надорванности

Ты не знаешь законов, не ведаешь страха перед ними,
Детей не отдавал по рождении в их цепкие руки.
Ты способен. Их уничтожить, вернуть зеркало сердца.
//
Парусники-мотыльки пылают меж его ладоней воспламенившись от жажд.
С цепи дотянуться можно душой лишь до мести.
Новый двигатель с отвращеньем съел крылья,
Глаза слепые пеплом полны, а под пеплом – нож,
Быстрее которого нет в этом мире.
Нам нужно быстрей, выгребай!
//
Куклы вывалились словно пищеварительный тракт
Из раздутого мешка презрения, беспечности и гордости.
Куча дерьма, восседающая на остатках реальности.
//
Чья жизнь добежит первой по полю смертью засеянному.
Крик роженицы словно выстрел старта.
Бездвижные калеки и трупы, уже через 10-15 метров.
Мечты на крыльях отчаяний отлетают от тел,
Любовь бьёт фонтаном, заражение крови, всё…
Так и будете быть.
//
Надорвался, не смог донести себя до могилы как ни хлестали.
Песня повисла в воздухе чёрной слезой надорванного раба,
На ощупь ищет хоть пол-следа, хоть огрызок тропы,
И вдруг - распахнув крылья-проклятья
Над всем, что гордо в дерьмо погрузилось,
Песня летит туда, где тише всего.
Угловатая, смелая, ничтожная, яркая, рыдающая…
Краешек вечности. Мягкие крылья молчанья, слух проглотивший рот,
Чёрная песня здесь словно новорождённый у материнской груди…
А где-то за тысячью ящиков – новый надрыв-откровение.
//
Операция на открытом мозге, суть которой – раны, что не заживут,
Блюдо из тел варёных в ночи, из дорог расчленённых бесплодных,
Из сердец начинённых огненной страстью, -
Термический шок для того, кто питался закоченевшими трупами дней.
//
Он оставил записку гвоздём на священном рабочем столе.
Я дрожу, он вернётся, он не отступит,
Он подождёт когда загорятся зелёным глаза,захлопнутся от отвращенья руки,
Он вновь придёт в меня мстить за тех иноверцев,что я казнил средь себя.
Он придёт, придёт, лишь ожиданьем живу,ожиданием новой бойни.
Пишу ему ответ ножом на собственной руке – «встретимся у неё»…
---------------------------------------------------------------