Такая жалость видеть пустые глаза

Такая жалость видеть пустые глаза.
Надменностью пышут, не видно лица.
Искрится в них безразличие люто.
На всех наплевать им стало как будто.
И равнодушье задушило сердца.
Гнилью пронизанные ходят тела.
То все шатаются, о чем-то поют,
То голосят, мол, что мало дают.
Не беспокоятся о судьбах других,
Таких же к чужому несчастью глухих.
Такой же, по сути, бездарной пластмассы,
Где искорки нету, нету алмаза.
Один на другого похож, да и тот,
Как личность, давно за забором подох.
Где в общих умах омертвевшая осень
Под куполом черепа листья разносит.
Она правит балом, желтит в пустоте.
Ветер разносит её по ржавой земле.
А на мрачный закат он веет одну
Пустословно наполненную песню свою,
Что мы не обычны, отличаемся вместе.
Не думая, лишь делаем вид по отдельности.
И так у нас будет, как всегда и бывало:
Учёных так много, но умных-то мало!
И каждый из первых оригиналом вдруг стал,
Таким необычным, как яркий кристалл!
И стало их много, что понял я сразу,
Как иллюзорны эти лживые массы,
Что об уникальных себе говорят.
А сами, как толпы серых мышат:
Всё также себе ищут жирный кусок,
За который подавятся, стрельнут в висок.
За который не жаль будет им расплатиться
Жизнью других, прекратив вереницу
Течение дней всех крысиных товарищей.
И при их смерти почти опьяняюще
Своим притворяющимся обмолвиться ртом,
Что все они были важны как никто!
На деле же, каждый из них — шестерёнка,
Пружина системы, игрушка ребёнка,
Что только во множественном будут числе,
Ведь каждый там слабый сам по себе,
Не может сам думать и дело решить,
Чтоб что-то сработало — нужно внушить.
Чтобы был толк нужно стать серым,
Не тем веществом, что в мозге есть целом,
А массой стать серой, чтоб не бы;ло углов,
Чтобы не отличался ты наборами слов.
Чтоб оставалась пустой голова,
И летом бы в сердце настала зима.
И стала бы фиолетовой явь,
Сквозь призму которой я пытался понять,
Действителен с нами ли метаморфоз?
Весь этот психический общий гипноз,
Что уподобляет нас одинаковым бревнам,
Тебя заставляет таким же быть ровным,
Заставляющий всех нас выбирать под копирку:
Весельем страдать или брать в руки бутылку.
Где же тот код, что из закономерности выпал?
Тот праздник, который не может быть липой?
Увы, не найдя его среди копий,
Вечно блуждающих жалких подобий,
Устал и отчаялся я праздник искать,
Себя обретая, раз за разом терять,
Не горю я доказывать свою правоту,
Может, кто-то и может, но я не могу.
Не хочу я сменять направленье течения,
Ликовать? Горевать? — не имеет значения,
Как и то, что на душе стало тихо и пусто,
Как и то, что мне нравится дешёвое искусство,
Подойду-ка я к зеркалу, посмотрю в отражение,
Лица не увижу и глаз отрешение.
Тогда я скажу, тишину коробя:
"Такая жалость видеть себя..."

10/X/15