Полемика поэтов ПНР и польской эмиграции

Полемика поэтов ПНР и польской эмиграции, 1946 г.


Ян Бжехва

МАЛЯВА ЯНУ ЛЕХОНЕ

Дорогой пан Ян, я пишу вам в тайне глубокой,
Чтобы малява моя не затерялась ненароком,
Лишь о Вашем благе безмерно волнуясь,
Возвращаться Вам я категорически не рекомендую.

Эта жизнь не для Вас. Вы не поверите, но это правда:
Здесь даже хуже, чем плетёт западная пропаганда.
В Лодзи никого не осталось. Всех в ссылку сослали.
Я с группой литераторов чалюсь на жёстких нарах,
В кандалах и в робе. Конвоир ППШ тычет мне в морду,
Провинившихся гонят смотреть киноновинки Форда.

Все мы тут наголо бриты. А хавчик наш некуда хуже -
Из эмигрантских голов  опилки дают нами на ужин.
Милиционеры нас ловят и, накачав хлороформом,
В «Шпильки» писать заставляют оды реформам.

Электричество в Лодзи запрещено. Как и водопровод.
В костёл, по секрету, давно уж никто не идёт.
Советский жандарм, вместо ксёндза, там всем заправляет.
Тех, кто приходят на мессу, сразу в Сибирь отправляет.

У нас, если в бар кто-то приходит напиться,
Тут как тут - конный отряд НКВД с милицией,
Чтобы беднягу, с женою, с отцом и матерью
Нагишом вывезти на Камчатку на тракторе.

В столовках уйма бифштексов, ромштексов, котлет,
Их, наколов на штыки, палачи подают на обед -
Зевнуть не успеешь, как штык торчит в заднице.
А рыба-фиш? По-еврейски!!! От пятницы до пятницы!

Миколайчик свободно вещает себе -
С пистолетом, приставленным к голове,
А потом за колючку его возвращают,
Где пан Керник в колодках его ожидает.

Вот такие дела у нас, милый пан Ян,
Так что лучше забудьте о выезде к нам.
А маляву сожгите! Тувим упрям жутко!
Он, конечно, подумает, что это шутка.
А меня... Вы поймите: здесь к стенке поставят -
Расстреляют, повесят, суп мною заправят.

февраль 1946 г.


Неожиданно на письмо Яну Лехоне ответил Марьян Хемар, опубликовавший ответ в лондонском «Дзеннике Польском».


Марьян Хемар

ОТВЕТ БЖЕХВЕ

Ян Бжехва в «Шпильках» в середине февраля
 «Маляву Яну Лехоне» опубликовал.
И хоть та малява не для меня,
Но меня так жарко тронули сарказм стиха и ирония,
Как будто б я уселся на пылающую головню.
Впрочем, сейчас я этот стих дословно приведу:

"Дорогой пан Ян, я пишу вам в тайне глубокой,
Чтобы малява моя не затерялась ненароком,
Лишь о Вашем благе безмерно волнуясь,
Возвращаться Вам я категорически не рекомендую.

Эта жизнь не для Вас. Вы не поверите, но это правда:
Здесь даже хуже, чем плетёт западная пропаганда.
В Лодзи никого не осталось. Всех в ссылку сослали.
Я с группой литераторов чалюсь на жёстких нарах,
В кандалах и в робе. Конвоир ППШ тычет мне в морду,
Провинившихся гонят смотреть киноновинки Форда.

Все мы тут наголо бриты. А хавчик наш некуда хуже -
Из эмигрантских голов  опилки дают нами на ужин.
Милиционеры нас ловят и, накачав хлороформом,
В «Шпильки» писать заставляют оды реформам.

Электричество в Лодзи запрещено. Как и водопровод.
В костёл, по секрету, давно уж никто не идёт.
Советский жандарм, вместо ксёндза, там всем заправляет.
Тех, кто приходят на мессу, сразу в Сибирь отправляет.

У нас, если в бар кто-то приходит напиться,
Тут как тут - конный отряд НКВД с милицией,
Чтобы беднягу, с женою, с отцом и матерью
Нагишом вывезти на Камчатку на тракторе.

В столовках уйма бифштексов, ромштексов, котлет,
Их, наколов на штыки, палачи подают на обед -
Зевнуть не успеешь, как штык торчит в заднице.
А рыба-фиш? По-еврейски!!! От пятницы до пятницы!

Миколайчик свободно вещает себе -
С пистолетом, приставленным к голове,
А потом за колючку его возвращают,
Где пан Керник в колодках его ожидает.

Вот такие дела у нас, милый пан Ян,
Так что лучше забудьте о выезде к нам.
А маляву сожгите! Тувим упрям жутко!
Он, конечно, подумает, что это шутка.
А меня... Вы поймите: здесь к стенке поставят -
Расстреляют, повесят, суп мною заправят."

* * *
Лехонь далеко. Я под боком, поближе.
Лехонь милому другу позднее отпишет,
Не сочтите, пан Бжехва, за моветон моё присутствие,
То, что я  включился в эту вашу переписку.
Малява не мне, но Вы затронули чувства
Всех поэтов польской эмиграции, мне близких,
Кто по краю родному тоскуя, туда не спешит;
Зря пан Бжехва с иронией тщится смешить
И в издёвку с пародией всё обратить:
Мол, критика наша - одна пропаганда и вздор,
Не вернулся в страну - значит, ты трус и кретин,
Или  не хочешь с народом работать, предателем стал,
Ведь страна изменилась - свобод в ней полно:
Прессы, Совести, Слова - возьмём для примера журнал
"Шпильки"! - Вот сатира, свобода, отвага где чуются!
Искренность непредвзятая, с какою бичуются:
Санация, фашизм и варшавское восстание,
Армия Крайова и Великобритания,
Турок с не турком и перс с не персом,
Вместе с Коморовским, Мачеком и Андерсом,
Арцишевский, старый ленлорд,
Ба - и даже киношный полковник Форд!
А мы там в ужасе, что в стране пытают,
Что НКВД, что цензура печать зажимает,
Что костёла нет и бифштекса тоже,
Что нет водки, юмора, электричества и водопровода,
Зато вот «Шпильки» - довод в пользу свободы,
Коль в них Бжехва-сатирик печататься может!

***
Господин поэт - Вы, кто в стране Траугутта,
Окжеи, Зюка и ксёндза Скорупки,
Защищаете какого-то Берута,
Высмеиваете оппонентов какого-то Осубки - 
Вам достаточно такой свободы? И это
Ваша гордость поляка и поэта?

Вы смеётеся над эмиграцией: мол, у вас шницель есть,
И костёл битком, и шкаф полон тряпок.
А наш кошмар - что советский агент
По стране нашей шастает. Что советский жолдак
Топчет сапогами кровавые мостовые Варшавы,
И что это у вас «Победой правого дела» называют.

Если у вас свобода совести и слова
И гражданской отвагой душа обильна,
Напишите - что вы думаете о Польше без Львова?
Напишите - что вы думаете о Польше без Вильна?
Всех нас волнует этот вопрос.
Я бы и в Лодзи писал о том.

Свобода совести? Убедите неверующего!
Свобода поэзии? Нет, не верю.
Пусть пан напишет, что линия Керзона -
Это линия мошенничества и измены,
Что из поляков считает так каждый!
Я бы и в Лодзи писал точно также.

По праву поэта, свободы поэзии -
Если прочих свобод у вас нет -
Напишите, что Польша в награду за верность
Получила обиду такую, что как вспомнишь о ней,
Перо рвётся в руку, само ею водит -
Я бы так и писал. Потому я не в Лодзи.

Вы - поэт и различаете, наверное,
У кого перо остро, а кто лёг под власть?
Если нет - мои вам поздравления.
Если Вы боитесь - мне жаль Вас.
Не надейтесь, что посмевшие вернуться,
Захотят, подобно вам, прогнуться.

Разные бывают в мире демократии.
Вы не верите в нашу - убедите в своей.
Ваш стих сегодня вся польская эмиграция
Прочитает вместе с моим. Если же и мой ответ
Ваши «Шпильки» перепечатают целиком,
Немедля ни минуты, я возвращаюсь домой.

Слово сказано и стало договором.
Но если обмен наш не состоится -
Пишите по-лодзьски, упиваясь свободой слова,
Свои «Сатиры на Трумэна-империалиста».
Но не трожьте Вашей убогой иронией
Тех, кто за Вас - хоть и против Вас - борются!

1946 г.


Берут разрешения на публикацию этого стихотворения в «Шпильках» не дал.



Ян Бжехва

ОТВЕТ МАРЬЯНУ ХЕМАРУ

Вы о немцах знали понаслышке, а войну со стороны видали,
Понимаю, что такие факты Вам мировоззрение создали.
Вы шипите в спину «жолдакам» советским,
Вам хотелось б жить в ином, приятнейшем соседстве,

Может, Вы поменяете географию этой части Европы?
А мне не по силам такая работа.
Вы громкими словами апеллируете к истории,
А у нас здесь шесть лет дымились трубы крематориев.

Для нас были Треблинка, Майданек, Освенцим  -
Вы лишь читали о них, а мы жили под немцем.
Не было ночи такой, чтобы гестапо
Не молотило в ворота кровавою лапой.

Если бы «жолдак» советский не пришел, Боже упаси,
Кто бы из нас от газовых камер спаслись?
Люди от мысли об этом бледнеют по сей день.
Поймите, что для нас это не какая-то дребедень.

И если я жив до сих пор и пишу эти слова,
То лишь потому, что «жолдак» тот пожаловал к нам.

В Лондоне, конечно, мыслится иначе,
Там не знают, что для нас освобождение значит.
Оттуда Вы кичитесь своею отвагой,
Как тот тип, что крикнул «вето» и смылся в Прагу.

(...)

Я не защищаю Осубки. Вы не по адресу язвите.
Да и не нуждается Осубка в моей защите.

Вы написали о правительстве оскорбительного вдоволь.
Мы должны это печатать? Вы меня удивляете всё более.
Неужели возможность наших гослидеров хаять
И есть та самая свобода, в Вашем понимании?

(...)

Вы объявили условия вашего возвращения,
Отличный был выстрел. Но мимо мишени.
Да и палить вам не стоило вроде бы.
Кому вы условия ставите? Вашей Родине?

За своё возвращение вы заранее награды хотите.
Но ваше место дома - без всяких условий, поймите.
Если бы я был в Лондоне, то не писал бы, как Вы.
Возвращайтесь домой. Родина Вас простит.

1946 г.



Ян Бжехва

ВОЗВРАЩАТЬСЯ ИЛИ НЕТ?

Есть в эмиграции к тому ж такие люди,
Кто любят деньги, а труда не любят.
Варшава вся в руинах, Польша в пепелищах - 
Восстановление - труд адский, дело нищих,
Другие выполнят ту чёрную работу,
А эмигранты, фунты поменяв на злотые,
Торжественно, верхом на белых жеребцах,
К нам въедут, чтобы власть принять […]


(перевод с польского всех стихотворений - iskander ulmas)