Отверженный
в углу гримёрной грудою тряпья.
Придуманная, светлая и нежная,
осколки его песен для тебя.
В аншлагах замесив арены глину,
поворотив коней на новый круг,
открывши тело яркому муслину,
он взял ладонью поцелуя звук.
Его отвергло цирковое братство,
и разнесли сорочечьи хвосты.
Принявший одиночества лекарство,
кропил чернило в нотные листы.
Ах, Арлекин, весёлый непоседа!
Пожертвовавши рыжим париком,
к трапеции летел он, как торпеда,
нарушив гравитации закон.
Его несли воздушные качели.
Был бенефис из смеха и реприз.
Лишь трубы туш торжественно пропели,
он воспарил, под куполом повис!
Сорвавшись вниз, он повторял: «Не надо,
не беспокойте старого врача»,
и словно перезревший авокадо
чернел, касаясь жёлтого луча.
Увы, давно забыты его песни.
Живущие не помнят старика.
Он ждёт тебя в своей гримёрной тесной
и пьёт густую влагу коньяка.
Свидетельство о публикации №116101711164