Пять сонетов из личного дела

1.
Я жизнь сыграл. Я клавиши истер.
Окаменели пальцы, как у статуй.
Моих мелодий простенький узор
Давно не слышен сквозь бетон и вату

Убогих мыслей и никчемных дел,
Побед фальшивых и поступков стыдных,
А по-другому жить я не посмел,
Болтаясь меж героями и быдлом.

Не перейдя заветную межу,
Не постеснявшись руку жать Мамоне,
Я сам себе теперь не докажу
Свою причастность к торжеству гармоний.

Но все ж бывало: обливаясь потом,
По слуху я играл, а не по нотам.

2.
Во мне проснулся прежний ловелас.
И я опять, краснея и волнуясь,
Благословлю всех женщин, что хоть раз
Мне невзначай когда-то улыбнулись.

Улыбки эти тихи и грустны,
Лукавы и нарочно старомодны.
Они тревожат утренние сны
Таинственным мерцанием Джоконды.

Им не нужна заоблачная высь,
Молитвы и магические числа.
Не знаю я, какой в них скрытый смысл,
Но то, что скрыто, много выше смысла.

И я шепчу, как только день проснется:
Пусть женщина мне нынче улыбнется.

3.
Что делать мне? Стихи мои слепы.
И мечутся, как муха, в паутине.
За каждым словом – мертвая пустыня,
В которой высятся подгнившие столбы

Придуманных не мной досужих рифм…
Следы пера неразличимо жалки,
Как предсказанья пьяненькой гадалки,
Как ставший правдой непотребный миф.

Свиреп, однако, дьявольский соблазн
Душонку втиснуть между букв и строчек,
Чтоб вслед за тем бессонной, жаркой ночью
В единственный за всю планиду раз

В обход стальных законов естества
Волшебными вдруг сделались слова.

4.
Как просто было раньше обольщаться.
Как просто было верить дуракам.
И принимать дерьмом пропахший хлам
За Божье откровенье и богатство.

О, как легко давалось исступленье
В веселом разгильдяйстве и любви.
И вкус измены был неуловим
Средь дружб, застолий, музыки и пенья.

Мне б снова записаться в недотепы:
Жизнь завернув в цветную мишуру,
Затеять с нею прежнюю игру
И псу под хвост послать нажитый опыт.

Однако поздно. Ломит поясницу.
И толку нет в руках держать синицу.

5.
Благодарю, мой ангел справедливый:
Ты обо мне все верно рассудил.
Не дал взлететь, но в землю не зарыл
И не спровадил пить с друзьями пиво.

Ты не прощал ни подлости, ни лести,
Ни тихой лжи, ни шумной похвальбы.
Всегда я слышал глас твоей трубы
Средь гомона проникших в душу бестий.

Не сострадал, но в ремесле суровом
Предвосхищал стенания и плач
То искрами негаданных удач,
То еле слышным сокровенным словом.

Я б жизнь прожил, наверное, иначе,
Но цену мне ты так и не назначил.