка нашлась в матраце, а глупышка Айгуль с

испугу оговорила себя в воровстве. Такой исход оказался самым приемлемым и для

начальства и для всех. Вот только Айгуль, как мне показалось, неохотно прощалась со

мной. У меня осталась лишь фотография, где мы с ней вдвоём смеёмся о чём - то…

Прокурор выдержал паузу и продолжил:

- И всё же у этой истории оказался печальный конец. Восемь лет спустя в аэропорту

города N я узнал знакомый силуэт и как мальчишка бросился, было обнимать мою

Айгуль, но то была её сестра. Она сказала, что Айгуль к тому времени отбывала уже

второй тюремный срок за воровство…

Тут поезд остановился на станции «Караганда» и я спешно покинул болтливую

кампанию, не забыв прихватить визитку большого начальника. Обычно, по мере

удаления от поездов, я легко расстаюсь с услышанным под перестук колёс и

стаканов, но не в этот раз. Мне страшно хотелось разузнать подробнее о судьбе

 

прекрасной воровки. Но ещё больше мне хотелось увидеть ту фотографию, без которой

 

я не смог бы написать этот рассказ…