8

1

Я не летал на другие планеты.
Я не ходил по линии экватора на Эквадоре.
Не вдыхал колумбийский кокс.
Не шырялся в Нью-Йорке.
Не напивался в Москве,
И не объедался, как ребенок конфетками,
колесами в Петербурге;
Не ходил по Неве.
Не снимал шлюх в Амстердаме - симпатичных блондинок.
Не болел синдромом Стендаля,
вызванного флорентийскими площадями, дворцами и статуями.
Не закрывал себя в комнате с Бродским.
Не понял, как невыносимо легко быть по Милану;
Но я видел мир хрусталиками кинокамер,
Сквозь идеи Формана и фон Триера.

2

Я - шрам, монтажная склейка,
Плевок на сцену Большого
И молитва кинопроектору и киноэкрану
Я живу только по системе Станиславского:
Чувствую каждую мысль и слово,
Словно они -
Настоящие.

3

А в век потребления и поглощения,
Пережевывания друг друга и жизней друг друга,
Можно найти настоящие, человеческое?
А было оно?
Будь оно,
Разве, тогда мы терзали бы своих спасителей,
Стреляли бы в миротворцев?

4

В странах садов
и
Вавилонских башен
Умерла любовь,
А значит и бог вместе с ней.

5

Без этих двоих
(или одного)
Не найти смысла меж строк прозы,
Такой бытовой, обыденной и оскопленной.
А поэзии больше и нет!
Как ей случится в мире,
Миллиардов убийств?
Мире без мира.

6

Реки стали солеными;
Поля, что они питают,
способны взрастить лишь цветы зла.
Мир без роз - страшный сон;
С одной лишь прозой,
Романами растиражированного дерьма,
Сверх страшными рассказами
И непонятными стихами,
Куда придем?

7

Убивая беззащитных
по приказам, как бездумные орудия,
Насилуя слабых
Оставляя стариков без опоры и крова,
Просидев на их шее до своего сорокового дня рождения -
Все это мы.
Мы готовы оскорбить, оболгать, ударить ножом
прострелить голову и скинуть с моста
Готовы к насилию 24 часа
Каждые сутки.

8

И мы удивляемся:
"Почему к нам не прилетают пришельцы,
не рассказывают тайны галактик"
Нам тоже нравятся ужас,
но с почтительного расстояния -
никто не согласен на главную роль в хоррор-фильме .
Мы - развлечение;
Мы - заключенные на Земле.
А я - худший из всех.
Я слишком много говорю, а делаю - мало.