Баллада о лошади

Нехотя, но послушно,
Медленно, как во сне,
Вышла она из конюшни,
И жеребеночек с ней.
И ко всему безразлична -
Что там ей день голубой! -
Тропкой давно привычной
Топает на водопой.
- Ишь ты, - ворчит Никита, -
Кажному дай свое.
Лошадь сосет из корыта,
А стригунок из нее…
И замечает: Тихоня,
Морду поднявши, не пьет,
Никто не торопит, не гонит,
Никто ее нынче не бьет.
И у закуты конюх
Сказал, улыбаясь:
- Ну что ж,
Ступай-ка себе, Тихоня,
Гуляй, дорогая, где хошь!
Чиво ж ты стоишь, дуреха?
Какого тебе рожна?
Ты нам послужила неплохо,
А нонче кому ты нужна!
И день, и другой, и третий
За нею никто не шел,
И вдруг поняла: а на свете,
На воле-то как хорошо!
Услышала, будто впервые,
Как плачут над ней чибиса,
И рокоты грозовые,
И ранней весны чудеса!
Над ней — молоко парное -
Накрапывал первый дождь,
И что-то уже озорное,
Какую-то сладкую дрожь,
Какую-то новую силу
Почуяла вдруг она
И тихо в бочок укусила
Дрожащего сосуна!
Сменили, ее не спросили,
Конюшни на гаражи,
Но было, когда Россия
Без этой двужильной силы
И дня не могла прожить!
А нынче-то днем и ночью,
Неслыханной силой сильны,
Ревут по полям и рокочут
Железные табуны!
Дрожит все кругом от гуда,
Нигде не скрипят воза,
И слышатся ей повсюду
Шипящие тормоза.
Ничто ее не тревожит,
И вот по весенней земле
Лежит, отсыпается лошадь
(Никак отдышаться не может!)
За все свои тысячи лет…
Пусть небо секут зарницы
И мир сотрясает гром!
Ей детство далекое снится
И шумный табун за бугром.
Еще ей, наверно, снится
Заблудший ее стригунок,
Летящей луны колесница
Над мокрой развилкой дорог.