Удивительные приключения Билла Грэлли. 7 глава

Не раз вы, может, замечали,
Что крупно если повезет,
То после этого едва ли
Удача малая хоть ждет.
К тому же нашему герою,
Как вы заметили, порою
Ужасно просто не везло.
Во время быстрого движенья
Телегу очень затрясло,
И это сильные мученья
Сейчас же Хэнгу принесло.
Он хрипло вскрикнул и, стоная,
Надрывно кровью стал харкать,
При этом Билла умоляя
Как можно медленней скакать.
И Билл ответил: «Хорошо, я
Поеду медленно, а сам
Пришел в уныние большое,
Такое даже, что слезам
Чуть малодушно не дал воли,
Понявши, что теперь уж боле
Ему любимой не вернуть,
Ведь если медленно свой путь
Продолжит так, то столь отстанет,
Что даже если и не станет
Попутно в Рхад он заезжать,
Ему принцессы не догнать.
И Билл с надеждою расстался,
Но Хэнга все же пожалел
И хоть в пути весь исстрадался,
Но ехать быстро не посмел.

Лес долго, долго не кончался,
Но вот к концу другого дня
За ними в сумраке остался.
Желанным отдыхом маня,
Трактир дорожный им попался.
К нему направил Билл коня.
На шею руку Хэнга взявши,
Его у пояса обнявши,
В трактир он медленно вошел.
Здесь был больших размеров стол.
За ним проезжие сидели,
Ведя беседу, мясо ели.
В камине жарилось оно,
На прут стальной насажено.
Поодаль справа под стенами
Рядком лежали тюфяки.
Они хоть были и мягки,
Но гости теплыми ночами,
Такими, как и эта ночь,
В повозках были спать не прочь
На свежем воздухе под небом,
И ни один из тюфяков
Сегодня занят пока не был.
Не слышно стало голосов –
Нашло на всех оцепененье,
Подавлен сразу каждый был:
Такое вызвало волненье
Здесь Билла с Хэнгом появленье.
И каждый пристально следил,
Чело нахмуривши тревожно,
За тем, как Хэнга проводил
Билл мимо них и осторожно
Вблизи окна на ложе клал
И лечь удобней помогал.
Однако мастер, понимая,
Что здесь покоя не найти,
И Хэнга в комнату желая
Наверх скорее отнести,
Пойти уже туда собрался,
Чтоб, есть ли место там узнать.
Старик несчастный испугался,
Что приступ боли испытать
Придется вновь и, чтоб избавить
Себя от этого, просил
Его на отдых здесь оставить,
И Билл, хотя и возразил,
Не стал настаивать и сразу
Пошел и ужин заказал.
Хозяин, радуясь заказу,
Сейчас же мясо резать стал
И, деньги взяв, на стол поставил
Он миску полную его.
Отрезав часть куска того,
С трудом Билл Хэнга есть заставил.
Потом к столу вернулся, сел
И вдоволь жадно долго ел.
Ему вопросы задавали.
Подробно мастер отвечал.
Потом шуметь все гневно стали,
Как только все он рассказал.

В окне вдруг молния блеснула,
Затем донесся дальний гром.
И скоро рядом громыхнуло,
И шум поднялся за окном.
И те, которые собрались
В своих повозках ночевать,
Скорей сюда теперь сбегались,
Чтоб дождь внезапный переждать.
Однако он, то затихая,
То снова с шумом набегая,
Все шел и шел, и вот тогда
В трактире все заночевали.
Они, несчастные, не знали
Какая ждет их здесь беда.

Внезапно ночью Билл проснулся
От чьих-то громких голосов.
На правый бок он повернулся
Еще во власти сладких снов.
Глаза невольно протирает
И видит несколько людей
И, их узнавши, замирает.
Дрова в камине все дружней
И ярче, ярче все пылают
И тех, кто рядом, освещают.
Огня неверное блестит
На их доспехах отраженье.
Сама принцесса в окруженье
Могучих воинов сидит.
Над ней почтительно склоняясь,
Развлечь старательно пытаясь,
Ганолен Грон и Ломбер Дгом
Ведут беседу с юморком
О том, что в свете нынче в моде,
О переменчивой погоде,
О всем, что в голову придет
И форму шутки обретет.
Но видно, что не занимает
Принцессу этот разговор,
Что скучный этот праздный вздор
Она совсем не замечает
И что раздумьями блуждает
Отсюда очень далеко.
Билл Грэлли сразу понимает,
Что милой тоже нелегко.

Вокруг стола толпой густою
Теснятся воины. Сидят
Одни из них, другие, стоя,
Не зная сесть куда, едят.
«Выходит, даже их немножко, –
Подумал Билл. – я обогнал.
Спасибо Грону, что дорожку
Длинней моей им навязал.
Конечно, нашему он делу
Довольно сильно помешал,
Зато увидеть Изабеллу
Еще разок мне все же дал».
Не может взглядом оторваться
От черт любимой Билл, стремясь
В последний раз налюбоваться.
Глядит, отчаянно борясь
С желаньем выйти перед нею,
И он страдает все сильнее,
Душою рвущейся томясь.

Но вот хозяин приглашает
Ее высочество наверх,
А вместе с ней, конечно, тех,
Кто деву нашу развлекает.
И в самый тот момент, когда
Она и рыцари туда
Уже направиться собрались,
Такой раздался страшный крик,
Что даже рыцари на миг
И те, похоже, испугались,
Но больше всех, пожалуй, Билл,
Ведь это Хэнг над ним вопил.
Уже он на ноги поднялся,
Их двигал слабо, тяжело,
Шел неуверенно, шатался
И тело все его трясло.
Кричал при этом он: «Вставайте!
Вставайте все! Вставайте, эй!
Скорей оружие хватайте!
Себя, кто может, защищайте!
Иль прочь бегите поскорей!
Эй, люди, слышите, не спите!
Скорей вставайте и бегите!
Иначе вас сейчас убьют –
Разбойников, глядите, сколько!
Нет Иоганна с ними только!
Ганолэн Грон, однако, тут!»
Идя на крик, Грон, свирепея,
Взревел ужасно: «Ну-ка, ты,
Давай-ка, выйди поскорее,
Явись сюда из темноты!»
Затем швырнул со всею злобой
Своим солдатам старика,
Велев свести подальше, чтобы
Ему дать крепкого пинка.
Конечно, поняли те сразу,
Что он имел ввиду под фразой
«Его подальше отвести».
Под руки Хэнга те схватили
И к двери быстро потащили.
Но до нее они дойти
Все ж не успели – Изабелла,
Привстав разгневанно, велела:
«Эй, обождите-ка, пока!
Куда вы этак навострились?!
Ко мне ведите старика!»
Те, хоть не сразу, подчинились.
«О, как его ужасен вид!
Да он же ранен – поглядите! –
Она сказала. – Поддержите
Его, он еле ведь стоит».
«Что с вами, дедушка, случилось?
Беда какая приключилась?
Прошу вас, расскажите мне», –
Принцесса к Хэнгу обратилась,
И тот в полнейшей тишине,
Призвав на помощь силу воли,
Поведал все, о чем хотел
И, хоть и морщился от боли,
Сказать разборчиво сумел:
«С обозом ехал я из Рхада.
Дорога легкая была.
Скакали быстро, но засада
В лесу Эрконском нас ждала.
На нас разбойники напали.
Они нас зверски истребляли,
Кольцом железным окружив:
Должно быть, очень не желали,
Чтоб кто-нибудь остался жив.
И все они без гербов были:
Понятно, в тайне то хранили
Кто их сюзерен. Но другой
Отряд держался стороной.
И вы поверите едва ли,
Там тот, которого прозвали
Свирепым Иоганном, был.
Хотя, конечно, он прослыл
Большим умельцем ограбленья,
Такого, чтобы промышлял
Где королевские владенья,
Я даже от него не ждал.
Его я сразу же узнал:
По гербу на древке высоком
Штандарта, также на щитах,
Который всем внушает страх,
Напоминая о жестоком
Его владельце и делах
Его поистине ужасных.
Пощады было ждать напрасно.
И понял я, что смертный час
Настал для каждого из нас…
Потом ходил он вместе с этим
И тех, кто ранен, добивал», –
Тут Хэнг на Грона указал.
«Видать, скучаешь ты по плетям!» –
На Хэнга рыцарь заорал.
Однако сразу приказала
Ему принцесса замолчать,
А Хэнгу дальше продолжать.
Она в душе торжествовала:
Пришла надежда к ней опять.
«Меня спасло, что притвориться
Тогда убитым я сумел,
Хотя орать и материться
От мук немыслимых хотел.
Лежал, однако, как убитый.
И то, что раненым был в грудь
И кровью был я весь залитый,
Их помогло мне обмануть.
Они над мной и не стояли,
А мимо сразу же пошли,
Но рядом раненых нашли –
На помощь люди призывали,
И им злодеи «помогли».
Пока несчастных добивали,
Спокойно речь они вели.
Один сказал: «Нам, Грон, придется
Другое место поискать,
Где нашим делом промышлять.
Хоть лучше места не найдется,
Однако хватит здесь гулять –
Теперь боюсь я рисковать.
Удачу, ох, не упустить бы.
Сейчас, когда врагам назло
По Воле Божьей мне с женитьбой
Прекрасно просто повезло,
Я стал каким-то боязливым.
Зато, ты знаешь, никогда
Еще я не был столь счастливым.
Взошла, взошла моя звезда!
Добра, конечно, это место
Дало нам много, это да,
Но столько, сколько даст невеста,
Еще не брал я никогда –
Богатство, видимо, большое
Должно с принцессою прибыть.
Не нахожу себе покоя,
Боясь все это упустить.
Поедешь Грон, принцессу встретишь,
А, если что, то головой
Ты за приданое ответишь.
А я продолжу путь домой,
Добычу эту взяв с собою,
И мы поделимся с тобою,
Когда приедешь в замок мой.
А после чтобы мне отдали
Всю ту добычу, что вы взяли,
Пока я ездил к королю –
Ее сам тоже поделю».
Я чуть глаза приоткрываю,
Взглянул и сразу же узнал:
В лицо подонков этих знаю –
Не раз на ярмарках видал.
Легко бы мог тогда избавить
От Иоганна Белый свет –
Лишь надо было мне направить,
Не целясь даже, арбалет,
Который был уже заряжен.
Пускай убили бы меня.
Но был заряд уже бы всажен! –
Воскликнул Хэнг, себя кляня. –
Была совсем цель близко. Я же
Хотел себя, себя спасти!
Нет, малодушия такого
Могу ли я себе простить?!
О, если б можно было снова
Минуту эту возвратить!»
«Скажите дедушка, случилась
Давно ли с вами та беда?»
Принцесса очень удивилась,
Старик ответил ей когда.
«Все это утренней порою
Три дня назад произошло.
Но было уж совсем светло
И даже, кажется, жарою
Уже немного припекло».
«Как, неужели?! Но, насколько
Известно мне, в тот день как раз,
Гораздо позже, правда, только
Ганолен Грон и встретил нас,
Чтоб охранять мою особу,
А если быть точнее, чтобы
Сундук, везу который я.
Ох, участь жалкая моя.
А я-то думала, пылает
Такою страстью Иоганн,
Что жизнь мою не доверяет
Он даже лучшей из охран!
А я-то думала, расстаться
Он поспешил так со двором,
Лишь на турнир боясь остаться,
А дело вот еще ведь в чем!
Он принужден был торопиться,
Боясь, что здесь распорядится
Вассал награбленным добром.
Конечно, он не знал, что еду
Я по его буквально следу.
Подумать он навряд ли мог,
Что так поспешно за порог
Меня мой батюшка проводит.
Ну, просто в оторопь приводит
Что я узнала. Нет, не то,
Что Иоганн ужасно жаден,
Ведь я и раньше знала, что
Подобных Иоганну жадин
Еще не видывал никто.
Меня и то не удивляет,
Что он разбоем промышляет
На территории того,
Всегда был подданным кого, –
Еще, наверное, родитель
Его такому научил:
И тот был «доблестный воитель»
И то же прозвище носил,
И то же сеял всюду горе, –
Но то, что сделал это вскоре,
Как королем обласкан был.
Вот чем меня он удивил.
Такую сможет ли обиду
Его величество стерпеть?!

Ганолен Грон спокоен с виду –
Умеет он собой владеть,
Хотя напуган до безумья
И в лихорадочном раздумье
Решает как же, как же быть?
И вот сумел проговорить:
«Ему – веревку бы на шею
И вздернуть здесь за клевету
У всех бы прямо на виду.
Как вы поверили плебею,
Такой ужаснейшей брехне?!
Нет, вы должны поверить мне!
Могу вас клятвенно заверить,
Что это гнусная все ложь!
И мне должны вы, мне поверить!
Ведь я же рыцарь, рыцарь все ж!»
Тут Ломбер Дгом сказал: «Недолго
Узнать всю правду королю –
Есть люди, что по праву долга,
Признаюсь, я их не люблю,
Любую правду добывают,
И кто им в руки угодит,
О лжи сейчас же забывает
И только правду говорит.
Они заставят даже черта
И то лишь правду говорить,
А вас, я думаю, в два счета.
И что им стоит допросить
Наймитов ваших. Уж, наверно,
Они не так вам служат верно,
Чтоб в муках страшных умирать,
А вас от гибели спасать».

Толпа их плотно окружала
Из постояльцев и солдат,
Волненье звоном выражала
Соприкасающихся лат
И голосов нестройным гулом.
Ходил тревожный говорок
По волосатым грязным скулам,
И вид у каждого был строг.
Толпу вдруг яростно локтями
Солдат какой-то растолкал
И, дико зыркая глазами,
Перед принцессою упал
На подкосившиеся ноги
И, снявши шлем с себя двурогий,
Дрожащим голосом сказал:
«О, ради Бога пощадите,
Его величество просите,
Чтоб нас, солдат, он не пытал!
Как поступать должны солдаты
Тогда, когда приказ им дан?!
Ганолен Грон и Иоганн
Свирепый только виноваты!
Пойти бы разве мы могли
По воле собственной на это?!
Они сюда нас привели!
И вот уже второе лето
Сюда приводят на грабеж!»
«Да он же лжет! Все это лож! –
Воскликнул Грон свирепо. – На-ка,
Вот получай!» – и кулаком
Хотел хватить его, однако
Кулак отбросил Ломбер Дгом.
Затем сказал: «Вы подтвердили
Своею яростью слова,
Что вас так сильно разозлили
И потому с себя права,
Что дал король мне, я слагаю
И как покорнейший слуга я
Готов приказы исполнять
Ее высочества опять.
А вы готовьтесь с сюзереном
Перед властителем предстать –
Могли металлом здесь презренным,
В его владеньях промышлять,
Умейте же ответ держать!»
 
Уже принцесса не скрывала
Огромной радости своей,
Лицом прекрасным засияла,
Лучась улыбкой, и скорей
Она вассалу повелела:
«Вези меня быстрей домой!
Гляди, в окне уж посветлело –
Не нужен отдых мне ночной!»

Тут искра дикая мелькнула,
Которую рождает страх,
Но после сразу же блеснула
Решимость в гроновых глазах,
И он сказал: «Пускай стремленье
У вас вернуться так сильно,
Но, между прочим, к сожаленью,
Есть обстоятельство одно –
Оно его осуществленье
Уж очень ставит под сомненье.
Куда я мысль свою веду,
Наверно, ясно вам? В виду
Имею я несовпаденье
Желанья вашего с моим.
Когда бы с кем-нибудь другим,
Допустим, дело вы имели,
То это сделать бы сумели,
Но вас судьба со мной свела
И, значит, выбор не дала –
Для вас он просто невозможен».
И только рыцарь так сказал,
Как сразу меч рванул из ножен,
И, громко рявкнув, приказал
Он это сделать и солдатам.
Покорны были те ему –
Мечи рванули резким хватом,
Уже готовые к тому.
Солдаты те, что охраняли
Ее высочество, стояли
Ошеломленные совсем,
Но лишь мгновение, затем
И в их руках мечи блеснули.
Но тут раздался громкий крик,
И лица люди в тот же миг
Все разом в угол обернули.
В углу том лестница была,
Наверх которая вела.
Закончив все приготовленья,
Необходимые для сна,
Служанка Бэрта, изумленья
И возмущения полна,
По этой лестнице сходила.
Увидев, что происходило,
В испуге крикнула она:
«Эй, люди, стойте, погодите!
Вы что, с ума сошли?! Глядите –
Принцесса наша здесь сидит!
А Ломбер Дгом куда глядит?!»
И тот воскликнул: «Это верно –
Мы поступаем очень скверно!
А ну, на улицу пойдем!
Здесь все равно довольно тесно –
Здесь лишь в своих мы попадем!
А на просторе так прелестно
Вести веселый разговор:
Давайте-ка скорей на двор!»
Согласны воины все были,
Что лучше выйти на простор.
Толпясь у двери, выходили,
Звеня доспехами, они:
С тревожной хмуростью одни,
С свирепой удалью другие.
Мечей раздался перезвон
И крики громкие и злые
И первый уж предсмертный стон.

Все постояльцы подбежали
К двери испуганной толпой.
За нею стоя, наблюдали
За боя страшной кутерьмой.
Они сбежать бы постарались,
Но меж повозками их дрались
Солдаты в ярости слепой,
И постояльцы не решались
Багаж оставить ценный свой.
Однако все ж не задержались
Здесь и минуты бы одной,
Когда б немного сомневались,
Что рыцарь славный Ломбер Дгом
С парнями рослыми такими,
Что сам не рослый между ними,
Победно справится с врагом.

Дыханье смерти ощущала
Принцесса в ужасе большом,
Но позабыла обо всем,
Едва лишь Билла увидала,
Того, все время по кому
Она отчаянно страдала,
Где он и что с ним, все гадала.
В объятья кинулась ему
В порыве пылком Изабелла,
И в этот миг счастливый ей
Напомнить Бэрта не посмела,
Что много здесь кругом людей.
Трофейный меч Билл обнажает
И Изабеллу за собой
С ее служанкой увлекает
Из дома прямо в смертный бой.
Уже на улице светало.
Кругом совсем все видно стало,
Хотя еще был полумрак.
На них иные из вояк
В пылу борьбы чуть не напали,
Но, лишь принцессу увидав,
Дорогу сразу уступали,
Добраться до кареты дав.
Еще на счастье не успели
Распрячь усталых лошадей.
Они испуганно храпели,
Косясь на яростных людей.
В карету радостные сели
Принцесса с Бэртою скорей.
И вот, когда уже Билл Грэлли
Сидел с кнутом на облучке,
Он вспомнил вдруг о старике.
Вскричал герой наш от досады.
Как мог о нем он позабыть?!
Но делать нечего и надо
В трактир за раненым спешить.

И Билл в обратный путь пустился.
К моменту этому уж бой
Немного в сторону сместился.
И путь в трактир освободился.
Туда Билл кинулся стрелой.
Однако, как ни торопился,
Заметил все-таки мельком
И, содрогаясь, удивился,
Что двор уж трупами покрылся
И средь убитых – Ломбер Дгом:
Что сделать мощные атлеты
Не в силах были, то стрела
От небольшого арбалета
В одно мгновение смогла.
К трактиру мастер подбегает
И видит, что закрыта дверь.
Ее он с силою толкает,
Но та ему не уступает.
И в страшном бешенстве теперь
В нее колотит кулаками
И бьет отчаянно ногами.
Секунды долго так идут,
Что Биллу кажутся часами.
Вернуться уж хотел, но тут
Вдруг сзади что-то прожужжало,
И в тот же миг над головой
Вонзилось в дверь стальное жало,
С тугой расставшись тетивой,
И дрожью мелкой задрожало.
Назад Билл смотрит, сам не свой,
И видит он на плоской крыше
Большой конюшни пять стрелков.
Они, сражающихся выше,
Из арбалетов бьют врагов.
Один из них глядит на Билла,
Готовя снова самострел.
Догадка мастера пронзила,
В глаза его лишь посмотрел,
Что рядом впившееся жало
Как раз ему принадлежало,
Что он торопится опять
В него такое же послать.
Уже он шестерни вращает
Умелой быстрою рукой,
Все больше, больше изгибает
Натягом мощным луг тугой.
По ложу вслед за тетивою
Стрела короткая ползет,
Страша стальною остротою.
Машины все сильней завод,
Грозы всех рыцарей, и вот
Стрела до шестерней добралась
К прикладу близко и лежать
Зарядом гибельным осталась
И только пуска ожидать.
Меж ними мало расстоянья.
Стрелок промазал в первый раз,
Однако тщетны ожиданья,
Что он промажет и сейчас.
На Билла он, не отрываясь,
Глядит, как будто опасаясь,
Что цель хорошая сбежит,
И он ее не поразит.
В его задорном остром взгляде –
Азарт охотника-стрелка,
Который лишь забавы ради
Желает бить наверняка.
Билл так ударил дверь ногою
В порыве данных страхом сил,
Что диву дался он, с какою
Ее вдруг легкостью открыл.
Была обычной щеколдою
Она закрыта, так как Билл
Такой везучий, видно, был.
Лишь дверь закрыл он за собою,
Как в тот же самый миг она
Была стрелой сотрясена.
Он сразу с яростью большою
Бранить стоявших рядом стал
За то, что дверь не открывали.
Один из них ему сказал:
«Но кто стучал же мы не знали,
Ведь ты же нам не отвечал,
Иль, может, мы не услыхали –
Уж больно громко ты стучал.
Да мы и смелость потеряли,
Когда погиб один из нас.
У двери только что сейчас
За боем все мы наблюдали,
Но кто-то дал по нам стрелой,
И мы от двери – все долой.
Но две стрелы еще влетело,
Тогда закрыли дверь скорей».
Билл на полу увидел тело.
В багровом отблеске огней
Оно безжизненно лежало.
Лицо убитого покой
Холодный жуткий выражало
Под нависающей стрелой.
И Хэнг лежал неподалеку,
Толпой встревоженной забыт,
От стула сломанного сбоку,
Как будто тоже был убит.

Билл, на себя его взваливши,
Пригнувшись, к двери побежал.
Ее, однако, отворивши,
Как будто вкопанный он стал –
Двоих солдат перед собою
Вдруг за порогом увидал.
Билл ждал препятствие любое,
Но все ж в отчаяние впал.
Жестокой страшною борьбою
Разгоряченные, они
Надрывно, яростно дышали,
И ткань чешуйчатой брони
Грудные мышцы их вздымали.
В трактир те воины вошли.
Мечи в руках солдат блестели,
Алея кровью их врагов.
Щиты их герба не имели,
А лишь изъяны от рубцов.
Запахло потом сразу резко,
Скотина будто бы вошла.
От их мечей стального блеска
Всех сразу оторопь взяла.
И к окнам после все метнулись,
Но дом уже был окружен.
Еще сильней все ужаснулись,
Поняв, что каждый обречен.
О, как теперь они жалели,
Что, дверь закрывши, из окон,
За ходом боя не смотрели,
Чтоб знать, кто будет побежден
(Поскольку воина боялись,
Который с крыши в них стрелял),
Иначе здесь бы не остались,
И каждый прочь бы убежал.

Веселым голосом ругнувшись,
Ганолен Грон вошел, пригнувшись,
Задев слегка косяк пером,
Его шлем сверху украшавшим
(И как ни странно не мешавшим
В бою орудовать мечом).
За ним вошел походкой скорой
И рядом стал солдат, который
Рукою кровь с лица стирал.
От боли морщась, он сказал:
«Неужто мы их одолели?!
Не верится мне даже. Как
Отборных воинов сумели
Осилить мы и быстро так?!»
«Да очень просто, – Грон ответил. –
Нас было более, чем их,
Почти что вдвое. Во-вторых,
Что, кстати, сразу я приметил,
У них же не было стрелков,
А мы имели их и это
Решило все – из арбалета
Легко бить даже бугаев.
Велел я сразу же забраться
Стрелкам на крышу. Не пришлось
Поэтому нам долго драться –
Разить им метко удалось».
«Я так и думал, что вначале
Вы прежде, чем затеять бой,
Опять все четко рассчитали.
Вот почему из нас любой
Пойти за вами не боится,
На чтобы вы не повели.
И вам сегодня подчиниться
Мы лишь поэтому смогли».

Билл Хэнга в сторону относит,
Затем берет покрепче меч
И вдруг над рыцарем заносит,
Чтоб с шлемом голову рассечь.
Но тот полшага отступивши,
Его удар легко отбивши
Бортом щита, как виртуоз,
Им сразу сам удар нанес
Ему под челюсть. Как скошенный,
Упал Билл Грэлли оглушенный.
И безразлично как-то вдруг
Ему все стало, что вокруг
И с ним сейчас происходило,
И безразлично также было
Ему то даже, что над ним
Навис огромный меч двуручный.
Удачей снова был храним
Герой наш, с нею неразлучный.
Хотя, конечно, как сказать…
Нет, я не стану утверждать,
Что в этот раз была удача.
Еще как это посмотреть:
Возможно, даже, что иначе –
Удачей было б умереть.
На Билла меч не опустился –
Его в руке Грон задержал
(Хотя с трудом остановился)
И в изумлении сказал:
«Так этот ж тот как раз монашек,
Что спер хорошего коня,
Кого спасла принцесса наша –
Зачем неясно для меня.
К нему, конечно, есть вопросы.
Его с собою заберем –
Он пригодится для допроса
И нам расскажет кой о чем».
«А остальных, – сказал Грон зычно, –
Всех перерезать, как обычно.
Но после бошки отрубить,
Чтоб кто-нибудь из них случайно,
Как тот старик, не смог ожить
И после всем сказать, что тайной
Должно строжайшей нашей быть».

Другое будто время года
За ночь, минувшую, пришло –
Такою сделалась погода.
С грозой ночною принесло
Что чаще осенью бывает:
Дожди и холод, слякоть и
Туман, в котором мягко тает
Все, что встречается в пути.

Зловещей призрачной громадой
В тумане замок предстает.
Большое блеющее стадо
Вблизи него пастух пасет.
В полях работают крестьяне.
Завидев скачущих солдат,
Они испуганно глядят
И бьют поклоны уж заране.
Вот стен огромных первый ряд,
И цепи, лязгая, гремят,
На ров подвесный мост спуская
И в замок путников впуская.
Приняв галантный, важный вид,
Принцессу Иоганн встречает,
Ей нежно речи говорит,
Но та его не замечает –
В другую сторону глядит.
Тогда он будто бы очнулся,
Невесте снова улыбнулся,
Но уж надменно, как-то зло
И вдруг ногой свирепо топнул
И дверцу так затем захлопнул,
Что всю карету сотрясло,
А сам невольно аж отпрянул.
Все с той же яростью в глазах
Потом на воинов он глянул,
Еще сидящих на конях.
Молчанье сразу воцарилось
И даже страже в стороне
И той сейчас не говорилось.
Лишь было слышно в тишине,
Как кони дергают боками
И отдуваются, храпя,
По крупам, взмыленным, хвостами
Бьют, словно нехотя, себя.               
От Иоганна ожидали
Припадка бешенства, не раз
Уже который наблюдали,
И в мыслях многие сейчас
Молитвы к Богу обращали,
Чтоб их от гнева графа спас.
Другое чувство гнев сменило –
Не грянул все же ураган.
«Да вас намного ж больше было! –
Дивясь, воскликнул Иоганн. –
Да вас же вдвое меньше стало!
Другая что ли часть отстала?
А где ж принцессин-то отряд?»
Но тут заметил его взгляд
В повозке раненых, лежавших
И тоже в страхе ожидавших.
Сказал с улыбкой Иоганн:
«Ах, вот оно что – пригодились,
Как видно, вам мечи в пути.
Так с кем, скажите ж, вы сразились?»
«Позвольте с вами отойти,
Барон, в сторонку, если можно,
Поскольку то, что вам сказать
Сейчас хотел бы я, не должно
Еще кому-нибудь слыхать».
Хоть тот и страшно возмутился
И стал кричать, что не барон,
А граф, а граф теперь уж он,
Едва поспешно извинился
За позабывчивость вассал,
Ему возможность эту дал –
Скорее с ним он удалился,
И Грон, как только убедился,
Что разговор секретный их
Не будет слышен для других,
Повел рассказ о том, что было
На постоялом том дворе,
Куда дорогой их прибило
Грозой ночною на заре.
Рассказу страшному внимая,
Граф все заметнее бледнел,
Глаза все больше расширяя,
На Грона в ужасе глядел.
Потом, глаза все также пуча,
Давясь с кряхтеньем, зашептал
Натужно как-то и скрипуче
И после дико заорал:
«Ты что совсем, совсем рехнулся?!
Ты что, собака, натворил?!
Да я тебя...!» Но поперхнулся,
И снова Грон заговорил:
«А вы-то сами, вы забыли,
В лесу Эрконском что творили?!
Иль вы считаете, что коль
Об этом будет знать король,
Он по головке вас погладит?!
Я не считаю так, мой граф.
Вот как на кол он вас посадит,
Так вы поймете кто был прав.
А кто весь этот риск затеял,
И кто меня в него втянул?!»
«Когда б такое не содеял, –
Тут граф потерянно вздохнул
И говорить спокойней начал, –
И этим нас наверняка
Петле бы ты не предназначил,
Еще могли бы мы пока,
Себя, покаявшись, на милость
Его величеству вручить:
Иным, кто каялся, простилось,
И нас вполне бы мог простить».
«А как отец ваш, вы забыли,
К нему с повинною ходил?
Так что, король его простил?
Ему же голову срубили,
Как он прошенья ни просил?
А он виновен меньше был».
Издавши возглас сожаленья,
Лицо в каком-то исступленье
Гримасой страшной исказив,
Сказал, глаза граф опустив,
Теперь беспомощный, смиренный –
На вид совсем уже другой:
«Ох, как ты прав, мой друг бесценный,
Ганолен Грон, мой дорогой.
Но что же делать, посоветуй?
Что сделать надо, чтобы нам
Не стать поживой тому свету
На радость нашим всем врагам?!»
«А нужно вот что сделать будет –
Вас я на хитрость вразумлю.
Гонца пошлем мы к королю –
К нему пусть с вестью он прибудет,
Что королевна добралась
Сюда живой и невредимой
И с вами в браке здесь сошлась,
Что стали ей вы как родимый
И очень счастливо здесь ей,
Но что ее сопровождавших
Он пусть не ждет богатырей,
Жизнь за нее в бою отдавших,
Мол, всей дружиною своей,
Когда разбойники напали
В большом количестве на них,
Ее бы, мол, не отстояли,
Не будь заботлив так жених,
Который выслал им навстречу
Отряд дружинников своих,
Сумевших в той ужасной сече
Побить ватажников лихих».
«Дружище Грон, тебя Создатель
Умом великим наградил», –
В восторге граф проговорил.
«И даже, если и предатель, –
Продолжил Грон, – и донесет
Ее отцу о том, что было,
То как его б ни разозлило,
Сама принцесса вас спасет,
Поскольку времени пройдет
Уже достаточно, вам чтобы
Союз с ней брачный заключить
И даже, может, хоть кого бы –
Дочурку, сына ли родить:
Король, конечно, ставши дедом,
Обиду сможет позабыть.
Как не забыть ему об этом,
Раз будет внука он любить?
Король ведь наш любвеобильный
К детишкам очень, говорят,
И любит дочь любовью сильной –
Ее овдовит он навряд.
Жениться надо вам скорее».
«Король с годами стал добрее,
Но я уверен не вполне,
Что он простит обиду мне,
Пусть станет даже моим тестем
И дедом сына моего.
Нет, не забудет он о мести –
Ему дороже своей чести,
Я знаю, нету ничего.
Тому известны всем примеры.
И чтоб предателю не быть,
Дружище Грон, я лучшей меры
Не знаю, кроме как убить
Солдат, что с нами погуляли
В лесу эрконском, да и тех,
Которых здесь мы оставляли:
Они, конечно же, слыхали
Рассказы их. Короче всех
Моих дружинников, а также,
Конечно, и твоих. А как же.
Да у тебя немного их –
Не столько, сколько, вон, моих.
Ты понял? Всем должна быть крышка».
«Ну это, это уже слишком!
Они ж служили верно нам».
«Но то, что был средь них предатель,
Сказал сейчас ты вроде сам.
И где гарантия, приятель,
Что не появится другой?
Зачем нам нужен риск такой?»
«Но есть возможностям пределы:
Всего нас двое, их же – сто.
Как мы осилим это дело?»
«Так мы же хитрые зато.
Мы вот что сделаем дружище:
Вернейшим слугам повелим
Перед обедам всыпать в пищу
Отраву воинам своим.
Потом и их прикончим тоже.
Конечно, подло. Ну так что же?
И слуг других убьем. Потом
Дружины новые наймем».
Он вновь отчаянью поддался
И жалко так залепетал:
«Зачем я с вами повстречался,
От короля когда скакал?!
Зачем я в тот грабеж ввязался
И герб зачем свой показал?!
И как тот хрен в живых остался?!
Вот он меня-то и узнал.
Ну как же я не понимал?!
Ведь с королем лишь столковался.
И так меня он обласкал
И даже дочку замуж дал,
А я опять сейчас же взялся
В его лесу чинить грабеж.
И ты, конечно же, хорош –
Остановить не попытался.
Каким я глупым оказался!
А все на жадности попался –
Есть у меня такая страсть.
Что утаите опасался
Вы от меня добычи часть.
Дурак, дурак я! Как обидно! –
Воскликнул он, себя кляня. –
Все эта жадность! Да, как видно,
Погубит золото меня!»
«А как с принцессой столковаться?» –
Еще он жалобней спросил.
«Как с этой стервой быть, признаться, –
Ганолен Грон проговорил. –
Пока я сам еще не знаю.
Придется трудно, понимаю.
Я сразу это ощутил.
Свободной та себя считает
От повеления отца
И отбрыкнуться пожелает,
Теперь уж точно, от венца.
Но разве в этом замке может
Идти вам кто-то поперек?
Когда нельзя открыть замок,
То сила разве не поможет
Его, коль надобно, взломать?
А силы вам не занимать.
Нужна решительность. Поймите,
Теперь спасет нас лишь она.
Принцесса вашей быть должна,
Пусть даже вы не захотите».
«Не захочу?! Мой дорогой,
Да ты рехнулся, мне сдается!
Да разве кто-нибудь найдется,
Кто б не хотел себе такой?!»
«Но вы не все слыхали вести –
Еще не все я вам сказал.
Поскольку я о вашей чести
Пекусь как преданный вассал,
Сказать вам должен и об этом,
Тем паче, что скорей всего,
Что должен вам сказать, секретом
Не будет уж ни для кого».
Еще граф сделался бледнее.
Его чуть впалая щека,
Которой дергал он, пока
Вел разговор, еще сильнее
Сжиматься стала, морща нос.
На это нервное движенье
Грон глядя, тихо произнес:
«Есть, ваша светлость, подозренье,
Что вам невеста неверна,
Но в этом есть еще сомненье
И ясность тут еще нужна.
«Ты говоришь о Билле Грэлли? –
Вначале бешено горели
Глаза у графа, но потом
Спокойней сразу посмотрели. –
Ну тоже вспомнил ты о ком!
Да девять лет прошло почти что.
Ну, ты и вспомнил же! Глядишь ты!
Откуда знать тебе о том,
Что ведь нарочно, между прочим,
Принцессу я же опорочил,
Король чтоб мастера казнил,
Подонка этого и гниду.
Тогда за сильную обиду
Я этой сволочи так мстил».
«Ну, было ль что-то между ними
И у нее еще с другими,
Не знаю я – не мне судить.
Но что угодно могло быть
У этой девушки с монахом,
Что, вон, в повозке той лежит.
Я представляю, с каким страхом
Он ждет допроса и дрожит.
И я не думаю, что пытки
Ему удастся избежать –
В пути он сделал две попытки
Помочь принцессе убежать».
«Какой монах, не понимаю?» –
Воскликнул громко Иоганн,
Эфес меча рукой сжимая,
Ужасным гневом обуян,
Словами Грона пораженный.
И вот блеснул меч обнаженный
Холодной белой полосой,
Широкий, длинный и прямой.
«О, ваша светлость, погодите!
Его убить совсем легко.
Но разве знать вы не хотите,
Насколько близко ль, далеко
От правды это подозренье?!
А может, он лишь порученье
Своей принцессы выполнял
Как верноподданный вассал!
Да я бы сам скорей отправил
Его туда, но не спешил
И потому в живых оставил,
Что дать возможность вам решил
В застенке парнем тем заняться,
До подноготной докопаться.
И, коль окажется, что да –
Вина принцессы подтвердится,
То раз нельзя вам не жениться,
Отмстите хоть ему тогда.
А если вы его убьете
Одним ударом сгоряча,
Как утешенье вы найдете?
Нет, душу вы не отведете
Без рук и знаний палача».
Однако граф его не слышит.
Он, задыхаясь будто, дышит.
Блуждает дико его взор:
«О Боже мой, какой позор, –
Твердит он бледными губами.
Затем открыл свирепо рот,
Блеснувши сжатыми зубами.
Двумя руками меч берет
И к той бросается кибитке,
Где с мыслями о скорой пытке
Билл Грэлли, связанный, лежит.
Клинком огромным граф кружит
И верх повозки им крушит.

Хотя принцесса и слыхала,
В карете сидя, этот шум,
Его совсем не замечала,
Как все вокруг, поскольку ум
Ее был в странном затемненье.
Все безразлично было ей
И даже то, что будет с ней.
Она была в оцепененье
С того момента, как солдат,
Приказу Грона подчиняясь,
Но быть повежливей стараясь,
Заставил сесть ее назад
В карету вновь, когда хотела
Спасти любимого опять
И гневно воинам велела
Ему свободу снова дать.
Что у нее самой отныне
Ее не будет, поняла.
И в этом тягостном унынье
Она три дня уже была.

Не ждет спасения Билл Грэлли,
И та, что ходит все за ним,
Сразить стараясь, вновь у цели
И жжет дыханьем ледяным.
Над ним свод кожаный качнуло,
И сквозь прорубленную щель
Вдруг небо белое блеснуло,
И ей такая ж параллель
Сверкнула белою полоской.
Потом еще поодаль – хряс,
И в этом месте над повозкой
Над нашим мастером как раз
Открылся выгнутый каркас.
Его срубить – нет проще дела:
Был только слышен легкий стук,
И жердь, погнутая, как лук,
В одно мгновенье отлетела
И Билла вместе с сундуком,
В котором приданое было,
Упавшей кожею накрыло.
Ее граф яростным рывком
Отдернул, в сторону кидая,
И мастер, смерти ожидая,
В телегу ткнулся вниз лицом.
Летят ужасные мгновенья,
И, заглушая все, звучит,
Толкая в грудь, сердцебиенье –
Как будто молотом стучит.
Билл Грэлли все-таки решает
Лицо поднять и посмотреть,
Чтоб как мужчине подобает,
Достойно встретить злую смерть.
Он телом сразу всем крутнулся
И к графу резко обернулся,
Открыв удару смело грудь,
И даже голову чуть-чуть
Затем с трудом приподнимает
И ничего не понимает –
Не на него совсем глядит,
Кто так убить его желает.
Его совсем не замечает,
Хотя и рядом он стоит.
Вдруг меч блеснул, опять поднятый,
И диким ужасом объятый,
Вобравши голову меж плеч,
Глаза зажмурил Билл и сжался.
И пал тяжелый острый меч.
Однако звон затем раздался,
И боли Билл не ощутил.
Когда же мокрый весь от пота,
Он в тот момент глаза открыл,
Меч, снова лязгнув обо что-то,
Что было рядом, отскочил.
«Так он же мимо, мимо метит!
В замок, как будто!» – понял Билл
(Глаза закрыв, он не заметил,
Куда удар направлен был).
И в самом деле отлетевший
В мгновенье это же замок
Увидел он. «Сундук помог, –
Подумал Билл, повеселевши, –
Его покуда он отвлек».
Глаза же рыцаря с такою
Смотрели жадностью теперь,
Смотреть, наверное, с какою
Способен только хищный зверь.
Они глядели исступленно
И как-то глупо-удивленно,
Как будто он в безумье впал.
А Билла, хоть и был тот рядом,
В пылу своем не замечал.
Был очень-очень сильно рад он,
Когда сундук открыл и в нем
Увидел деньги золотые
И даже доверху причем.
Свои ручищи в них большие
С размаху жадно запустил,
Монеты звонкие схватил.
То их в пригоршнях поднимая,
То вновь со смехом рассыпая,
Глазами так их пожирал
И так порывисто дышал,
Большое будто бы блаженство
Граф в это время ощущал,
И, словно в золоте видал
Он то святое совершенство,
Себе которое избрал
Как самый высший идеал.
Глядел на графа Билл в волненье
И думал: «Вот ты стал какой
И вот к чему теперь стремленье
Владеет сильно так тобой».
«Какой чудеснейший подарок! –
Билл слышит голос над собой. –
Пожалуй, можно сотни чарок
Наполнить этой красотой.
Однако право возымею
На это только я тогда,
Когда принцессой овладею.
Уж если брал я города,
Ее неужто не сумею».
Над ухом Билла громкий стук,
Внезапно, грохнувши, раздался.
«Захлопнул, видно, он сундук, –
Билл Грэлли, вздрогнув, догадался.
А голос графа удалялся.
Солдатам он повелевал
Снести приданое в подвал.