Ты Логомаха знаешь? И крота

Из цикла «Нарезки»


«Тяжелый стук подков разрушил полночь…»
Из Хаима Плуцика
И. Бродский


Фортинбрас
                и
                Парацельс


В.В. …

Ты Логомаха знаешь? И крота,
ну и жука конечно?! — вот уж притча,
каких не слыхивал… Слюну глотал
намедни я, когда икоркой пичкал
Хозяин наш прислужников Стола…
Ну и отменная, скажу тебе я, сволочь!
Нет-нет, не Ричард наш, а Фортинбрас!!! Юла,
Юла
           крутилась Времени…
                Уж полночь!


* * *

«
При императоре Аркадии Логомах, константинопольский теолог, отправился в Скифию и сделал остановку у подножия Кавказских гор, в плодородных равнинах Зефирима, у границ Колхиды. Добрый старец Дондиндах находился в это время в своей низкой просторной палате, расположенной между его большой овчарней и обширным гумном; он стоял на коленях вместе со своей женой, своими пятью сыновьями и дочерьми, с родителями и слугами, и все они возносили — после легкого ужина — хвалы богу. — Чем  занят ты здесь, идолопоклонник? — вопросил его Логомах. — Но я вовсе не идолопоклонник, отвечал Дондиндах. — Нет, ты должен быть идолопоклонником, возразил Логомах, ибо ты не грек. Но вот скажи мне, что ты пел сейчас на своем варварском скифском жаргоне? — Все языки равны пред слухом бога, ответствовал скиф, мы пели хвалебные гимны. — Чудное дело! — подхватил теолог. Скифская семья молится богу, не будучи нами обученной! Он тотчас же затеял беседу со скифом Дондиндахом, ибо теолог умел чуть-чуть говорить по-скифски, тот же немного знал греческий.
Запись этой беседы обнаружили в рукописи, хранящейся в Константинопольской библиотеке.
Логомах. Поглядим, насколько ты знаешь свой катехизис. Почему ты молишься богу?
Дондиндах. Справедливо почитать верховное Существо, кое нам дает всё.
Логомах. Неплохо для варвара! А что ты у него просишь?
Дондиндах.Я благодарю его за блага, коими пользуюсь, и даже за зло, коим он меня испытывает; но я остерегаюсь что бы то ни было у него просить: он лучше нас знает, что нам необходимо, да, кроме того, я поостерегся бы просить у него благовременья тогда, когда мой сосед просит дождя.
Логомах. А! Я знал, что он ляпнет какую-то глупость. Возьмемся за дело повыше: варвар, кто поведал тебе, что есть Бог?
Дондиндах. Природа в ее целокупности.
Логомах. Этого недостаточно. Какое представление у тебя о Боге?
Дондиндах. Я считаю его своим творцом, хозяином, могущим меня вознаградить за благое дело и наказать за зло.
Логомах. Пустота, скудоумие! Обратимся к сути. Бог бесконечен secundum quid или по существу?
Дондиндах. Я вас не понимаю.
Логомах. Грубая скотина! Находится ли Бог в одном месте, вне всякого места или повсюду одновременно?
Дондиндах. Я ничего об этом не знаю... Пусть все будет, как вам угодно.
Логомах. Невежда! Может ли он сделать, чтобы того, что было, не было вовсе, или чтобы палка была лишена двух концов? Усматривает ли он будущее как будущее или как настоящее? Как поступает он, дабы извлечь бытие из небытия или дабы аннулировать бытие?
Дондиндах. Я никогда не исследовал подобные вещи.
Логомах. Что за тупица! Ну же, надо немножко осесть, умериться! Скажи мне, мой друг, веришь ли ты в вечность материи?
Дондиндах. Что за важность, существует ли она извечно или нет? Я-то не существую извечно. Бог всегда является моим господином; он дал мне понятие справедливости, и я должен этой справедливости следовать; я вовсе не желаю превратиться в философа, я хочу быть человеком.
Логомах. До чего же тяжело с этими тугодумами! Давай будем продвигаться вперед постепенно: что есть Бог?
Дондиндах. Он — мой господин, судья и отец.
Логомах. Но я вовсе не это спрашиваю. Какова его сущность?
Дондиндах. Сущность его в том, чтобы быть могущественным и Добрым.
Логомах. Но телесен ли он или духовен?
Дондиндах. Как можете вы требовать, чтобы я это знал?
Логомах. Как?! Ты не знаешь, что такое дух?
Дондиндах. Нисколько; да и на что мне все это? Стану ли я от этого более справедлив? Буду ли лучшим мужем, отцом, хозяином, гражданином?
Логомах . Совершенно необходимо объяснить тебе, что есть дух. Это, это, это... я скажу тебе это в другой раз.
Дондиндах. Я очень опасаюсь, как бы вы не сказали мне скорее о том, чем он не является, чем о том, что он есть. Позвольте мне в свой черед задать вам вопрос. Когда-то я видел один из ваших храмов; почему вы рисуете бога с бородой?
Логомах . Это очень трудный вопрос, требующий предварительных разъяснений.
Дондиндах. До получения ваших разъяснений я должен вам рассказать, что приключилось со мной однажды. Я только что велел построить уборную в конце моего сада, но тут я услышал слова крота, рассуждавшего с майским жуком. "Что за прекрасное заведение, — говорил крот. — Наверное, его создал очень могущественный крот". — "Да вы смеетесь, — отвечал майский жук. — Зодчий, построивший это здание, — гениальнейший майский жук". С той поры я решил никогда не спорить.
»
Сканировано с издания:
Вольтер Философские сочинения. Пер. с фран. / Ин-т философии. - М.: Наука, 1996.
(Памятники философской мысли).
СТАТЬИ ИЗ "ФИЛОСОФСКОГО СЛОВАРЯ"


* * *

«
Тяжелый стук подков разрушил полночь
и замер возле Везерской таверны.
И Ричард, конюх, выскочил во двор,
держа над головой фонарь, заливший
кромешной темнотой его глазницы
и яму рта.

"Привет! Ну что, слыхал?"

"Держи-ка лошадь,-- буркнул я. -- О чем ты?"
"Да все насчет дворца. Вот это штучка!
Да-да, та сучка, в чьей лоханке наш
прелестный принц плескался, как приспичит.
А он был похотлив, как сотни наших
козлов соседских... Что ж, теперь он мертв.
Хотя король и королева -- тоже".

"Послушай, что ты мелешь?"

"Я мелю?

Ты прибыл с севера и ничего не знаешь?
Безумный Гамлет, прошлый год убив
отца, на этот раз прикончил сразу
двоих: беднягу Клавдия и мать --
во время сна он влил им в уши яду
(а яд ему всучил какой-то призрак).
Но родич их норвежский Фортинбрас
покончил с этим дьяволом удачным
движеньем шпаги наконец. И ныне
он наш король, храни его Господь".

Фонарь качнулся у него в руке.
"Послушай,-- начал я, -- я прибыл прямо
из Эльсинора. И меня зовут
Горацио, который..."

"Полно врать-то!

Я знаю, кто ты. Ты -- школяр и едешь
к своим пьянчужкам в Виттенберг зубрить
Плутона, Гарри Стотеля и прочих.
Горацио здесь был на той неделе
(мы разминулись). Да, шикарный тип.
Все пальцы в перстнях -- истый царедворец.
Он, кстати, первый, кто разоблачил
делишки принца. Этот самый Гамлет
завел себе щебечущую курву,
по имени Оливия, и с ней
играл в очко и в двухэтажный домик --
ты понимаешь, что хочу сказать.
У нас тут тоже кое-кто найдется,
и, если у тебя есть лишний пенни,
все будет в лучшем виде и, заметь,
без насморка. Сейчас поставлю лошадь,
и мы вас познакомим... Но скажи
(раз ты придворный), правда, будто принц
так доходил, что набивал себе
солому в ноздри и клохтал, как кура?
И будто он мочился прямо в ров
из окон замка? Правда, будто в кости
играл он с Гогом и Магогом? Правда,
что вместо шляпы он носил горшок
и заводил беседы с мертвецами,
и с рыбами в воде, и просто с ветром?
Подробностей не знаешь?"

Отвернувшись,

я сделал несколько шагов к забору
и обнаружил звезды. Постояв,
я все-таки решил вернуться снова
туда, где силуэты трех огромных
и медленно жующих корм животных
маячили, как контрфорсы тьмы,
и на гнезде в углу фонарь курился.

"Со временем,-- я начал, -- ты поймешь,
что это -- ложь". И замолчал, припомнив
неповторимый голос, призывавший
Горацио --

и никого другого! --

хранить от посягательств честь и имя.
"Поверь,-- воскликнул я, -- меня зовут
действительно Горацио. И я
был верным другом дорогого принца..."

"Как дорогого, если он убил
отца?"

Я продолжал как мог спокойно:

"Отца убил не он, а дядя Клавдий,
впоследствии король. Пока тот спал,
он налил в ухо яд".

"Но точно так же

и Гамлет отравил нам короля
и королеву!"

"Он не отравлял их".

(Спокойствие -- не вечный спутник правды.)
"Да. Клавдия он просто заколол...
Ха!"

"... Как убийцу своего отца".

"Смотри, как просто! Ну, а королеву?"
"Она и вправду умерла от яда".
"Который в ухо залил ей сынок?"
"Нет, выпив тот, что приготовил Клавдий,
чтоб..."
"Нет, Гамлета, на случай, если плохо
сработает отравленная шпага".
"Какая шпага?"

"Та,-- уже сквозь зубы

я процедил, -- которую вручили
Лаэрту для дуэли с принцем".

"Стоп!

Что за дуэль и кто такой Лаэрт?"
"Сын канцлера Полония".

"Ну, здесь ты

попался! Сына звали Розенкранцем!"
"Нет,-- возразил я, тяжело вздохнув. --
Нет, Розенкранц -- то был приятель принца,
с которым он учился".

Тут в глазах

его сверкнуло дикое злорадство:
"Нет! Ты ошибся! То был Гильденстерн!
И объясни уж, как могло случиться,
что Гамлет короля проткнул той шпагой,
которая была в руках Лаэрта?"
"Они с Лаэртом просто обменялись
оружием во время поединка".
"Что, и Лаэрт такой же псих, как Гамлет?
И почему вообще, скажи, король
(как ты здесь утверждаешь) так стремился
прикончить принца?"

"Потому что принц

открыл, что он убил его отца".

Я замолчал, обдумывая бегство
от жалкого врага и жалкой битвы,
но клятва, данная на смертном ложе --
негнущийся металл, и я промолвил:
"Послушай, я -- Горацио. Я друг
честнейшего, прекраснейшего принца,
какого только видел этот мир --
друг молодого Гамлета. Однажды
в полночный час ему явился призрак..."
"Имевший при себе флакончик с ядом?"
"... явился призрак мертвого отца,
и он поведал принцу, что отравлен
был Клавдием, отнявшим у него
трон вместе с королевою. И призрак
потребовал отмщенья".

"И тогда-то

принц, наконец, прикончил короля?"
"Нет, не тогда. Принц не был убежден,
что призрак был реален и слова
его правдивы (были и другие
сомнения, потоньше). Но когда
во время представленья Клавдий начал
бледнеть и шепотом читать молитвы,
тогда-то принц и понял: вот он, Каин".

"И только? И поэтому твой принц
решил, что тот виновен?! Но послушай!
Я тоже, слушая тебя, бледнею.
Выходит, я убийца? Боже правый!
Того гляди, ты станешь утверждать,
что эта дрянь, Оливия, на весь
дворец оравшая похабства, целка!
Что Гамлет не безумец, а философ!
Как Гарри Стотель и Плутон... Постой-ка!
Ведь он убил Полония. За что же?"
"Нечаянно. Приняв его за крысу".
"Катись отсюда прочь! Не то я сам
приму тебя за мышь! Катись отсюда!
И спи один! Ты не получишь девку".
»
Из Хаима Плуцика
Фрагменты поэмы "Горацио"
II. Конюх
И. Бродский