Двадцатый партсъезд

Добирался домой я товарным
В телогреечке без номерка.
Словно сном пролетели кошмарным -
Десять лет, я теперь не  зэка.

В кирзачах,  старой шапке- ушанке
С сидорком за  спиной и небрит,
Дали справку на сереньком бланке,
А душа,  как и прежде – болит.

На ходу спрыгнул я на разъезде   
Снег колючий, позёмка мела
На двадцатом сказали партсъезде,
Что закроют все наши дела.

Так за что  десять лет гнулся в шахте?
Ел баланду, клопов я кормил?
Но сказал вертухай мне на вахте:
«Ты взгляни, сколько рядом могил.

Повезло, я скажу тебе малый
И тебе там нашли б место мы.
Ну пускай  ты худой и усталый,
Но вернёшься  живой из тюрьмы.

Власть ведь может ещё передумать,
Нужен нашей стране уголёк.
Посадить нам тебя словно плюнуть,
Нет проблем намотать новый срок».

Сразу вспомнил я год сорок пятый:
«Смерш», особый отдел, трибунал.
Без вины десять лет  виноватый
Под землёю  в шахте  я отпахал.

Я ушел, запахнув телогрейку,
На морозе скрипела кирза.
Проклиная  судбину-злодейку,
Шапку я натянул  на глаза.

Добирался домой я товарным
В телогреечке без номерка.
Словно сном пролетели кошмарным  -
Десять лет, стал я бывший   зэка.
01 ноября 2016г Борис Беленцов