Все началось с... выдумка, неоконченное

Ему всегда казалось, что от волшебства сказки нас отделяет всего несколько шагов.
И с детства он видел эту сказку во всем… и удивлялся, что никто этого не замечает.
Первые пять лет осознанного детства (до третьего класса) его родители жили в доме, в подвале которого была маленькая прачечная. В прачечной, у глухой стены стояла старая еще немецкая стиральная машина, громадная как шкаф, с огромным иллюминатором-окном загрузки, работающая без ремонтов уже не один десяток лет. Через ее окно-иллюминатор, казалось, можно пропихнуть здоровенного мужика и совершенно его там выстирать.
Он никогда не рассказывал родителям, что в этой прачечной живет страшнейшая и коварнейшая баба-Яга. Крупная (под потолок) жилистая и исключительно сильная баба с янтарно-желтыми глазищами, крючковатым носом и корявыми, похожими на ветви старого дуба пальцами, выходила из стены и похищала людей. Одевалась она достаточно старомодно: темно-коричневое строгое до пола платье, застегнутое на мелкие черненькие пуговицы-бусинки до самого горла; черный отблескивающий фартук с огромным накладным карманом, коричневый платок на голове. Её большие уши без украшений рельефно очерчивались и под толстой тканью платка.
Ягу не интересовали худосочные мелкие детишки, поднимающие визг при первом к ним приближении. Объектами охоты были молодые женщины, приходившие стирать бельё. Под видом помощи молодухе Яга заговаривала с ней, отвлекала внимание, сильным ловким движением разворачивала стиральную машину загрузочным окном к стене. На задней стенке машины оказывалось точно такое-же окно-иллюминатор. Ничего не заметившая молодая женщина открывала окно, начинала загружать белье в стирку, и порой даже не успевала издать ни звука, как сама оказывалась в барабане. Смачно чавкал уплотнитель иллюминатора. Машина плавно возвращалась загруженным окном к стене, а старуха, мрачно усмехаясь, уходила обратно в стену.
Через день-другой, она появлялась во дворе, как-то резко, почти в два раза усохнув в размерах и подсаживалась на лавочку к обсуждавшим пропажу бабкам. Проходило еще минут пять-десять обсуждения, как все бабки уже были уверены в том, что молодуха либо сбежала со своим тайным хахелем, либо подалась на БАМ на заработки деньжищ, либо уехала на Сахалин… Да мало ли куда в поисках счастья способна уехать молодая здоровая женщина без явного повода, а тем более, если вдруг таковой обнаруживается?
Самым странным было то, что своей собеседницы бабки потом и вспомнить не могли, но каждая из них настаивала на своей прозорливости и первенстве в разгадке тайны.
А баба-Яга, мрачно посмеиваясь, заходила за угол дома и… исчезала в стене. Вот только что ее небольшая фигурка, отбрасывающая огромную черную тень, стояла на фоне серой оштукатуренной стенки, как вдруг исчезали сначала тень, а потом и старуха.
Бред, скажут взрослые… и будут правы… они никогда не задумываются над тем, почему дети именно в 5-7 лет боятся потерять мать. Может они еще видят то, что недоступно взрослым, и их уже научили бояться, в отличие от детей более младшего возраста…
В подростковом возрасте еще одним приветом из сказки для него стало желание найти свою единственную и прожить с ней «счастливо, душа в душу до самой смерти». Совершать подвиги в ее честь…Приключенческие книги, идеализирующие отношение к любимой женщине… Роскошный капитан Блад Рафаэля Сабатини… Совершенно не понятый Сервантес… достоинствами которого были признаны лишь честь и преданность… Честь и преданность… а еще… молчать о своих чувствах-симпатиях-влечениях…  и сверяться-сверяться-сверяться с Ее выдуманными книжными реакциями и сверять с Ней свои поступки и даже мысли…
Какие подвиги возможны в подростковом возрасте… Заниматься на фортепьяно и тарабанить гаммы, написанные кем-то в свое время музыкальные произведения, не встречающие отклика ни в сердце ни в душе… это, скорее, элементы мазохизма. Бредь.

***
Ему приснилось, что одно из мест силы связано с древним артефактом – золотой семиугольной пластиной первой цивилизации. Что она может сделать с человеком, он не думал. Ему так хотелось развязать все узелки в своей голове, обойти все предохранители, увидеть мир иначе и Её судьбу.

Он нашел-таки его… Скала «Белого шамана»…
Ему удалось окольными путями устроиться на сезон к геодезистам, которые прокладывали где-то здесь неподалеку ось трассы какой-то там очередной магистрали… то ли нефте-газопровода, то ли железной дороги…
У него получилось заинтересовать начальника отряда необыкновенным местом, рассказом о том, что пещера в скале изучалась НКВД и была замурована, что Белый шаман прожил в ней более трехсот лет, что и после его якобы смерти люди сталкивались с ним рядом с пещерой и в ней самой…
Проводники не охотно отнеслись к желанию гостей посмотреть тайное место. К его удаче, один из местных шаманов как раз собирался на ежегодное камлание и, после умеренного совместного возлияния и разговоров о тайном, экстрасенсорном, местах силы, решился взять с собой двоих.
Под предлогом помыться-отдохнуть-запастись продуктами в отряде был объявлен двухдневный выходной. Случай из ряда вон во время сезонных работ, но, как и любой отдых, воспринятый с энтузиазмом.

Встали затемно. Идти около тридцати км. Шесть часов ходу по дороге по сопкам могло вылиться в часов восемь-девять. Шаман с утра был мрачен, тайга ему молчаливо вторила. С обходом двух возникших откуда-то болот уложились засветло.
Скала выросла внезапно даже для видавшего всякое в этих местах шамана. Он сразу повеселел и пока разбивали палатку на берегу озера, в строго отведенном для этого, по словам шамана, месте, откровенно высказал свои сомнения показать скалу. Встретившиеся по пути новые болота вроде как усугубили эти сомнения, но то, что «Белый шаман» показался внезапно сам, рассеяли муть, вызванную, видимо, вчерашним возлиянием.
Шаман предложил гостям наловить в озерце рыбы, устраиваться на ночлег, а завтра поутру без опаски осмотреть скалу и замурованный вход. Сам собирался ночью камлать и потом полдня отсыпаться, чтобы к вечеру возвратиться с гостями в поселок.
Нехитрыми снастями из тут же срезанных удилищ на хлебный мякиш удалось за час надергать полтора десятка серебристых рыбок величиной с ладонь, и спустя еще полчаса над костром повис походный котелок для ухи. Несколько наиболее крупных рыбешек было решено запечь на угольках после того, как костер прогорит.
Вернулся шаман, отлучавшийся по каким-то своим надобностям. По-видимому, он был доволен как своим походом, так и навыками гостей, согласно кивнув на закипавший котелок и разложенную рядом для запекания рыбу.
Он достал откуда-то из под одежды холщевый мешочек, вынул из него веточку какого-то растения, бросил ее в огонь и внимательно следил, как она горит, как вьется дымок от нее и вслушивался в то, что говорит сам костер.
Смеркалось. Скала на фоне леса и быстро темнеющего неба казалась неправдоподобно белой и, даже казалось, выросла в размерах. После ужина настроение было благодушное, и гости лениво перебрасывались предположениями о геологических процессах, сформировавших данную местность и уникальный облик скалы.
Шаман от своей части ужина оказался, пояснив, что сытость снижает восприимчивость человека к проявлениям духов, и что его доля пойдет в качестве подношения духам, которые милостливо всех сюда пропустили. Он стал совсем немногословен и предупредил гостей о том, что после его ухода от костра не следует отлучаться. В его голосе не было угрозы, однако предупреждение было воспринято весьма серьезно, убедившись в чем он ушел. Как и ранее, когда он отлучался сразу после разбивки лагеря, шаман ушел к скале не напрямую, а куда-то влево. Не смотря на темноту, не было слышно шума от его шагов, как ни прислушивались. Возможно, там были тропинка, по которой он завтра отведет к скале, хотя по пути сюда его движения порой и напоминали игру актера Кайдановского в фильме «Сталкер».

Ему не спалось, он чувствовал внутреннее напряжение, как будто предчувствие чего-то желаемо-неотвратимого. Поднялся ветер, шум которого напоминал шум шторма на Финском заливе своей мерностью и неотвратимостью накатывания, когда каждая следующая волна кажется мощнее предыдущей, хотя на полотне палатки это почти не отражалось. Когда он вылезал из палатки, начальник отряда спокойно похрапывал в своем спальнике.
Деревья вокруг, в основном лиственницы, действительно ритмично качали вершинами. Тонкий поясок растущего месяца лишь слабо их освещал. Зато яркие отсветы пламени на видимой над деревьями части белой скалы, казалось, указывали, на мощь и ярость костра у ее подножия.
Не особенно раздумывая, он двинулся в сторону костра, забирая правее, чтобы укрыться за ближайшим, как ему казалось, выступом скалы. Потом, неоднократно вспоминая события этой ночи, он придет к выводу о том, что в его действиях не было ни капли любопытства. Скорее это напоминало движение ракеты с головкой самонаведения, перед которой вдруг возникла такая ясно различимая ЦЕЛЬ.
Ноги застревали в каких-то невидимых кустах, нижние ветви лиственниц периодически пытались зацепиться за волосы и одежду, но скала приближалась: она становилась все выше и вскоре заняла половину неба. Несколько раз он ощущал как будто уплотнение воздуха перед собой, но быстро приспособился находить в нем слабину и продавливаться внутрь невидимой преграды. Почва под ногами стала подниматься, деревья стали ощутимо реже.
Чтобы увидеть пламя костра, теперь ему необходимо было сдвинуться значительно левее, поскольку в своем стремлении он оказался почти на противоположной от костра стороне скалы, которая четко белела перед ним метрах в двадцати. На ее фоне земля между ним и скалой казалась черной лужей, что напомнило ему ночной маршрут в горах по узкой расщелине, прорезанной рекой в скалах. Не решаясь приблизиться к скале вплотную, он стал огибать скалу, как вдруг заметил, что перед ним изнутри скалы пробивается отсвет пламени костра. Трещина? Сквозной проход? Пещера?
Подойдя, он понял, что даже пятиметровый гигант может свободно, в полный рост войти в этот скальный коридор. Прикосновение к стене принесло ощущение гладкого твердого камня, что не соответствовало его представлениям о шероховатой поверхности известняка, из которого, как он думал, сложена скала. При этом явных следов обработки стен или потолка не наблюдалось.
Расстояние до противоположного выхода на глаз составляло не более двухсот метров, и он осторожно, взглядывая под ноги и на потолок, стал к нему продвигаться. Тут он первый раз почувствовал к себе чужое внимание, от которого вдоль позвоночника явственно побежали мурашки, а волосы от затылка до макушки стали дыбом. Он остановился, закрыл глаза, и сосредоточился на восприятии: кто-то холодно наблюдал за его реакцией, как страж или потревоженный во время сна хозяин.
Ощущая тяжесть и мощь этого внимания, он собрал в районе солнечного сплетения в комок янтарного света благодарность за знакомство и извинения за вторжение и рассеял его золотым дождем вдоль всей видимой части коридора. Тяжесть колыхнулась, и он почувствовал, как вокруг его головы и верхней части туловища стал концентрироваться холод. В его голове, независимо от его желания, стали мелькать высвеченные картинки младенчества, детства, юности, недавние события; но он видел их не так, как привык вспоминать, а с четким акцентом на фразы, мимику, движения, не успевая удивляться точности такого восприятия и остроты понимания событий. И вдруг холод отпрянул, и его обдало внутренним жаром: перед мысленным взором закрутился золотой семиугольник. Он вращался все стремительнее и стремительнее, пока не превратился в ослепительно золотой шар, который вдруг вспыхнул белым пламенем и исчез.
Он открыл глаза. В коридоре явственно пахло озоном. Тяжесть в голове сползла на затылок и ощутимо толкнула вперед. Подчиняясь этому толчку, он двинулся к отсветам пламени, видимым в конце коридора…

По его ощущениям, он шел уже почти час, а выход рядом с костром все не приближался. Оглянувшись, он не увидел начала коридора, в который вошел, и который затерялся во тьме. Все это время он ощущал, что его изучают, как муху, которую накрыли стаканом, и его нынешняя остановка породила у наблюдателя усмешку.
Поднявшуюся внутри волну неудовольствия он трансформировал в целеустремленность, благополучно миновав раздражение и злость, и, перейдя на быструю ходьбу с контролем дыхания, устремился к освещаемому отсветом костра выходу.
И снова по его ощущениям прошел час. Ничего не изменилось: он быстро шел по ровному, с небольшим боковым уклоном полу коридора, а выход не приближался. Вдруг он услышал сзади стремительно приближающиеся шаркающие шаги, и не успел обернуться, как что-то упругое толкнуло его в сторону, на стену коридора. Периферийным зрением он заметил высокую фигуру в белой одежде, которая вдруг хохотнула, и свет от костра в конце коридора погас. Но самой большой неожиданностью оказалось не то, что свет погас, а то, что он упал в темноту: видимой стены коридора не оказалось.
Он не ударился, сумев выставить руки и перегруппироваться, и под руками на полу он ощутил все ту же непривычную прохладную гладкость камня. Он замер, прислушиваясь, и собирая информацию об окружающем пространстве. Поднимающая голову паника оказаться в полной темноте оказалась детской шуткой по сравнению с той ватной тишиной, которая затопила все вокруг. Ему понадобилось минут десять на то, чтобы собраться, и восстановить контроль над пульсом: кроме звуков, исчезли и запахи.
Он мысленно прошелся по границе оболочки своего тела, убедился в сохранении тактильных ощущений, прочувствовал силу тяжести, прижимающей его к полу, прочувствовал работу вестибулярного аппарата, подтверждающего его горизонтальное положение, аккуратно подтянул под себя ноги, стараясь не менять направления, по которому он падал, и сел. Направив внимание внутрь себя, он ощутил дыхание, почувствовал его ритм, некоторое время понаблюдал за ним, потом сконцентрировался на восприятие ударов сердца.
Краем сознания мелькнула мысль: хотел когда-то подвигов? – Получи. И эта мысль горячим потоком поднялась по передней поверхности тела с низа живота по груди, разделилась по шее и двумя потоками за ушами накрыла темя, и стало намного уютнее. Тяжесть в затылке перестала ощущаться. Как ни странно, чувство пристального внимания также полностью исчезло.
Встав, не меняя направления падения, он несколько раз закрутил туловище, стараясь расставленными руками найти стены, однако ничего не обнаружил. Потом снял с себя штормовку, бросил ее на пол перед собой и сделал несколько осторожных шагов назад, прикидывая возможную ширину коридора. Вновь несколько раз закрутил туловище, стараясь расставленными руками найти стены, однако ничего не обнаружил. Сделал несколько шагов вперед и наступил на штормовку. Значит, направление сохранено.
Рассуждая логически, все произошедшее напоминало сказочные или виртуальные испытания по пути к ЦЕЛИ, а значит, его вели к его цели и злой умысел в том толчке исключен. Его толкнули в тот невидимый для него проход, где продолжается путь. Теперь нужно лишь его пройти.
Он поднял штормовку. В карманах были мобильник, спички и нож. Теоретически можно сделать фитили из полосок ткани и еще какое-то время освещать путь. Он надел штормовку, достал мобильник, - сети не было, включил фонарик в мобильнике и попытался с его помощью осмотреться. Помещение, где он находился, оказалось настолько огромным, что свет терялся в темноте. Светя себе под ноги, он, стараясь сохранить заданное направление, двинулся вперед. Пол оказался таким же ровным, как в коридоре, по которому он сюда попал…

Фонарик в мобильнике стал совсем тусклым, когда он заметил, что на него стали периодически накатывать волны неосознанного страха. Он остановился, убедился, что фонарик в мобильнике едва освещает пол на расстоянии шага и, выключив, положил его в карман штормовки. Затем закрыл глаза, и мысленным взором поднимаясь по телу, через дыхание начал искать в себе источник страха. Не найдя внутреннего источника, он осознал, что страх наведенный.
Он снял штормовку, положил ее перед собой, в том направлении, по которому двигался, и постепенно поворачиваясь вокруг оси, стал исследовать свои ощущения. Оказалось, что предложенное ему направление движения совпадает с предполагаемым источником страха. Он усмехнулся: этого и следовало ожидать. Нужно стиснуть зубы и продолжать движение, стараясь не пропустить новых ощущений.
Периодически накатывающий животный страх усиливался с каждым шагом и постепенно превратился в физически ощущаемую скручивающую мышцы пульсацию. Он помнил о том, что читал, как входы в места обитания древних защищены такими барьерами, но никак не мог предполагать такую интенсивность, когда от порога мышечной судороги всего тела отделяет только призрачная сила воли и сознания. В какое-то мгновение он уже почти ощутил, как закатываются глаза, что теряет себя и, падая на колени, летит в небытие, когда почувствовал, как его голову обняли две прохладные руки. И сразу стало легче, и отступила боль в сведенных судорогой мышцах. Он открыл глаза. Фонарик мобильника уже совсем потух, но до него дошло, что он видит в темноте светлый образ девушки или молодой женщины, склонившейся над ним. Почти прозрачный образ был осязаем и светел какими-то нежными теплыми тонами солнца. Продолжая придерживать его голову в своих руках, она наклонилась еще ниже и поцеловала его в лоб. А он, забыв обо всем на свете, никак не мог отвести глаз от ее лица, - это была Она. Как? Откуда? Что это за чудо? Спрашивал он себя потом, когда очнулся от поцелуя, снявшего с него морок страха. Но Ее уже не было. И еще… он почувствовал Ее запах…
Происходит лучшее, что может произойти… Что в жизни, что во сне, что в сказке…
Итак, он начал различать оттенки темноты: от угольно-черного до черно-серого. И запахи. И даже, кажется, вечная тишина отступила, хотя по-прежнему даже собственных шагов он не слышал.
И вовремя: поддавшись восторгу от произошедшего, он едва не шагнул в пропасть: путь, по которому он двигался уже несколько часов вдруг закончился. Стоя над бездной с уже занесенной для шага ногой, он почувствовал, как капли холодного пота выступили на лбу. Аккуратно перенеся центр тяжести, он вернул занесенную было ногу на край плиты, и сделал шаг назад. Сесть, перевести дух, восстановить восприятие.
Волны страха совсем не ушли, но они как бы сместились в другой диапазон частоты и воспринимались как звуки через ватные затычки в ушах. И шли они откуда-то снизу из бездны. Нужно было найти спуск. Двадцать шагов вдоль края влево, сорок шагов вдоль края вправо. Ничего. Еще тридцать шагов вправо. Есть! Что-то внизу смутно серее черноты бездны и чернее пола плиты. Что-то вроде ступеней… Так и есть. Ступени. Шириной в два его роста и высотой как раз по колено. Похоже на пирамиды, хотя он там не был. Кто же по ним ходил? И почему, собственно, ходил… Пыли нет… Ладно… Вперед. В смысле – вниз.

Он уже потерял счет времени. Понятно, что возврат невозможен. Только вперед. Теперь к волнам страха добавилось ощущение боли, скорби. В груди, как будто что-то не сбылось… Прошелся по телу вниманием: снова ощущение не его и идет снизу. Стало легче. Представил Ее образ: в груди совсем полегчало. Что же там… внизу?
Ступенька, еще ступенька, еще ступенька. Внизу, кажется светлеет и теплеет… До магмы что-ли уже добрался? И запах перегретого металла откуда-то доносится…
Ступенька, еще ступенька, еще ступенька… Поворот.
Ступенька, еще ступенька, еще ступенька… Еще поворот… и площадка…
Чья это статуя на площадке и кто ее установил?
На площадке под оплывшей как свеча аркой - статуя полуобнаженного гиганта. Он стоит на одном колене, опираясь на выставленные вперед щит и копье, как будто охотник на медведя. Его ступни погружены в материал ступеней по щиколотки. Видимо, материал площадки похож на бетон… только блестит он, как оплывшее стекло   и грани ступеней потекли местами.
Он подходит ближе и с дрожью понимает, что пятиметровый гигант… был когда-то живым… И что здесь был бой… и гигант попал в ловушку: он отступил в арку на площадке, заблокировав проход по лестнице, а его враг как огнеметом, только практически мгновенно, размягчил до жидкого состояния каменный свод арки, который и облил сверху гиганта. Какая страшная смерть. И именно от этого саркофага идет ощущение боли и скорби. Сколько же лет он простоял на страже…
А волны страха идут снизу. Не их ли источник заблокировал внизу этот титан?
И как блестит наконечник копья длиной в две ладони и шириной в ладонь… даже в темноте… И похоже, он – единственная преграда для того, что или кто находится внизу…
Если двигаться вниз, а другого пути нет, безоружным спускаться точно не следует.
Он приблизился к гиганту и ему показалось, что наконечник копья заблестел ярче. Он поднес руку к наконечнику и явственно увидел, как от наконечника к руке протянулся зеленый пучок световых лучиков, и в руке почувствовалось приятное покалывание. И куда-то ушла усталость, и … боль и скорбь, излучаемые титаном сменились на ощутимое удивление… Такое возможно? А снизу к волнам страха присоединились злоба и бешенство.
Древко копья толщиной с человеческую руку здорово обгорело, и когда он взялся руками за наконечник копья и попытался его пошевелить, в его руках оказался уцелевший полуметровый конец копья с наконечником, который выглядел так, будто был сделан только вчера.
Он примерился. Можно наносить рубящие удары, размахивая остатком копья как топором либо колющие удары, придерживая одной рукой древко у наконечника, где тоньше, а вторым – у обгоревшей обломавшейся части. Во втором случае от наконечника разливается зеленоватое конусное свечение длиной с весь обломок копья. Попытка повредить ступень этим свечением закончилась ничем. Как его использовать, не ясно. И гигант не подскажет. Низкий поклон ему.
Теперь только вниз…

Ступенька, еще ступенька, еще двенадцать… Поворот.
Ступенька, еще ступенька, еще двенадцать … Еще поворот… и площадка со стенами…
А в одной стене остатки выгоревших в три человеческих роста ворот и вход в помещение.
Источник страха и злобы явно находится за ними. Как сложно сделать первый шаг…
За воротами – большой зал с плавным подъемом вверх, материал пола – оплавленный как стекло… и что это там в дальнем углу помещения… бесформенное пятно страха и злобы диаметром больше трех метров чернее черного… Примеривается, как бы ловчее броситься, но явно опасается копья…
И вот оно наливается красным и толкает это красное полыхающим жаром протуберанца на него. И ему приходится повторить позу титана, встав на одно колено и выставив вперед наконечником обломок копья. Понимая, что сейчас его накроет этим сжигающим пламенем, он представляет, что наконечник копья раскрывается, словно зонтик, и закрывает его сверху, защищая от сжигающей энергии, похожей на плазму.
И копье реализует зеленый зонтик, под которым он может спрятаться. Жарко, он обливается потом, («Хорошо, что одежда не синтетика!»), чувствует, как начинает размягчаться пол под ногами, но защита зонта держит. А существо продолжает посылать-накачивать плазму порция за порцией, и это может тянуться очень долго, а он может превратиться в такую же скульптуру, как титан, только сгоревшую снизу, так как пол за границами защиты зонта уже начинает течь.
И он вспоминает, как в армии подходил к бешеной рвущейся с привязи овчарке, которую боялись все собаководы, гладил ее и успокаивал. И это существо такое же бешено-агрессивное, и в нем также сочетаются злоба и дикий животный страх. И он мысленно представляет на месте этого существа ту бешеную овчарку и мысленно также спокойно-безразлично начинает к ней приближаться. Он явственно ощущает, как снижается интенсивность ярости и выброса существом плазмы, но островок, на котором он коленопреклонен, начинает заливать текущая сверху расплавленная порода, и он уже чувствует, что обувь и одежда могут вспыхнуть на нем в любую секунду. Скоро он не сможет подняться с колена и тогда…
Вдруг в другом дальнем углу комнаты появляется светлая фигура молодой женщины, и он с ужасом воспринимает, как быстро реагирует на Ее появление черное существо, почти мгновенно выбрасывая в Ее!!! сторону еще один огненный протуберанец.
Он, яростно поднимаясь с колена, кричит: «НЕТ!!!!», мысленно выворачивает зонт в замкнутый кокон, отсекающий протуберанец от образа женщины и замыкающий внутрь существо и в страшном порыве бежит в уже пылающей обуви навстречу существу, сокращая расстояние, и поражает существо острием копья…
Взрыв выносит его из помещения в уже бессознательном состоянии. Одежда  и волосы на нем дымятся, многочисленные ожоги на передней части тела отмечают места, которые поражены частями взорвавшегося существа…

Он не помнит, как его тело, управляемое остатками существа, нашло выход из под горы, как где-то на выходе его рука совершенно случайно зацепилась за плетеную из тонких волос веревочку, на которой весела семиугольная золотая пластинка, как он оказался глубокой зимой на плато Путорана, и брел в снегу хрустя обгоревшими участками кожи, оставляя за собой кровавый след, по которому за ним трое суток следовала до ближайшего стойбища стая из нескольких десятков волков, боявшихся на него напасть, но и сходящих с ума от близкого запаха крови. Хотя… случайностей ведь не бывает…

Известие о том, что в районе скалы «Белого шамана» пропал человек, неожиданно разошлось широкими кругами.
Родственниками пропавшего был организован первый круг формальных поисков, не приведший к результатам. Тяжело, но было принято решение в случае, если он не появится в течение полугода признать в судебном порядке безвестно пропавшего погибшим.
Из-за прерывания обучения пропавшего основам осознанности, его учителем был организован второй круг поисков, коснувшийся астрального и ментального планов бытия. Поступившая информация оказалась настолько важной, что она была передана основателю школы и поиск взят под его личный контроль.
Благодаря действующей с незапамятных времен сигнальной системе последователей НКВД на нестандартные происшествия был организован третий круг поисков, располагающий информацией как из официальных источников, так и информацией школы осознанности пропавшего.
Допрос участников похода и осмотр местности с использованием собак ничего не дал: следы пропавшего от стоянки к белой скале были установлены однозначно. Место исчезновения четко зафиксировано возле глухой отвесной стены, не имеющей ни выступов, ни трещин. Начальник отряда проспал до утра, когда и была обнаружена пропажа. Не спавший всю ночь шаман ничего не смог добавить к его рассказу, по его словам, в разговоре духи не касались произошедшего.
Информация из астрала указала на существенное изменение личности пропавшего, связанное с вселением\ подселением\ симбиозом человека и потерявшего обособленность энергетического существа.
Информация ментального плана указала на получение экстравозможностей, связанных с контактом пропавшего с копьем титанов и артефактом первой цивилизации.
Произошедшее воспринималось основателем школы как угроза балансу сил выживания на планете и с его точки зрения требовало немедленной изоляции бывшего ученика. Общение с руководителями других школ показало их озабоченность произошедшим: ученик не прошел даже первой ступени посвящения и в недостаточной степени мог контролировать свои эмоции и внимание. Случайностей не бывает: Наставники тему обсуждать отказывались.
Последователи НКВД, благодаря отработанной десятилетиями технологии влияния на людей и техническим возможностям, оказались в курсе произошедших консультаций.

Он появился у родных ровно за час до начала судебного заседания, на котором факт смерти мог быть зафиксирован, присутствовал на заседании и был восстановлен в правах. Под предлогом переговорить с судьей, он покинул родных в зале заседания, но из здания суда так и не вышел. На выходе родственников неожиданно встретила толпа репортеров, спешно организованных последователями НКВД, однако они ничего не смогли толком сказать, кроме того, что узнали, рады его возвращению и обижены на его новое исчезновение.
Он как бы высох, стал старше, на его лице перестала появляться растительность, следы от ожогов исчезли.

Только он знал, что в мгновения безудержно накатывающего гнева пораженные участки кожи темнели чернее черного, наливались изнутри черной жгучей сажей, и что приступы гнева становятся все чаще, а соединяющие лохмотья сущности невидимые связи с каждым приступом становятся все ощутимее. И он четко понимал, что единственный человек, еще удерживающий его от распада или самоуничтожения – это Она.
В короткие часы забытья он видел один и тот же сон: жар, черное облако, истекающее огненным протуберанцем, и Ее беззащитная светлая фигурка. В это время казалось, что лохмотья чернильной сущности внутри замирают, вроде как прислушиваясь к переживаемому.
Пока его выхаживали эвенки, восприятие мира коренным образом изменилось: он стал видеть параллельно текущие реальности и постепенно научился удаляться от привычного мира до двенадцати течений. Тогда-то он и обнаружил реальность, в которой людей не было. Вообще. Со временем он обосновался там: на высоком холме возле реки, рядом с сосновым лесом поставил высокий бревенчатый дом, предварительно заказанный по проекту в привычном мире.
По мере выздоровления остатки энергетической сущности уже не вторгались в сознание, и волей-неволей ему пришлось эту сущность изучать. Очень помогла ему в этом золотая пластинка:  она хранила ЗНАНИЯ и выражала их образами, воспринимаемыми его умом в периоды высокого сосредоточения при медитации. В результате он получил представление об энергетической структуре пространства и населяющих мир сущностях, проявленных, невидимых и маскирующихся. К слову сказать, пластинка как бы вжилась в его кожу на груди и стала невидима окружающим, хотя он и ежесекундно ощущал ее теплую тяжесть.
Поэкспериментировав с переходами в параллельные реальности, он понял, что при его вхождении в особое состояние материальные вещи остаются видимыми для него только в энергетическим плане, и перемещение их энергетической матрицы-тени в параллельное пространство тем легче, чем предметы больше относятся к неживой материи. Поэтому уже собранный без окон и дверей дом «вплыл» в новую реальность практически без усилий и обосновался на заранее расставленных в качестве фундамента валунах. Собственной остаточной энергии бревен хватило, чтобы затянуть оконные и дверные проемы энергетическими вуалями, препятствующими не только свободному перемещению тепла и холода, но и способными противостоять шквальному ветру с дождем и градом.
Он бы и совсем ушел в тот параллельный мир, но проникновение и изучение его и сущности было взаимным, и смутное ощущение собственной  опасности и угрозы потери самоконтроля заставили его искать пути, чтобы видеться с Ней в этом физическом мире. Попытки найти Ее двойников в параллельных мирах успеха не принесли: только здесь Ее присутствие меняло его состояние и реализовывало Веру в возможность остаться человеком.

Наблюдателями в его редком общении с родственниками по началу не было зафиксировано ни одно отклонение из возможных, а невидимый уход из суда был списан на нехватку людей.
Вскоре, правда, оказалось, что воскресший способен уходить из под любого наблюдения.

И была объявлена охота… И начались провокации…