Я шел по Тверской

Я шёл по Тверской в начале седьмого,
касаясь ботинками льда,
скрипел он так громко, как будто мозоли
натерла ему толпа.
На улице, помню, был холод собачий,
но тело горело огнём,
в кармане остались копейки со сдачи
с покупки Дом Периньон.
Прошёл второй день, как я искал друга
- Герасима, мы с ним пять лет,
дружили еще в старшей школе в Калуге,
я - лекарь, он - просто поэт.
Надежда, что старый приятель найдётся,
таяла, как Петерман,
а тут еще под ноги кто-то суётся -
с дрянным инструментом седой старикан.
Я пнул его правой : что, старый пристал?
Иди, побирайся в молельной,
я и так как бурлак на Волге устал,
а ты тут с своей колыбельной.
Постойте, я эту мелодию знаю!
И дека известна мне тоже,
в младенчестве давнем на сибирском Алтае
мне песнь эту пел отец мой, раб Божий.
Да, инструмент такой только один
на всем белом свете живет,
и владелец его - тот господин,
который у ног моих песню поёт.
Я бросил ему три копейки в стакан
и дальше пошёл, да, то был отец,
но монета нужней тебе, старикан,
зачем она сыну, если сыну - конец.