Нарисуй меня на холсте

Нарисуй меня на холсте и забрось на старый чердак. Я останусь на кончике кисти. Я останусь дрожащей каплей, вязкой пряной багряной кровью. Ты меня никогда не отмоешь, ты меня ни за что не забудешь.

Будешь помнить наш темный вечер, как ложились краски на плечи, выливаясь в странный узор. В тот момент я была холстом в руках своего творца. Ветер бился и выл за стеклом, листья вихрем бросал в окно, пока я была чистым листом для безумия твоих губ.

Будешь помнить изгибы тела, что тебя этой ночью согрело, отдаваясь в полном экстазе, а картина по коже маслом становилась грязней и бессвязней, теряя четкость и облик на шершавых кирпичных стенах.

Будешь помнить, как мы хотели прикоснуться к холодным звездам и шагнуть к небесам сквозь воздух, по дорогам и бездорожьям сорваться, идти, возвращаться, покрываясь бархатной пылью, но ты бабочке вырвал крылья. Она ввысь не сможет взлететь.
/Бабочки больше нет/

Она стала твоим экспонатом, твоим кубком, твоим трофеем, и на простынях измятых я тобою была осмеяна. Ты выпил меня до дна. С сумасшедшим блеском в глазах. Пока муза в рассветных лучах наполняла палитру болью, ты поставил мольберт в изголовье.

Нарисуй меня на холсте.
Моей же багряной кровью.