Смахнув слезу, заговорил, отрывок

ОТРЫВОК ИЗ ПОЭМЫ «МОСКВА, Я ДУМАЛ О ТЕБЕ!»



«... Смахнув слезу, заговорил:
«Отец любил нас очень нежно
И к нам с любовью относился –
К «своим поскрёбышам», – с теплом.
Случилось нам приехать в Павловск,
Остановиться возле сада,
Как увидал вдали царя,
Который шёл ко мне навстречу –
Держал у пояса он знамя,
Как все тогда носили стяг.
Вот подошёл ко мне поближе,
Меня он ласково погладил
И это знамя подарил.
В другой же раз обер-шталмейстер
Граф Ростопчин вручил коляску,
Как дар от имени отца –
Та золочённая коляска
Была мала, чтоб мне кататься, –
И двух шотландок вороных.
Лошадки были – загляденье,
О том мечтать не всякий смеет –
И к ним приставлен был жокей…
Тебе скажу, отца любили –
Любили так, как любят дети, –
А он любовью дорожил
И потому к нам обращался
И обращался вечно с нами,
Как Дон Кихот, по доброте.
(Войдёт в историю, как деспот,
Как самодур войдёт, в придачу,
Но это будет всё потом…,
Пока ж детьми мы были в детстве
Ничто в ту пору не смущало –
Была счастливая пора
Для нас, для мальчиков, не скрою,
И для меня, для Михаила,
Когда был рядом наш отец.)
А время шло, и всё менялось,
Потом отец наш перебрался
Один в Михайловский дворец
И там грустил средь тихих комнат.
Отъезд детей случился позже –
Спустя же несколько недель.
Старался нас отец проведать
И приходил довольно часто –
Светилась радость на лице.
Смеялся с нами без оглядки,
Коль не тревожило сознанье,
И был весёлым чрезвычайно.
А был весёлым он всегда,
Когда своих детей он видел,
Своих последних сыновей.
Он веселился вместе с нами,
И мы на время забывали,
 Что перед нами государь.
А наши сёстры жили рядом,
И мы всегда играли с ними –
Катались дружно «на санях»,
На креслах, бросив их на спинку,
Кружа по комнатам без страха,
Спускаясь с лестницы верхом.
Наш детский зал располагался
Прям над отцовским кабинетом –
Всё было рядом, рядом Храм…»