Путь рисует странник. Главы 1-4

1

«Не смотри, человек, удивленно,
На моих обескровленных слуг.
Среди всех поясов сотворенных
Этот пояс – советчик и друг.
Средь сапог, что когда-нибудь знали
Пыль дорог и губительность луж,
Эти словно прекраснее стали
После всех перетерпленных нужд.
А штаны, перетертые камнем
И пронзенные ветром земным,
Даже утром морозящим ранним
Согревали стараньем своим.
О плаще расскажу я все то же:
У него столь морщинистый вид,
Он лохмат и сердит – ну и что же?
Ведь на то он и мудрый старик.
О потрепанной даме печальной,
Что грустит на моей голове,
Я рассказывать только не стану
Из почтенья к ней и к себе.
А жилет – вот вершина вершины
Мастерство вышивающих рук!
Все на нем: и чудные долины,
И моря, и космический круг.
Не смотри человек, удивлено
На моих обескровленных слуг».


2

«Принимай поздравленья, товарищ:
И таверна твоя хороша,
Грог хорош, да и супчик наварист,
И к блаженству стремится душа.
Хороша твоя доля мирская,
Хороши твои верные дни,
Ты хорош, от сует не сбегая,
Ты превратно меня не пойми.
Если ты, столь степенный мужчина,
От шумов, как пугливый зверек,
Стреканешь, то, прости, – некрасиво,
И потом – ты ж на что-то живешь?!
Ты всегда, окруженный семьею,
Можешь чувствовать лоск и тепло.
Сны мягки, переполнить покоем
Ночь стремится твое существо.
А поздравить меня хоть за что-то
Повернуться не сможет язык.
И убогий из нищенской роты
В своей жизни чего-то достиг.
Вот он я: избалованный негой,
В бесконечности воля моя,
Вслед за счастьем изморен я бегом,
В небесах растворилась душа.
Принимай поздравленья, товарищ,
А таверна твоя  – х о р о ш а».

               
3

«Разумеется, странный я очень,
Но, видать, это все ж неспроста:
Я найду объяснения, впрочем,
Эта странная вещь – страннота.
Я не мучился этим вопросом,
Но размер твоих мыслящих глаз
Послужил мне отличным предлогом,
Чтоб начать задушевный рассказ.
Ты спросил: “Что за надобность в этом?”
Я отвечу: совсем никакой.
Если в знаниях не было света,
То незнание не было тьмой.
Только хор этих славных историй,
Что сейчас рассказал б я тебе,
Никогда в поднебесных просторах
Не услышит никто и нигде.
И еще (окромя изречений,
Тех сентенций, что хлещут, любя):
Те рассказы есть дурню мученье,
Но они позабавят тебя.
Твоего досточтимого слуха,
Твоего молодого лица,
Твоего закаленного духа
Эта повесть – достойная мзда.
Разумеется, странный я очень,
Но видать, это все неспроста».

               
4

«Я к дороге на ты, в восхищеньи
От моих она праздничных мыслей.
Мы взаимны, друг друга творенья,
Мы вместилища тысячи жизней.
В пору юности вместе мы были,
Да и в зрелости столь неразлучны,
Что я весь состою лишь из пыли,
А она – из материи звучной.
Не слыхал ты, как пахнет дорога?
Как ведет разговор неспеша?
Как дрожит, наполняясь тревогой,
Ее полная чувства душа?
Ты подумал: “Чудак несусветный,
Перед выдумкой падает ниц”.
Справедливо, но образ заветный
Не позволит сомкнуть мне ресниц.
Увлеченный дорогою дальней,
В бесконечность направленным ходом
Я иду за звездою печальной,
Что по смерти окажется домом.
Умерев, торжество закачу я,
Грандиознейший пир я замыслил,
Тени прочь отгоню, торжествуя,
Чтобы душу мою не изгрызли.
Я к дороге на ты, в восхищеньи
От моих она праздничных мыслей».


2003 г.