Прометей

Твоих, тиран, не стоит сожалений
моя судьба пророка и смутьяна.
Оставь рабам и почести, и речи:
ведь вместе с ними тебе Тартар бороздить.
На небосклоне уж вовсю персты пурпурные
лучами жгут мне сонные глаза,
и океан щекочет пятки волнами,
и птичий гомон кровоточит в перепонках.
Но всем будет известно сквозь века: —
какие б тучи мне не слали наводнения,
сколько бы вечностей висеть мне суждено здесь, —
руки в цепях, но сердце жаждет биться.
Так знай и ты, подделка божества:
этим огнем, что я вернул на землю,
поэты вихри строчек закольцуют,
тебя с небес насиженных подвинув.
Достанет пламя золото Олимпа!
Сбегутся верноподданные слуги
на запах гари роскоши богатства:
но лишь трухою трупной обнесет им лица.
И я отвечу за поступки и слова.
Как мертвый не боится смерти, мне не страшен
твой приговор, ибо иглой, знаю, вернется
каждое слово обвинителю под кожу.
Смеркается. Прямолинеен горизонт.
Трещит скала, разбрасываясь камнем.
Я опускаю голову на грудь, и черной кровью
по телу разливается тоска; стрекочут птицы.

14.Х.16