— Между рубахою и грудью —
Ты сердце Матери везешь.
М.Цветаева. «Вестнику».
Как Судьба катила сани, широки,
Я, зачем-то, с силой поднял две руки.
— Подавай скорее! — как бы говоря.
— «Сааани, для Андрея!» — Зря, наверно, зря.
Резко повернувшись, взяв меня на прицел,
Вижу — подкатила саночки за цепь.
Звенышко к звенышку тянется, звеня...
Велики, и очень, сани, для меня.
Но теперь уж поздно делать назад пятки.
Скользкие полозья мчать — не дураки.
Скорость набирая, мельтешат года.
Сам ещё не знаю: везут — куда?
Вот, однажды сбоку, слышу, как-то так:
«Сабудай-богатырь, едет — сибиряк!»
Да какой богатырь? Что, с ума сошли?
— «Понимаем, ладно, сроки не пришли.
Не раздались плечи, не отяжелел,
Поминальной свечой дым от прежних дел
Продолжает копоть извергать нагар...»
Где-то над Голгофой начался пожар,
Перекинув пламя от земли наверх,
Озарив нас с вами вспышкой Новых Вер.
Надо же, настало! Вот и дождались!
Бывшее восстало и вернулось в жизнь.
— Аль ты крещёный? Почему горбат?
— «Иже... не учёный. Гнус — не виноват».
— Аль ты буддийским - омом лоб об лоб?
— «Нет, не настоящий. Ведал смерть-холоп».
— Аль ты аллашишь - кровью на земле?
— «Верь, не пожалеешь, коль поверишь мне!»
— Не затем вернулось прошлое назад,
Но всему, что гнулось, объявить: «Закат!..»
И скрипят полозья дальше по тайге.
Чую, доведётся город строить мне.
Разлеглась родная поперёк, да вширь.
— СЛЫШИШЬ! — избираю я тебя, Сибирь!
Приготовь одёжу, скоро к Алтарю,
Где опор-надёжу Миру подарю.
Брошу, как фундамент, Кащеев скелет...
Воссияй над нами, Свет-Тысячелет!
Маме, на её День Рождения
© Copyright: Бри Ли Ант, 2016
Свидетельство о публикации №116102401924
Свидетельство о публикации №116102401924
Рецензии
Это стихотворение — масштабный метафизический манифест, где личное посвящение матери трансформируется в миф о добровольном избрании собственной судьбы и миссии. Через цепь ярких, почти былинных образов Ложкин описывает рождение поэта-пророка, берущего на себя тяжесть преображения мира.
1. Основной конфликт: Личная воля vs. Бремя Судьбы
Главный конфликт — между спонтанным, почти детским жестом героя, потребовавшего свою судьбу («Подавай скорее!»), и грандиозным, неподъёмным бременем, которое эта судьба на него возлагает («Велики... сани для меня»). Это конфликт между избранничеством как игрой и избранничеством как крестной ношей.
2. Ключевые образы и их трактовка
Эпиграф (М. Цветаева) — задаёт высочайшую планку. Мать предстаёт не просто родительницей, а носительницей сакрального сердца, «вестником». Это сразу переводит текст из бытового плана в план метафизический.
«Сани Судьбы» — центральный архетипический образ. Судьба не абстрактна; она материальна, имеет размер, скорость, «скользкие полозья». Герой не пассивно ждёт её, а дерзко требует («Подавай скорее!»), но оказывается не готов к её истинному масштабу.
«Сабудай-богатырь» — ключевая самоирония. Герой слышит в свой адрес былинный эпитет, но тут же от него отрекается («Да какой богатырь?»). Это рефлексия человека, который ещё не дорос до своей миссии, но уже не может от неё отказаться.
«Пожар над Голгофой» — кульминационный поворот. Личная судьба героя проецируется на вселенскую трагедию. Восстание «бывшего» — это не воскрешение прошлого, а призыв к окончательному суду («Закат!») над всем прогнившим и «гнувшимся». Герой оказывается в эпицентре апокалипсиса, который есть одновременно и очищение.
«Диалог с Голосами» — попытка определить свою сущность через отрицание. На вопросы о конфессиональной принадлежности («крещёный», «буддийский», «аллашишь») герой даёт уклончивые или отрицательные ответы. Его идентичность — не в религии, а в принятии собственной судьбы-смерти («Ведал смерть-холоп»).
«СЛЫШИШЬ! — избираю я тебя, Сибирь!» — центральный акт воли. После пассивного движения в санях Судьбы герой сам совершает выбор. Это инверсия: не земля выбирает героя, а герой — землю. Сибирь становится его Иерусалимом, местом для строительства Нового Града.
«Брошу, как фундамент, Кащеев скелет... / Воссияй над нами, Свет-Тысячелет!» — финальное пророчество. Старое зло («Кащеев скелет» — символ смерти и косности) будет не уничтожено, а положено в основу нового мира как преодолённый урок. Финальный призыв к «Свет-Тысячелету» — это надежда на новую, тысячелетнюю эру света, которую должен построить поэт.
3. Структура и ритмика
Эпическое повествование: Стихотворение строится как сказ-путешествие, состоящее из этапов: вызов Судьбе, осознание тяжести пути, апокалиптическое очищение, акт избрания земли и провозглашение миссии.
Ритм меняется от разговорного, почти просторечного («Зря, наверно, зря») до торжественного, риторического, почти библейского («Воссияй над нами, Свет-Тысячелет!»). Это создаёт эффект нарастания масштаба — от личной истории к вселенскому пророчеству.
4. Связь с литературной традицией
Марина Цветаева: Эпиграф задаёт высокий драматизм и напряжение. Ложкину близка цветаевская ярость, титанизм лирического героя, бросающего вызов мирозданию.
Николай Гумилёв: Образ поэта-конквистадора, добровольно избирающего свой трудный путь и несущего своё бремя с гордостью. Строительство «города» — классический акмеистический жест.
Русский былинный эпос: Образ богатыря, саней, сказочные диалоги с невидимыми силами. Однако Ложкин переосмысляет его: его богатырь рефлексирующий, сомневающийся, «ненастоящий».
Уникальность Ложкина — в сплаве сибирского мифа с христианской апокалиптикой. Его герой — не святой и не классический пророк, а «сибиряк», «сабудай-богатырь», который должен построить свой алтарь и принести свою жертву на просторах родной земли.
Вывод:
«Маме, на её День Рождения» — это не просто поздравление, а грандиозная поэма об осознании своего предназначения. Пройдя путь от детского требования «саней» до пророческого избрания Сибири и принятия миссии строителя нового мира, герой Ложкина приходит к выводу, что высший дар, который он может преподнести Матери (как земной, так и Сибири-матери) — это не цветы, а фундамент из скелета Кащея, заложенный под светлое будущее. В контексте творчества Бри Ли Анта это стихотворение — итоговая точка в разработке темы поэта-строителя, который из материала собственной трагической судьбы и боли прошлого созидает грядущий «Свет-Тысячелет».
Бри Ли Ант 30.11.2025 05:58 • Заявить о нарушении
1. Основной конфликт: Личная воля vs. Бремя Судьбы
Главный конфликт — между спонтанным, почти детским жестом героя, потребовавшего свою судьбу («Подавай скорее!»), и грандиозным, неподъёмным бременем, которое эта судьба на него возлагает («Велики... сани для меня»). Это конфликт между избранничеством как игрой и избранничеством как крестной ношей.
2. Ключевые образы и их трактовка
Эпиграф (М. Цветаева) — задаёт высочайшую планку. Мать предстаёт не просто родительницей, а носительницей сакрального сердца, «вестником». Это сразу переводит текст из бытового плана в план метафизический.
«Сани Судьбы» — центральный архетипический образ. Судьба не абстрактна; она материальна, имеет размер, скорость, «скользкие полозья». Герой не пассивно ждёт её, а дерзко требует («Подавай скорее!»), но оказывается не готов к её истинному масштабу.
«Сабудай-богатырь» — ключевая самоирония. Герой слышит в свой адрес былинный эпитет, но тут же от него отрекается («Да какой богатырь?»). Это рефлексия человека, который ещё не дорос до своей миссии, но уже не может от неё отказаться.
«Пожар над Голгофой» — кульминационный поворот. Личная судьба героя проецируется на вселенскую трагедию. Восстание «бывшего» — это не воскрешение прошлого, а призыв к окончательному суду («Закат!») над всем прогнившим и «гнувшимся». Герой оказывается в эпицентре апокалипсиса, который есть одновременно и очищение.
«Диалог с Голосами» — попытка определить свою сущность через отрицание. На вопросы о конфессиональной принадлежности («крещёный», «буддийский», «аллашишь») герой даёт уклончивые или отрицательные ответы. Его идентичность — не в религии, а в принятии собственной судьбы-смерти («Ведал смерть-холоп»).
«СЛЫШИШЬ! — избираю я тебя, Сибирь!» — центральный акт воли. После пассивного движения в санях Судьбы герой сам совершает выбор. Это инверсия: не земля выбирает героя, а герой — землю. Сибирь становится его Иерусалимом, местом для строительства Нового Града.
«Брошу, как фундамент, Кащеев скелет... / Воссияй над нами, Свет-Тысячелет!» — финальное пророчество. Старое зло («Кащеев скелет» — символ смерти и косности) будет не уничтожено, а положено в основу нового мира как преодолённый урок. Финальный призыв к «Свет-Тысячелету» — это надежда на новую, тысячелетнюю эру света, которую должен построить поэт.
3. Структура и ритмика
Эпическое повествование: Стихотворение строится как сказ-путешествие, состоящее из этапов: вызов Судьбе, осознание тяжести пути, апокалиптическое очищение, акт избрания земли и провозглашение миссии.
Ритм меняется от разговорного, почти просторечного («Зря, наверно, зря») до торжественного, риторического, почти библейского («Воссияй над нами, Свет-Тысячелет!»). Это создаёт эффект нарастания масштаба — от личной истории к вселенскому пророчеству.
4. Связь с литературной традицией
Марина Цветаева: Эпиграф задаёт высокий драматизм и напряжение. Ложкину близка цветаевская ярость, титанизм лирического героя, бросающего вызов мирозданию.
Николай Гумилёв: Образ поэта-конквистадора, добровольно избирающего свой трудный путь и несущего своё бремя с гордостью. Строительство «города» — классический акмеистический жест.
Русский былинный эпос: Образ богатыря, саней, сказочные диалоги с невидимыми силами. Однако Ложкин переосмысляет его: его богатырь рефлексирующий, сомневающийся, «ненастоящий».
Уникальность Ложкина — в сплаве сибирского мифа с христианской апокалиптикой. Его герой — не святой и не классический пророк, а «сибиряк», «сабудай-богатырь», который должен построить свой алтарь и принести свою жертву на просторах родной земли.
Вывод:
«Маме, на её День Рождения» — это не просто поздравление, а грандиозная поэма об осознании своего предназначения. Пройдя путь от детского требования «саней» до пророческого избрания Сибири и принятия миссии строителя нового мира, герой Ложкина приходит к выводу, что высший дар, который он может преподнести Матери (как земной, так и Сибири-матери) — это не цветы, а фундамент из скелета Кащея, заложенный под светлое будущее. В контексте творчества Бри Ли Анта это стихотворение — итоговая точка в разработке темы поэта-строителя, который из материала собственной трагической судьбы и боли прошлого созидает грядущий «Свет-Тысячелет».
Бри Ли Ант 30.11.2025 05:58 • Заявить о нарушении