Удивительные приключения Билла Грэлли. 8 глава

В камере мрачной Билл Грэлли,
Пыткой измучен лежит.
Дышит совсем еле-еле,
Пятнами крови покрыт.
Всякие клещи, устройства,
Петли здесь всюду кругом.
Даже в ком много геройства,
Воля крепчайшая в ком,
Духом и тот ослабеет,
В комнату эту попав,
Даже и тот онемеет,
Все это лишь увидав.
Сев на скамью, отдыхают,
Фартуки сняв, палачи.
Ярко дрова полыхают
В низкой квадратной печи.
Дверь отворилась входная,
Грон, пригибаясь, вошел.
Взгляд к палачам обращая,
Грозно глазами повел.
В камере гулкою сталью
Голос его прозвучал:
«Что вы сидите, канальи?
Или он все рассказал?»
Каты сейчас же вскочили,
Стали ему отвечать:
«Нет, но сегодня решили
Больше его не пытать –
Сами же вы пожелали,
Чтобы остался в живых.
Мы бы пытать продолжали,
Только совсем уж затих».
«Ладно, тогда отдыхайте –
Он пока нужен живым.
Ночь отдохнуть ему дайте,
Завтра заняться чтоб им».
В карцер затем отнесенный
Долго в себя приходил,
Пыткою Билл изнуренный.
К вечеру только ожил.
Ночь незаметно промчалась,
День наступил и затем
Вот уж опять засмеркалось,
Вот уж и смерклось совсем.
Утро опять наступило,
Сумерки снова пришли.
Странно, но нашего Билла
Все на допрос не вели.
Третий уж день наступает.
В ужасе тягостно ждать
Пытки все Билл продолжает.
Снова, однако, пытать
Мастера нынче не стали.
Вместо допроса ему
Много еды даже дали
Средь остальных одному.
Он поделился с другими,
В камере кто с ним сидел,
Тощими, в ранах, нагими,
Поровну даже сумел.
После к нему, как ни странно,
В камеру лекарь пришел.
Стал перевязывать раны.
Мастер надежду обрел.
Большая вскоре надежда
К Биллу пришла, потому,
Что неплохую одежду,
Новую дали ему.
Он осторожно оделся,
В ранах боль вызвать боясь.
Полный раздумий уселся,
К стенке спиной прислонясь.
Было ему очень странно
То, что фортуна к нему
Так изменилась нежданно.
Чем он обязан тому?

Лязгая, дверь отворилась.
В ней появился палач.
Сердце у Билла забилось,
Будто запрыгало вскачь,
Вырваться словно желая,
Лишь он увидел, что тот
Прямо к нему, ускоряя
Шаг семенящий, идет.
Встал перед Биллом он грозно,
Пристально злобно взглянул.
Будто волною морозной
Взгляд его страшный дохнул.
Только, наверное, бесы
Могут внушать такой страх.
«Слушай, сейчас от принцессы
Будет служанка, монах, –
Биллу сказал тот со злобой,
Голосом зычным трубя. –
Только сказать ей попробуй,
Что мы пытали тебя!
Сразу тогда, обещаю,
В руки ко мне попадешь.
Вусмерть тебя запытаю –
В муках ужасных умрешь!»
Он повернулся и вышел.
Дверь затворилась и вот,
Только герой наш услышал,
Что к нему Бэрта придет,
Может, с посланьем от милой,
Хоть и сильнейшей тоской
Сердце его защемило,
Он ободрился душой.
Страшное все, что случилось,
Стало ему нипочем.
Вот и она появилась,
Рядом идя с палачом.
Бэрта спросила у Билла:
«Вас не пытали они?»
«Эк, ты куда закрутила?!
Ты его с теми сравни», –
Кат торопливо служанке
Басом утробном сказал.
Он ей на узников жалких
Тут же рукой указал:
«Этих мы, верно, пытали,
Но вот монаха пытать,
Все ж не посмели – не стали
Грех такой на душу брать.
Он же, смотри-ка, одетый.
Разве на них он похож?
Что ты молчишь, монах? Это
Правда, скажи, или лож?»
«Да, это правда, конечно, –
Чувствуя пристальный взгляд,
Мастер воскликнул поспешно, –
Зла они мне не хотят…
Бэрта, а как Изабелла?
Вышла она за него?»
Но ничего не успела
Бэрта сказать оттого,
Что на нее очень злобно
Тут же палач зарычал.
Снова, как будто загробно
Голос его прозвучал:
«Чтоб о принцессе молчала –
Помни про наш уговор!»
Но что она не сказала,
То рассказал ее взор.
«Все, – сказал Кат, – повидались:
Видишь, он цел-невредим,
Ну, а сейчас попрощались –
Встретишься завтра ты с ним…
Или тебе непонятно?!
Живо – со мною теперь!»
Вывел он Бэрту обратно.
Громко захлопнулась дверь.

Начал ее ежедневно
К мастеру кат приводить.
Менее стало плачевно
Биллу поэтому жить.
Сделали легче страданья,
Скрасили мрачные дни
Мастеру эти свиданья,
Хоть проходили они
В полном почти что молчанье,
Хоть и начало тех встреч
Было уж их окончанье,
Ибо минута истечь
Только всего успевала,
Как прерывались уже
Грубо они, но давало
Это надежду душе.

Сутки текли чередою.
Счет им уставший вести
Мастер уже бородою
Даже успел обрасти.

В камеру как-то однажды
Брошенный грубо упал
(Так, как сюда почти каждый,
Кто здесь сидел, попадал)
Мощный какой-то мужчина.
При освещенье плохом
Было похоже, что тина,
А не лохмотья на нем.
Билл подошел и нагнулся,
Начал его поднимать.
Тот застонал и ругнулся,
Яростно стал умолять,
Чтобы его Билл не трогал.
Голос, услышанный, был
Слишком знаком. Даже вздрогнул,
Это почувствовав Билл.
На пол его положивши,
Стал на него он глядеть,
Но в полутьме, наступившей,
Черт Билл не мог разглядеть,
Кровью покрытых к тому же.
Вновь его стал поднимать –
Около входа ему же
Место плохое лежать.
Кровью испачкались пальцы,
Сделавшись скользкими. Брать
Стало труднее страдальца
Под руки, чтобы поднять.
Он, застонавши, взмолился,
Резко рванулся и вдруг
Вновь на полу очутился,
Выскользнув сразу из рук.
С силой такой он рванулся,
Будто бы полон был сил.
Мастер в душе ужаснулся,
Что ему боль причинил.
Тот, закричав и завывши,
Корчится, стонет, хрипит
И, постепенно застывши,
Весь обессилев, лежит.
Сразу припомнилось Биллу
То, как его самого
Кинули в эту могилу
После страданья того,
Через которое каты
Тоже его провели –
Все через это когда-то,
Кто здесь томился, прошли.
Видя мученья чужие,
В памяти Билл оживил
Страшные муки, какие
Сам он тогда пережил.
Больше решиться не может
Вновь его под руки взять,
Зная, что этим умножит
Он его муки опять.
Видя его затрудненья,
Медленно к ним подошли
Те, кто давно заключенья
Тяготы с Биллом несли.
Мягко лежавшего взяли
За руки, за ноги. Чуть
С пола его приподняли,
Даже боясь и качнуть,
И понести уж хотели
К стенке на сено, что им
Было здесь вместо постели
И их покровом одним.
«Стойте! Вы что позабыли, –
Билл встал у них на пути, –
Как вы такими же были
И умирали почти,
Как вы кричали от боли,
Лежа в соломе, когда,
Будто бы иглы, кололи
Раны соломинки, а?!»
Это сказав, подбегает
К стенке он быстро и в том
Месте солому сгребает,
Мягче чтоб было, потом
Рясу с себя Билл снимает
Быстрым движеньем и тут,
Где подгребал, постилает.
Мягко мужчину кладут
Еле живого на ложе.
Участь его чуть оно
Сделало легче, похоже.
Но он страдал все равно.
Мастер в соломе порылся,
Ворох повязок нашел,
Тех, что когда исцелился,
Нужным припрятать он счел,
Чтобы никто задушиться
С помощью их не сумел
(Сделать такое решиться
Здесь не один бы хотел).
Случай представился снова
С пользою их применить,
Раз ничего нет другого,
Раны чем можно прикрыть.
Начал искать Билл с опаской,
Щупая мягко рукой,
Где незнакомцу повязку
Сделать. Сказал тот: «Постой –
Брось этот труд бесполезный,
Ведь с наступлением дня
Каты клешнею железной
Их посрывают с меня».
«Но до его наступленья
Вряд ли ты так доживешь».
«Нету во мне сожаленья,
Что я умру. Ну так что ж.
Знаешь, ведь я до рассвета
Сам не хочу доживать».
Пытки познавший Билл это
Мог превосходно понять.
От уговоров избавил
Сразу его потому.
Только соломы подбавил
Под изголовье ему.
Голос, опять прозвучавший,
Биллу был явно знаком.
Снова его услыхавший 
Мастер уверился в том.
«Кто вы, скажите, откуда?»
Но незнакомец молчал:
Крепко заснул он, покуда
Мастер солому сгребал.
Рядом Билл Грэлли улегся.
Вглубь своей памяти он
Сразу ушел и увлекся
Так, что забыл и про сон.
Все остальные уж спали,
Мечась, стоная во сне.
Хрипло и страшно звучали
Крики и бред в тишине.
Словно украдкой глядела
В малый квадратик окна
И на решетке блестела
Блеском холодным луна.
Небо в окошке светилось
Серой густой синевой,
Звездная россыпь искрилась
В клетках решетки стальной.
Белый, слегка синеватый
Шел сюда свет от луны.
Он освещал рябоватый
Камень неровной стены.
Тени решетки повисли
Крупною клеткой на ней.
Свет был печален и мысли
Делал еще он грустней.
Билл догадаться пытался
Кто незнакомец такой.
Все же вопрос тот остался
Скрыт от него темнотой.
Мысли об этом другие
Вызвали вскоре потом.
Мать и отец дорогие
Вспомнились Биллу и дом,
Детство и юные годы
В радости где он провел,
Прежде, чем мрак и невзгоды
Рок на них грозный навел.
Вспомнил друзей и забавы
Детской счастливой поры.
После дурманящей славы
Первые вспомнил дары.
Встречу затем с Изабеллой
Первую вспомнил свою,
Вспомнил как месяц он целый
Жил с нею, будто в Раю,
В замке ее отдаленном,
Где не мешал им никто:
Что еще нужно влюбленным,
Нужно для счастья им, что?
Счастье как миг промелькнуло,
В сердце остался лишь след.
Биллу казалось, минуло
С этой поры много лет.
«Да уж и было ли это?
Как-то не верится мне, –
Думает он. – Вообще-то
Может, то было во сне?
Что будет дальше со мною?
Казнь ли ужасная ждет
Или под этой стеною
Жизнь моя вся и пройдет?»
Легкой дремотой забылся
С мыслями этими он,
Вскоре затем погрузился
В полный кошмарами сон.
…Нет, не лучи разбудили
Мастера в самую рань,
Камеру что осветили –
Крики, удары и брань.
Рядом, как будто бы дрались
Иль избивали кого
Так, что, как будто старались
Насмерть забить. Какого
Было его изумленье,
Он когда вдруг увидал,
Что в этот шквал озлобленья
Новоприбывший попал,
Что избивают не каты,
А заключенные, так
Яростью общей объяты,
Словно он главный их враг.
Мастер намного сильнее
Был этих хилых людей.
На ноги вставши, скорее
Их раскидал как детей.
Он на лежавшего глянул
И не поверил глазам,
Даже невольно отпрянул,
Бить захотел очень сам.
Перед собою увидел
Он, пораженный, того,
Тоже кого ненавидел,
В ярость пришел отчего.
«Как, это ты? Неужели?!
Иль на него так похож,
Что отличишь еле-еле?!»
«Нет, это я, а то кто ж?
Вы не ошиблись, собаки.
Только я вас не боюсь,
Хоть, к сожаленью,
Для драки вовсе теперь не гожусь».
«Но почему оказался
Ты среди нас?! Почему?!»
«Лишь потому, что старался
Верно служить своему
Я сюзерену, который
Верность не может ценить
И на предательство скорый
Может про все позабыть,
Если особенно дело
Денег коснулось иль вдруг
Честь его что-то задело –
Что для него тогда друг?
Если чего-нибудь встрянет
В глупую бошку его,
Он ни за что не отстанет,
Не доказав своего.
Так ему, будто бы бесы
Вбили в сознание, что
Он когда нашей принцессы
Руку просить ездил, то,
Взял я добычу большую,
Но от него утаил,
Что ее часть основную
В месте укромном зарыл.
Этот абсурд подтвердили
Воины все, –  его нрав
Зная, они затвердили,
Что Иоганн всегда прав.
Все они лишь подтверждали
Чтобы тот им не сказал,
Цифры лишь те называли,
Что он услышать желал.
Денег поэтому столько
Требовать стал он с меня,
Дать при желании сколько
Не в состоянии я.
Он же, подлец, то и дело
Требовал это отдать.
Мне наконец надоело
Так, что когда он опять
Мне не поверил и снова
Крикнул, что, дескать, я лжец,
Больше не снес я такого –
Тоже вспылил наконец:
Тут же послал его к черту
И, вызывая на бой,
Прямо перчаткою в морду
В ярости кинул слепой.
Только из башни я даже
Выйти и то не сумел.
Долго сражался со стражей,
Многих прикончить успел,
Но обессилел от драки.
Только поэтому им,
Как и хотели, собаки,
Все же достался живым».
Грон застонал от досады:
«Что уж теперь говорить?
Глупому мне, так и надо:
Нечего было служить
Предано этому гаду.
О, как меня он пытал!
Только такую награду
Он мне за преданность дал.
Разум я свой не послушал –
Знал же ведь, что он такой.
Лучше б я верность нарушил.
Все бы с охотой большой –
Графы, маркизы, бароны
Взяли на службу меня,
Доблесть Ганолена Грона,
Как подобает, ценя…
Слушай, монах, если можешь,
Все же меня ты прости.
Может быть ты мне поможешь
Грешную душу спасти?
Слышишь, я так сожалею.
Да, я пытал, но поверь,
Было б тебе тяжелее,
Если б тобой этот зверь,
Сам Иоганн занимался.
Очень тебе повезло,
Что ты к нему не попался.
Только тебя и спасло,
Что ты попал в мои руки.
Если б в его угодил,
Были б страшней твои муки.
Я же тебя пощадил.
Тот же пощады не знает.
Так он жесток, что людей
Для развлеченья пытает,
Как настоящий злодей.
Я никогда таким не был –
Жертвы свои я жалел,
Как убивал, то на небо,
После крестясь, я глядел.
Если бы не был солдатом,
Я б не убил и блохи,
Был бы всем другом и братом.
Ну отпусти мне грехи.
Слышишь, прими покаянье!
Каюсь, я каюсь, поверь!
Может быть, это страданье
Все искупило теперь?»
Билл произнес: «Не уверен,
Что ты такой уж добряк.
Верю лишь в то, что сюзерен
Твой даже злее. И как
Мог отказать в наслажденье
Он себе мучить меня?»
«Был он в таком настроенье
С самого первого дня,
Как появилась принцесса,
Так ей хотел овладеть,
Что не имел интереса
Даже на пытку глядеть».
«Что же с принцессой?! Что с нею?! –
Билл закричал. – Говори!
Да говори же скорее!»
«Тише, ты, черт побери!
Только меня ты не трогай –
Видишь, на мне сколько ран!»
«О, извини, ради Бога!
Ну, говори!» «Иоганн
Так перед нею и вился.
Все полюбиться хотел.
Но своего не добился –
Зря лишь в нарядах потел.
Так он тогда разъярился,
Что даже, страшно сказать,
Силой принцессу решился,
Будто крестьяночку взять.
…Было то в темную ночку.
В спальню ее он вошел
И королевскую дочку
Спящей в постели нашел.
Но просчитался он малость –
Был у принцессы секрет
Против него, оказалось,
Что у нее есть стилет.
Девушка сразу проснулась,
Как услыхала шаги,
Быстро вскочив, увернулась
От его наглой руки.
После приставила смело
К сердцу себе лезвие
И Иоганну велела,
Чтоб не касался ее,
Если не хочет виновным
В смерти принцессы он быть.
Этот подлец, безусловно,
Вынужден был уступить:
Он хоть и глупый верзила,
Но чего нужно, поймет.
Тут же она пригрозила,
Что себя точно убьет,
Если тебя он посмеет
Смерти иль пытке предать,
Пусть, мол, ввиду он имеет,
Что о тебе узнавать
Все теперь будет служанка,
Помнит пускай он всегда
То, что принцессе не жалко
Жизни своей, и коль та
Как-нибудь вдруг пострадает
Иль не вернется совсем,
Пусть на себя он пеняет –
Жизнь не спасет уж ничем.
Кажется, также сказала,
Что, несомненно, тебя
Даже сама б навещала,
Очень служанку любя,
Но не дает опасенье
В темных проходах идти,
Где и стилет, и спасенье
Отняты будут в пути.
В полном отчаянье злобно
Это мне сам Иоганн
Все рассказал так подробно,
Жалуясь, как мальчуган».
Грон как бы вдруг спохватился,
Билла стал снова молить,
Чтоб ему тот согласился
Все же грехи отпустить.
Вскоре герой наш ответил,
Что не монах вовсе он.
«Это я сразу приметил», –
Громко вздохнул тогда Грон.
«Поздно припомнил, пожалуй,
Ты о спасенье души –
Лишь, когда сильно прижало».
«Ну, хоть тогда придуши!»
«Слышите вы, придушите! –
Он обратился к другим. –
Ну же, скорей помогите
Кончиться мукам моим!»
Долго просил он об этом,
Но постепенно затих,
Было поскольку ответом
Только молчание их.
Быстро уже приближался
Звук торопливых шагов,
Вот уже рядом раздался
Гулкий раскат голосов.
Дверь отворилась, впуская
В камеру двух палачей.
Быстро вошли те, пугая
Снова несчастных людей.
К Грону направились сразу.
Грубо один произнес:
«Хватит валяться, зараза!
Ну-ка, пойдем на допрос!
Нынче тебя допытаем.
Биться готов об заклад,
Что, несомненно, узнаем
Где ты припрятал свой клад!»
Каты его потащили.
Снова захлопнулась дверь.
Крики, что всех оглушили,
Сделались тише теперь,
Скоро и вовсе исчезли,
Звякнул едва лишь засов.
Узники сразу полезли
К свету из темных углов.
Радуясь солнцу, уселись
В светлом квадрате они,
Жизнь вспоминали и грелись,
Так начиная все дни,
Солнце когда появлялось,
Ярко сияя в окно, –
Из удовольствий осталось
Это у них лишь одно.

Граф со страдальческой миной,
Полный раздумий, сидит,
В яркое пламя камина
Взглядом печальным глядит.
Воин к нему обратился,
В залу войдя: «Вестовой
К вам королевский явился!»
«Что ты сказал?! Боже мой!» –
Граф Иоганн испугался.
Хоть был готов ко всему,
Все-таки он растерялся,
Прежде всего потому,
Что был всегда малодушен
Столько же, сколько скупым,
И моментально послушен
Первым порывам любым.
Дикие взоры кидая,
Медленно стал он вставать.
Воин, что будет не зная,
Начал слегка отступать.
В нервном порыве по залу
Взад и вперед Иоганн
Быстро ходил поначалу.
После он как истукан
Замер и, так постоявши
Где-то с минут, может, пять,
В руки себя все же взявши,
Сел в свое кресло опять.
Хоть и придумал он с Гроном,
Как в этом случае быть,
Но со владеющим троном
Долго ли можно хитрить?
Он произносит тоскливо:
«Это начало конца.
Начался день несчастливо.
Ладно, зови уж гонца».

Входит гонец утомленный,
Серой как будто мукой
Весь он покрыт: запыленный,
Сразу с коня он такой.
К графу шагает поспешно,
Вот что ему говорит
(После поклона, конечно):
«Все королевство горит
В страшном пожаре мятежном.
Всюду измена и смерть.
В ваши места неизбежно
Тоже придет круговерть
Этого смерча. Поверьте,
Здесь хотя тихо пока,
В край ваш измены и смерти
Тоже проникнет рука».
«Кажется, мне говорили
Что-то о том мятеже,
Но я считал, усмирили
Рыцарей юга уже».
«Видно, что счастье затмило
Все остальное для вас,
Кроме жены вашей милой,
Но не до женщин сейчас».
«Из феодалов соседних
Вести всегда узнаю
Позже я самых последних,
Ибо обитель мою
Все стороной объезжают.
Как же узнаю я то,
Что в королевстве все знают.
Это расскажет мне кто?»
«Вас же король поначалу
Звать на войну не велел.
Это лишь то означало,
Что ваше счастье жалел.
Но за оружие взяться
Все же придется и вам.
Только ему наслаждаться
Время пришло, а не нам».
«Значит, мятеж не подавлен?»
«Даже, напротив, – разбит
В битве король, обесславлен,
Чудом лишь был не убит.
После победы восставших
Он большинство потерял
Подданных, сразу принявших
Сторону тех, кто восстал.
С теми же, кто ему верны,
Заперся в замке своем.
С помощью вашей, наверно,
Мы осадивших побьем.
Велено в местности здешней
Рыцарей всех вам собрать,
Верных ему, и поспешно
Двинуть на выручку рать».
«Век этот день не забуду.
Да, ну и весть ты принес.
Скоро туда я прибуду!» –
Весело граф произнес.
«Вы легкомыслием вашим
Можете все погубить.
Знайте, что враг очень страшен –
Может и вас он побить!
Смейтесь, когда победите.
Разве до смеха сейчас?
Может, я дерзок – простите:
Доля сравняла всех нас.
Вместе врагов нам удастся
В этой осилить войне.
Ну а теперь повидаться
Надо с принцессою мне».
Граф обратился к прислуге:
«Ну-ка, гонца поскорей
В башню ведите к супруге
Милой, прекрасной моей!»
Труп его псам на съеденье
Кинули в ров со стены.
Долго их рык и сопенье
Были оттуда слышны.
То, как швырнули убийцы
Труп со стены, Иоганн
Видел в окошко бойницы.
Будто свирепый кабан
Снова по залу кидался
Взад и вперед, но уже
Он не от страха метался,
А потому, что в душе
Было восторга так много,
Что по другому его
Выразить просто не мог он.
Кликнув слугу своего,
Он ему дал порученье
Воинам всем передать
Быстро его повеленье
Сборы в поход начинать.
Звали слугу того Хэем.
«Понял, – сказал он, – умрем,
Но бунтарей одолеем!
Власть королю мы вернем!»
«Круглый дурак ты, похоже:
Если побили кого,
Да хорошенько, то кто же
Драться пойдет за него?
Глупые только обычно.
Надо туда нам спешить,
Чтоб не успели добычу
Люди без нас поделить.
Все королевство разделу,
Может, подвергнут они…
Вот еще, кстати, что сделай –
Ты к палачам загляни.
Пусть они вспомнят из казней,
Знают которые, ту,
Что остальных всех ужасней.
Душу себе отведу
Завтра я с помощью ихней.
Может, обида тогда
В сердце моем поутихнет.
Так она жжет иногда,
Словно в нем прячутся бесы.
В муках ужасных умрет
Этот любимчик принцессы.
Сильно он, гад, поорет».
Хлопнул в ладоши он: «Ехха!
Весело будет, аж жуть!
Да и ребятам потеха
Будет на это взглянуть.
После скакать веселее
Будет нам в долгом пути.
Ну-ка давай, поскорее
Всех обо всем извести!