На тихом говорю ладу

                Венок вольных сонетов

           МАГИСТРАЛ

     НА ТИХОМ ГОВОРЮ ЛАДУ
     С ТОБОЙ, МОЙ ЛЕС, МОЙ КРАЙ ОЗЕРНЫЙ.
     ТЕПЕРЬ МЫ ВСТРЕТИМСЯ НЕСКОРО,
     НО ВСЕ-ТАКИ Я К ВАМ ПРИДУ.
     И ДОЛГОЖДАННЫЙ ЧАС ПРИДЕТ,
     ВЕЛИКИЙ ЧАС КОРОТКОЙ ВСТРЕЧИ,
     КОГДА ПРИСЯДЕТ РЯДОМ ВЕЧНОСТЬ
     И ВЗГЛЯДОМ ВСЕХ НАС ОБВЕДЕТ.
     ПОД УКАЗУЮЩИМ ПЕРСТОМ
     НЕ МНЕ ЛЬ ПРИЗНАТЬ ЕЕ ВСЕСИЛЬЕ
     В ДЕЛАХ, НЕ ЗНАЮЩИХ ПУСТОТ,
     ПОКА ЖИВУТ СЛОВА ПРОСТЫЕ
     С ОЗЕРНОЙ ГЛУБИНОЙ И СИНЬЮ,
     С ЛЕСНЫМ КИВАНИЕМ ВЫСОТ?!

     1.

     На тихом говорю ладу…
     Да разве кто-нибудь услышит?!
     Ведь вместо аистов на крышах
     Ракетный поселился гул.
     Меня он будит. По ночам
     Так страшно жить. Так неутешно
     Все то, что жаждало поспешно
     Уйти от всех своих начал,
     Природой данных. Да, природой
     С тех оных, давнишних времен,
     Когда мир не был раздвоен
     Железной плоскостью крыла.
     …Лишь птичий взмах делил права
     С тобой, мой лес, мой край озерный.

     2.

     С тобой, мой лес, мой край озерный,
     И я был дружен с давних пор.
     Мне полюбился ваш простор
     С намеком большего простора.
     Я был один с ним на один,
     И были прежние заботы:
     Пугала чем-то синь глубин,
     Пугали смутные высоты.
     Не знаю чем. Но все ж не скрою:
     Меж ними быть – пустой удел.
     Нет, не свершишь великих дел,
     Пока царит одна природа.
     И я сказал лесам, озерам:
     Теперь мы встретимся нескоро.

     3.

     Теперь мы встретимся нескоро.
     Все говорил. Кому? Зачем?
     В столичном окруженьи стен
     Я стал сильней, но одиноким.
     Поверил голосу стекла,
     Металла песне монотонной.
     А так хотелось, чтоб в моторах
     Жил шорох птичьего крыла.
     Но он пропал. Его угнал
     Гул, взявший от него ж истоки.
     И глубже стала глубина,
     Иные свесились высоты.
     И то ль на радость, на беду,
     Но все-таки я к вам приду.

     4.

     И все-таки я к вам приду,
     Мои леса, мои озера,
     Когда возникнет тень раздора
     Меж делом рук и словом губ.
     Я, давний житель городской,
     Явлюсь черпнуть прозрачной сини,
     Что не уступит в чем-то силе
     Той сказочной воды живой.
     Спешу за ней. Она зовет
     Махнуть под сень родного дома,
     К родным забытым берегам,
     Где повторяет птичий гам
     Мои слова. За словом – слово:
     Тот долгожданный час придет.

     5.

     Тот долгожданный час пришел.
     Гощу у вас, родные дали.
     Здесь громко говорить едва ли
     Мне нужно. Все собой живет.
     Как ладен облаков полет!
     Белеют аисты на крышах,
     А над застрехой, чуть повыше,
     Луна свое сиянье льет.
     И правит голубой покой
     Над всем, что быть собой желает.
     Какая боль! Какая жалость!
     Я редко был самим собой.
     Вот разве нынче. Этот вечер –
     Великий час короткой встречи.

     6.

     В великий час короткой встречи
     Так много хочется сказать.
     И, не таясь, - глаза в глаза,
     Чтоб сопоставить, чтоб приветить
     Забытый, но знакомый лик
     Того простого первородства,
     Который в городах, как вдовство,
     К чему-то давнему приник.
     Ему разлиться суждено
     В подобья, жалкие подобья.
     Подобье человека – робот.
     Он – высота моя. И дно.
     Но каждый круг себе очертит,
     Когда присядет рядом вечность.

     7.

     Когда присядет рядом вечность,
     Все станет на свои места
     Без фиговых листков, спроста –
     Открыто, обнаженно, встречно.
     Тогда увидится сполна
     Одна раздельно от другой
     ПРИРОДА, ДАВШАЯ МЕНЯ,
     ПРИРОДА, СОЗДАННАЯ МНОЙ.
     Я ими нынче раздвоен
     И трудно слить их воедино.
     Хоть для одной остался сыном,
     Другой же довожусь отцом.
     Из них какая верх возьмет,
     Каким нас взглядом обведет?

     8.

     И взглядом всех нас обведет
     Позорче точного рентгена.
     И обнаружит те же гены
     В закладке нынешних высот.
     И все ж, я думаю подчас,
     Мы наломали дров немало,
     Когда «леса» все воздвигали
     За счет лесов. В ущерб лесам.
     Спешили мы, спешили. И при том
     Учили спешке поколенья.
     Им вместе довелось, порознь
     То подниматься в полный рост,
     То опускаться на колени
     Под указующим перстом.

     9.

     Под указующим перстом,
     Когда машины правят жестом,
     Мы руки наши слили с жестью,
     А слово – с дымом и свинцом.
     Прогресса дребезжащий звон
     Входил в наш слух и нашу кожу,
     Добра размеры в чем-то множа,
     Как, впрочем, множа в чем-то зло.
     Так и живем. И бредим синью
     Той высоты и глубины,
     В которой мы себе видны
     Со стороны такой завидной,
     Что наша слабость стала силой.
     Не нам ль признать свое всесилье?

     10.

     Не мне ль признать свое всесилье?
     На самом деле, я ль не царь
     Над тем, что обновлялось встарь,
     Над новым, что со старым слилось?
     В звенящей наледи седин
     Познал мой стынущий висок
     Кивок заоблачных высот,
     Поклон задумчивых глубин.
     И все же тот поклон-кивок
     Нам стоит дорого. До боли.
     Судьбу Есенина припомним,
     Гагарина призванье в срок.
     Теперь лишь дело их живет
     В делах, не знающих пустот.

     11.

     В делах, не знающих пустот,
     Порою встретишь пустоцветье.
     Куда придут мои сонеты?
     Какой от них проступит толк?
     До дна ль свою откроют суть,
     Когда звенят повсюду строки
     Захлебно, словно водостоки.
     О них судить я не берусь.
     Да и не то сейчас мне слышно –
     Свиданье аистов на крыше,
     В печи потрескиванье дров
     И мой неспешный разговор
     Со всем, что суть свою раскрыло
     Пока живут слова простые.

     12.

     Пока живут слова простые
     Понятен мне без всяких слов
     Зеленый выговор лесов,
     Который ввек не опостылит.
     Учусь у них вот так ваять,
     Придав перу стальному мягкость,
     А мысли – простоту и ясность,
     Бумаге – правоту и власть.
     Вот только робость мне б осилить!
     Давно пришла моя пора
     Единым росчерком пера
     Соединить «теперь» и «было»,
     Смешав засохшие чернила
     С озерной глубиной и синью.

     13.

     С озерной глубиной и синью
     Прольется тотчас ливень строк:
     Лишь поспевай готовить сток
     К столам, что в немоте застыли.
     Присяду к их крутым краям
     И кликну звуки всех согласных,
     Чтоб с гулом в дружбе и согласьи
     Жил шорох птичьего крыла.
     Одарит губы новый слог,
     В своем звучании весомом
     Его пробьется голосок.
     И объяснит ракет родство
     В качаньи их стволов бессонных
     С лесным киванием высот.

     14.

     С лесным киванием высот
     Мне нынче нужно распроститься,
     Чтоб с высотою новой слиться
     И подготовить новый взлет.
     Так уж назначено судьбой…
     Приемлю смысл ее призывный –
     Взять обнажить свою двужильность:
     Встать на себя, встать над собой.
     И оставаться на виду
     Всего и всех, усвоив говор
     Громов моих ракетодромов.
     Издалека они зовут.
     Ну, а пока я к ним иду,
     На тихом говорю ладу.