Петербургский театр

Петербургский театр начинается с двери – дамбы,
И с фойе залива, просторного, словно площадь.
Дальше – вешалки кранов порта, оспорить дабы
Афоризм Станиславского. Гардеробщика мощи.

Звать Василием. Служит со дня основания. Старый,
Ещё первого постановщика помнит чётко.
Помнит зрителей крики, помнит актёров свары.
В серых пальцах трясутся линии, словно чётки.

Проходи же в зал – чай, билет за полгода куплен?
Вот партер Дворцовой (занавес, словно тога),
Бельэтаж Литейного – сдайся скорей ему в плен!
Что играют? Вчера был Чехов, сегодня – Гоголь,

Послезавтра пойдут какие-то оперетки
И балеты, что ставят реки, мосты, каналы…
А под утро – премьеры пьес, что прискорбно редки:
Небо хмурое полыхает стальным и алым.

Наслаждайся видами храмов и подворотен,
Вызывай на бис постимперские пейзажи,
Но запомни: здесь плач и смех выдают по квоте.
Все вокруг молчат, словно статуи в Эрмитаже.

Их не тронет прибой букетов и плеск оваций,
Море славы… Они – как боги на древней фреске.
Можно сколь угодно с проспектами обниматься,
Брудершафт устраивать с пьяным, богатым Невским –

Не поможет. Не расколоть их. Не вкрасться в душу.
Поначалу беззвучны сказочные спектакли.
Ты навек обречён только шелест дыханья слушать.
Кто с порога болтал с чужестранцами? Чушь, не так ли?

Кто не шлялся по Петроградке в метель и слякоть,
Кто и часа не простоял на мосту Дворцовом,
Наблюдая Невы вздувающуюся мякоть…
Кто ни разу дождливым ветром не поцелован,

Кто с актёрами не делился наивным горем,
Кто не нюхал плесень фасадов и декораций,
Для того Петербург – бессловесный, старинный Голем,
Что умеет, как шут, приплясывать и кривляться.

Осознай бесполезность этики, чувства такта.
Пропотей этим городом в белую ночь-горячку.
Походи по ярусам вечным в момент антракта,
И в буфете купи конфет алкогольных за щеку.

Выбрось прошлое: вот он, пафос первопроходца!
И польётся музыка из оркестровой Мойки.
Дирижёрской палочкой Троицкий мост взметнётся,
И застынешь ты, и останешься тут, поскольку

Будешь принят в труппу «Балтийское Междуречье».
Улыбнётся гранитный лев: чей-то путь окончен.
Медный Всадник скажет: «Ты, слыша наши речи,
Онемеешь под ораторию белой ночи».