Чувство времени. Степной венок

Растущие печали вопреки
На пустошах заброшенных кочевий,
Благословенны эти васильки
И вечно жив, как память, белый клевер.

Мы пролились из чаши прежних дней,
Как жертвенное масло в час заката
Но лишь напев гортанный меж теней
Дымком курится над травой несмятой

Неразличимо слитны имена
И позабыт их смысл и наши цели…
Но вам, живые, все ж передана
Та кровь, в которой наши сны кипели

Над люлькой, в битве, в храме, в толще тьмы –
Всё те же мы: вы, люди, - тоже мы.

                27.10.2015

*

Растущие печали вопреки –
Степные волки, сосны на камнях,
Сыны земель бесплодных – тем крепки,
Что сызмала преодолели страх.

И, словно дикий рис меж двух камней,
Жизнь скудную в ладонях растерев,
Они крупицы счастья ищут в ней,
Превозмогая бурь холодный гнев.

В их языке и слова «подвиг» нет,
Жар их сердец непроизвольный свет
Струит во тьму веков: он так же древен,

Как жизнь сама. Их сила велика,
И многое сокрыто в угольках
На пустошах заброшенных кочевий…

*

На пустошах заброшенных кочевий
Гуляет ветер, загребая пыль
Ладонями, суровыми, как Север,
Швыряет пепел в пепельный ковыль.

Безмолвие. Безлюдье. Звёзд дыханье:
Многоимённых и ничьих, чужих.
Вдали протяжно хищника рыданье,
Зов голода: донёсся… и затих.

Рассвет седой лучи беззвучно сеет
В покинутых земель солончаки.
Но даже здесь живое семя зреет:

В земле пустой, под солнцем, что не греет,
Цветущие синЕе и пышнее –
Благословенны эти васильки.

*

Благословенны эти васильки…
Им здесь не место, а они – всё рады,
Цветут себе, как будто так и надо,
Наследие заботливой руки

Их принесли из ласковых долин
За сотни лиг, пешком по бездорожью:
Какой-то пилигрим во славу Божью
Пустился путешествовать один

Зачёрпывая горстью жизни взвесь,
Он многое отряхивал, как воду,
А то, что уберёг, - осталось здесь,
Пережило и царства, и народы

Ведь васильки щадит и время в гневе,
И вечно жив, как память, белый клевер.

*

И вечно жив, как память, белый клевер –
Неприхотливый, мелкий, будто морось;
Над ним простор степных небес безмерен,
Вокруг скудна травы сухая поросль

Он занесён случайно, нет в нем силы
Священной иль целебной, он – обыден;
Но всюду, где нога людей ступила,
Вдоль троп старинных белый клевер виден

Напоминанье тем, кто видит знаки
И различает тонкий глас былого
О том, что в гулком первобытном мраке
Здесь жгли костры и сочиняли Слово

И там, где клевер на камнях видней,
Мы пролились из чаши прежних дней.

*

Мы пролились из чаши прежних дней –
За родом род; в нас страсти клокотали,
Мы радовались, пели, горевали,
Шатры латали и пасли коней

Мы были каплей в море бытия
И звали братом ворона, медведя,
Опасней зверя были нам соседи,
Грозней, чем когти, - острие копья

Мы собирались, будто стаи птиц,
Как снегопад огромный с небоската,
Несчетным сонмом рук, мечей и лиц;
Вздевали на себя кольчуги бронь,
И хан великий нас бросал в огонь,
Как жертвенное масло в час заката.

*

Как жертвенное масло в час заката,
В огонь войны мы были отданы –
Рабы, вожди, целители, солдаты,
Равнин и гор могучие сыны

И просто те, кто проходили мимо,
И кто, сбежав, укрыться не успел;
Пятнали небо едким черным дымом
Кострища наших беззащитных тел

Победный клич и радость возвращенья
Порой вели нас вновь к родным шатрам;
Мы даровали пленникам прощенье
В надежде, что добро вернётся нам…

Не хроники дошли от этих дней,
Но лишь напев гортанный меж теней.

*

Но лишь напев гортанный меж теней
Связует тех, кто есть, и тех, кто были:
Он слов любых правдивей и ясней,
В нем угли наших стойбищ не остыли

Он словно птица над костром скользит –
Из ночи в ночь. Ни имени, ни цели
Знать не дано… А сердце бередит –
Как в дни, когда впервые мы запели

Сплетая жилы тура в тетиву,
Котёл песком до блеска начищая,
Разглядывая неба синеву,
Дивясь, что дочка выросла большая…

И всё, чем наша жизнь была богата,
Дымком курится над травой несмятой.

*

Дымком курится над травой несмятой
Пережитое нами за века
Несчетных бурь сверканья и раскаты,
Земля весны в бессчетных лепестках

Свивается друг с другом воедино
Рождений и потерь приливный гул;
И табуном могучим лошадиным
Уносится, играя на бегу,
Всё море человеческих стремлений –
Как море трав под ветром приключений,
Испитых и оплаченных сполна
Живой, горячей, жадной нашей кровью:
В ней с ненавистью нашей и любовью
Неразличимо слитны имена…

*

Неразличимо слитны имена
Злодеев и святых, чужих и наших;
Их общий звук не сладок и не страшен –
Владычен, как приливная волна.

Остановись. На небеса взгляни.
Не пОходя – протяжным долгим взглядом.
Посмей узнать щемящую отраду
Того, кто к вековечному приник.

Ты – капелька, росинка на песке,
Снежинка у судьбы на языке,
Песчинка в чреве сланцевых расселин

Ты капля крови – до сих пор живой –
Меж древнею и завтрашней войной –
Хоть позабыт их смысл и наши цели.

*

Уж позабыт их смысл и наши цели,
Но отзвуком имён земля полна
Они узором волн речных осели
В шероховатых каменных стенах

Вдоль древних трактов и на перепутьях –
То Клык-гора, то Королевский трон, -
То безголосый шум ольховых прутьев,
То вроде речь – но речь иных времён…

Черновики с доски стирает время.
Белеет мел. В земле желтеет темя
Того, чья жизнь давно завершена

Иначе над курганом вьются тропы,
И наша речь теперь – бессвязный ропот, -
Но вам, живые, всё ж передана.

*

Но вам, живые, всё ж передана
Река, сквозь нас текущая от века, -
Могучая и плавная волна,
Что, подхватив, выносит человека –
 
Новёхонького – в беспредельный мир,
Туда, где он песчинкой оседает,
Растёт, поёт, сживается с людьми,
Свой след на камне жизни оставляет

И сквозь него величественный Звук –
Всего живого слитный сердца стук –
Разносится к другим – смутней, ясней ли

И каждый в жизни выбирает сам,
К живительным иль чёрным алтарям
Нести ту кровь, где наши сны кипели.

*

Та кровь, в которой наши сны кипели,
Которую от века льют, как воду, -
Быть может всем. Святой водой купели
И черным ливнем, уносящим всходы.

И каждая солёная частица –
Бесценный дар в сокровищницу мира;
Все наши позабывшиеся лица –
Узор на ткани неба, а не дыры.

Мы – каждый врозь и вместе, океаном
Бессмертных душ и тел давно истлевших –
Не только то, чем были: но – чем станем
В чертах, на камне жизни уцелевших.

Фундамент, черновик, набросок мы:
Над люлькой, в битве, в храме, в толще тьмы…

*

Над люлькой, в битве, в храме, в толще тьмы
Набрасывал невидимый резец
Подобья тех, кем стать могли бы мы,
Добра, отваги, силы образец

Не зря мы называли в честь других
Детей своих (а вы своих – в честь нас):
Единый Звук былого не затих,
Он полнит мирозданье и сейчас

Так пой, звени, как первая струна
Из жил добычи нашей у костра:
В тебе живёт могучая волна,
Твоя душа – всей вечности сестра

Хоть прошлое укроют крылья тьмы,
Всё те же мы: вы, люди, - тоже мы.

*

Всё те же мы: вы, люди, - тоже мы:
Единое растущее живое
Меняется в извечном непокое,
Как дышит россыпь крапинок сурьмы
На радостной поверхности воды,
В которой небо чистое дробится
И каждый миг то видится, то мнится
Узор – вознагражденье за труды.

И пусть тебе твое предначертанье
Неведомо – не сетуй на молчанье
Судьбы. Порой движением руки

Меняют весь узор, взыскуя неба,
Те, кто добро поставил выше хлеба, -
_Растущие печали вопреки_.

                7.11.2015