Размышление на перекрестке

Стихотворение написано под впечатлением от прочитанного очерка В.Г. Короленко
«Дом № 13» за 1903 год.

Светофор завис на желтом,
Хоть поворачивай назад,
Но я еврей и быть упертым,
Мне  вера  и  традиция  велят.

Истории непостижимый ход,
Не благосклонен был, почти всегда, к еврею,
«Жестоковыйный  Вы  народ»,
Сказал, по доброму, создатель Моисею.

Да, мы  жестоковыйны, спору нету,
Создатель знал, кому скрижали дать,
И заповеди, с досок каменных, по свету,
Идолопоклонства  тьму,  начали  вытеснять.

На перекрестке свет сменился красным,
Придется, вижу снова ждать,
И не теряя времени напрасно,
Продолжу далее, о вечном, рассуждать.

Сквозь погромы и абсурдные наветы,
Монархов гнет, империй сдвиги,
Евреи Божьи пронесли заветы,
По праву, званье, заслужив «Народа  Книги».

Трудна  ответственность,  я  чувствую волненье,
Примеряюсь, хватит ли мне сил,
Убедительно открыть значенье,
Священных знаний, что Создатель подарил.

Сегодня в мире сплошь теракты,
В прицеле зла давно и мой народ,
От обобщений гольных перейду на факты,
И опишу меня потрясший эпизод.

К сермяжной правде заросла тропа,
В трагедию, хоть та недавно была,
Два дня апрельских, озверелая толпа,
На кишиневских улицах погром чинила.

Гонялися глумясь, за женщиной, ребенком,
В подвале убивали, сбрасывали с крыш,
И плач детей смешался с шумом звонким,
И средь осколков стекол холодел малыш.

На обочине булыжной мостовой,
В луже с пухом и обломков мебели,
Трех стариков почтенных, с бородой,
Громилы в грязь, загнав, дубиной мерили.

Разбитых рам висели перекрестья,
Лавчонок жалких и лачуг сродни,
Шел третий год двадцатого столетья,
Христова воскресенья-окровавленные дни.

Спустя два дня звериного бесчинства,
Великодушный царь, приказ дал прекратить,
И запоздало, проявив, завидное единство,
Рьяно полиция порядок вышла наводить.
               
На улочках кривых провинции глухой,
Где Пушкин хаживал, срок ссылки коротая,
Вчера и воздух был пронизан дикою враждой,
Все человеческие чувства разом подавляя.
               
Во всех домах,за каменной стеной,
Посуда во дворах растоптана ногами,
И красной черепицы мелкий бой,
Страницы книг святых накрыл местами.

Испытав  суровые  невзгоды,
Жизнь, согревая верою своей,
Разорванные  видеть свитки Торы,
Всего мучительнее было и больней.

Перед бедой душа не будь обескураженной,
Родимое –«лехаим» - ведет с судьбою  спор,
По вековой традиции, погромами отлаженной,
Хороним, как родных, остатки личных Тор.

Создателю, к чему слова, о вере громкие,
Наглядно говорят - заместо слов дела,
В сосуды глиняные, словно бочки емкие,
Община, свитки Тор, порванных собрала.

В каждом поколении, нас за веру били,
Но силу духа, верой сумели обрести,
На пять носилок черных  водрузили,
Сосуды черные - на кладбище нести.

В сосуд отдельный, пергамента свиток,
Вложили, описавши в  нем,
Трагических событий скорбный список,
Людей загубленных, в безжалостный погром.

На улицах свежи следы агрессии,
По бурым пятнам, на булыжной мостовой,
Но десятитысячною скорбною процессией,
Немым укором злу, народ выходит мой.

Искалеченные, битые, хромые,
На перевязи руки, лоб в бинтах,
Прости, Создатель, то, что мы такие,
Но мы верны Тебе, во всех веках.

И стоявшие вдоль улиц обыватели,
От увиденного, опуская  взор,
Откровенно, не стыдяся плакали,
Сострадание,  к  евреям,  не  считая  за  позор.

Светлобородые раввины, ликом Моисея,
Во главе процессии траурной идут,
Широкие носилки балдахин имея,
Мужчины, в темных шляпах, сменяяся несут.

На весеннем кладбище, земли поднятой груды,
И красной глины ком все катится со склона,
В отдельный склеп замуровали все сосуды,
Среди могил недавнего погрома.

Зажгли зеленый. Началось движение.
Я высказаться полностью не смог.
Примите, люди, моё к Вам уважение,
В душе которых  живет Бог.

Эпизод с захоронением Тор взят из книги Феликса Канделя "Книга времён и событий", том №2,стр 677-678.Издательстсво "Мосты культуры". 2002 год.