Прикосновение

ТАМАРА СИНЬКЕВИЧ



ПРИКОСНОВЕНИЕ




    
     Тамара Васильевна Синькевич (Городецкая) родилась в с. Ольгино Осипенковского района Запорожской области. Образование среднее.
     В 1952 году верою в свое сердце приняла Господа. В 1955 году по учению Христа вступила в завет с Ним через водное крещение.
     В 2001 году в С.-Петербурге в издательстве «Библия для всех» увидела свет первая книга Тамары Васильевны — это рассказы для детей «Живой родничок».
     В 2004 году в Одесском издательстве «Христианское просвещение» вышла вторая книга Т. В. Синькевич для дошкольного и младшего школьного возраста «Маленький Давидка»; в 2006 году в этом же издательстве увидела свет третья книга для младшего школьного возраста «Сережина наука».
     Вашему вниманю предлагается сборник документально-художественных рассказов «Прикосновение», в котором автор раскрывает разные грани человеческой жизни, тупиковые ситуации и милостивое, исполненное любви и благодати, Божье прикосновение..


ОТ АВТОРА

    В этой книге помещены рассказы-свидетельства из личного жизненного опыта и других людей, уверовавших в Господа. В ней отражаются различные моменты человеческой жизни. Каждый рассказ несет в себе основу Божьего прикосновения к человеку, в той или иной ситуации, проводит параллели между старой человеческой натурой, его страстями, похотью и желаниями, и новой — в Боге, через рождение Свыше.
    Здесь, на земле, верующий человек учится мыслить и жить духовными категориями, исходящими к нему от Духа Святого. Через школу испытаний Господь верующих людей готовит к совершенно новой жизни в будущем, в Его вечном Царстве. На жизненных примерах можно увидеть, как реально и активно Бог принимает участие в их заботах и нуждах. В некоторых случаях в Своей любви Он бывает особенно нежен и чуток. В других — более строг, а иногда Он вынужденно использует самые строгие меры в целях воспитания. Проводит через горнило испытаний, переплавляет и исцеляет душу человека.
                Т. В. СИНЬКЕВИЧ


ОН, ОНА И ХРИСТОС

    Ольга и Виталий встретились в удивительном и неповторимом по колориту городе Одессе. Но прежде, чем это произошло, она одиноко нежилась в лучах теплого солнца, удобно расположившись на пляжном стеллаже. Прикрыв глаза шляпой, предавалась мечтам и воспоминаниям.
    Жизнь ее с мужем не сложилась. Они расстались. Расторжение брака было болезненным. Ее единственной радостью и утешением был ее маленький сын, которому она теперь отдавала всю свою нежность. В ее воспоминаниях возникали картины из прошлого, которые, казалось, вот- вот были. Боль, которую она пережила, постепенно совсем уходила. Мысли уносили ее куда-то далеко и снова возвращали к реальной действительности, и ей начинало казаться, что она еще обязательно встретит человека, который полюбит не только ее, но и сына.
    Ольга, так долго не позволявшая себе такой роскоши, когда жила с мужем, теперь, наконец, решилась приехать на отдых. Первые дни окрыляли ее мечтами. Ей хотелось быть привлекательной и красивой. Оля старательно подставляла солнцу каждую часть своего, почти обнаженного, тела и становилась похожей на бронзовую статуэтку. Легкий ветерок играл в ее светлых волосах, и оттого они казались еще светлее. Каждый день она приходила на пляж в одно и то же время. Дальнейшие события начали развиваться так, как ей этого хотелось, к чему стремилось ее молодое сердце.
    В один из таких дней к Ольге подошел молодой человек, наблюдавший за нею некоторое время со стороны. Они разговорились. С первых минут общения было видно, что они как бы поджидали друг друга, и потому в их разговоре не было комплексов неловкости. Говорили они на разные темы молодо и весело. Оля со слов Виталия узнала, что он был женат и теперь живет сам в одном из городов Украины. О себе он многое умолчал. У Ольги была своя история. Их отношения, как им казалось, с первого дня встречи складывались как нельзя лучше. Обуреваемая новыми, волнующими мыслями, Оля вдруг подумала, что может это и есть тот человек, который ей заменит мужа и отца ее ребенку?
    В Бога она верила, но Он для нее был так далек, что Его бытие, Его сущность совсем не волновали. Он никак не входил в планы ее личной жизни. В таком случае мир, в котором она жила, ничего не мог ей предложить, кроме искусно завуалированных сетей разными проделками князя беззакония.
    Виталия так же, как и ее, захлестнула волна новых, ранее незнакомых ощущений. С первых же дней их привязанность друг к другу переросла в более сильное чувство. Они были счастливы, и окружающий их мир заиграл яркими красками. Он и она прогуливались по красивым улицам Одессы. Однажды, проходя по одной из них, они услышали пение хора, доносившееся со двора. Оля и Виталий подняли глаза и увидели вывеску с надписью: «Молитвенный дом». Это заинтересовало Ольгу и она сказала Виталию:
    —  Давай зайдем и посмотрим, что это такое.
    Виталий колебался, но перед просьбой женщины не
устоял. Они прошли во двор и вошли в зал. В нем было много людей разного пола и возраста. На возвышенном месте располагался хор, сбоку у стены — кафедра. Стены украшали вьющиеся лианы и, в дополнение ко всему, у стены стоял красивый рояль. Обстановка была умиротворяющей. Приветливые лица и все, что они видели, располагало сидеть и слушать.
    Прежде Ольге не доводилось бывать в такой церкви. В свою, Православную, она ходила разве что на Пасху или Троицу. Все, что она увидела и услышала в «Молитвенном доме», ее удивило и вместе с тем взбудоражило сердце, вызвало интерес и желание прийти сюда еще. Она шепотом делилась со своим другом, который, в отличие от нее, был как-то по-особому молчалив. В его глазах потухла радость. Это не ускользнуло от внимательного взора Оли. Она, как бы не замечая такой перемены его настроения, продолжала тихонько о чем-то его спрашивать. Он, как и она, был согласен с проповедником, но резкая смена настроения Виталия не могла ее не беспокоить.
    —  Что с тобой, тебе что-то не понравилось? — спросила она.
    Он взял слегка ее за плечи и, скрывая истинную причину своей грусти, поспешил успокоить Олю. Собрание закончилось, и они ушли. Провожая Олю, Виталий старался развеять смутное настроение. Они делились впечатлениями об увиденном и услышанном в собрании.
    В их распоряжении оставалась еще одна неделя отдыха. Воскресенье было последним их днем. Дни стояли не очень жаркие, безветренные, и они проводили эти дни вместе, радуясь кажущемуся благополучию. Свой отдых разнообразили по своему усмотрению. Загорали и плескались в водах Черного моря, прохаживались по аллеям набережной. Время от времени вспоминали день, когда они вошли в церковь. Им понравился хор и сольное пение. Оля предложила Виталию перед отъездом снова побывать на собрании. Он не возражал.
    Настал последний день их отпуска. Неизбежно предстояла разлука, но так как Виталий решительно был настроен в ближайшее время приехать к Оле, они не унывали. В этот последний день, день воскресный, они договорились поехать в «Молитвенный дом».
    Приехали ко времени, без опоздания. Многие еще входили в зал и тихонько присаживались на свободные места. Хор уже был в полном сборе. Олины глаза блуждали по всему залу. Ей здесь было все интересным. В этой церкви отсутствовали иконы, священник не был одет в ризу. Люди кивками приветствовали друг друга.
    Началось собрание. Они сидели рядышком и время от времени перешептывались. Все повторялось, как в прошлый раз, но тема проповедей была другой и песни тоже. Во всем услышанном Оля словно растворилась. Слова Божьей Благодати глубоко проникли в ее сердце. Украдкой на нее поглядывал Виталий и видел, что ее глаза увлажнялись слезой. Иногда она перехватывала его взгляд и, как бы с волнением, спрашивала:
    —  Что делать?
    У Виталия были смешанные чувства и только одному Господу было известно состояние его души. Последним говорил пастор. В завершение своей проникновенной проповеди, он спросил присутствующих:
    —  Есть ли кто из пришедших на наше собрание, кто хотел бы примириться с Господом? Вы можете об этом сказать, и мы за вас помолимся.
    Оля не могла даже предположить, что от проповедующего может быть предложение примирения с Богом. Ей необходимо было услышать такие слова и она, уловив этот момент, решительно поднялась с места и пошла к кафедре. Свет Божьей любви озарил ее, и она увидела себя грешницей. Оля опустилась на колени со слезами о прощении, что до сих пор так беспечно относилась к своей душе и Великому Богу. Ей очень захотелось стать дочерью Небесного Отца, она искренне в Него поверила. Поверила в то, что Он есть, живой и реальный. Оля еще молилась, а Виталий, ошеломленный ее решением, стоял в нерешительности, слегка растерянный.
    (У нашего Господа Иисуса Христа ни одна овечка не должна быть потерянной, а заблудившуюся Он найдет и укажет нужную тропу. Он в действительности нам ничего и никому не должен, но Бог есть любовь. И только поэтому все, что Он делает и чего Он хочет, так это чтобы спасти человека от вечной гибели, приблизить его к Себе, потому что мы — Его творение. Он очень любит нас. Такую работу Он осуществляет посредством Своего Слова «Библии» и Духа Святого.)
    ...Виталий колебался. Сердце его больно сжалось. Женщина, которую он совсем недавно полюбил, стояла перед Господом в слезах. Они стали последней каплей его колебаний. Дух Святой коснулся и его сердца. Он тронулся с места и пошел. Виталий опустился на колени рядом с Олей. Из его уст слышалась молитва. Он не оправдывался, признавал себя грешным человеком. Его молитва покаяния была краткой.
    (Иисус Христос встретил их вместе и открыл каждому в отдельности путь веры и истины. Погибающим и заблудившимся Он удивительным образом помогает выходить из тупиковых ситуаций, а упавших поднимает).
    Оля была исполнена сознанием того, что жизнь ее отныне не будет такой, какой была прежде. Виталий еще больше понимал, что Господь его остановил: и ни от Него, ни от себя убежать никуда невозможно. В тайне своей души он многое осознавал, потому что основную правду о себе он скрыл от Ольги. Ему не хотелось ее огорчать. Он уже предвидел вкус «Адамова яблока», а она еще не знала, что смерть ее плотского «Я» начнется с последней любви к человеку, которого полюбила и в грезах строила планы на будущее.
    Оля и Виталий поднялись с колен. Все собрание приветствовало их радостной песней. Так завершился их отдых в Одессе. Вечером Оля должна была уезжать домой.
    Он и она шли на станцию. Виталий провожал Олю. Внешне они бодрились, но на самом деле грусть к ним подступала вплотную. В ожидании поезда, они стояли обнявшись, заглядывая друг другу в глаза. В их жизни произошли два больших события, которые не могут слиться воедино, — это любовь друг к другу, вожделенная и похотливая, и встреча с Господом, с услышанным Его Словом.
    Апостол Павел в послании Евреям говорит: «Ибо Слово Божие живо и действенно, и острее всякого меча обоюдоострого; оно проникает до разделения души и духа, суставов и мозгов, и судит помышления и намерения сердечные». (Евреям 4: 12).
    Несмотря на то, что они договорились в ближайшее время встретиться, Слово Бога уже стало для них тем мечом, который проник в их души и судит их намерения, но они еще не способны так быстро от чего-то отказаться, а что-то принять, и поэтому их души в смятении. Глаза выдают состояние переживания. В сердце еще теплится надежда на то, что их роман продлится.
    Подошел поезд. Они еще немного пообщались и стали прощаться. Он обнял ее и сказал:
    — Жди меня, я скоро приеду.
    Поезд тронулся. В проеме двери вагона стояла стройная фигурка Оли и прощально махала рукой...
    Дома ее ожидал маленький сын. В ее сердце он занимал особое место, хотя с недавних пор поселился еще один человек, который окрылил ее надеждой. Но с того памятного, воскресного дня, дня ее покаяния, Олино сердце наполнилось чем-то большим и очень светлым. Оно было озарено небесным Светом, который заполнял ее всю. Она это чувствовала и удивлялась своему внутреннему состоянию, и только мысль о Виталии вызывала у нее боль. Под стук колес в Олиной голове сменялась одна мысль другой. Они были разные, очень земные, но впервые были и такие, которые касались неба, Бога и искупления рода человеческого от вечной гибели. Незаметно для себя Оля погрузилась в сон. Через некоторое время по проходу вагона начали суетиться пассажиры, и она проснулась. За окном было совсем светло. Поезд приближался к станции, на которой Оля должна была выходить. За окном вагона показались знакомые объекты. Она спохватилась, стряхнув с себя остатки сна, привела себя в порядок и села на полку. Поезд замедлял свой ход, и наконец — нужная станция.
    Добравшись до дома, она открыла калитку. Ей навстречу выбежал сын. Оля подхватила его на руки и кружила в своих объятиях, а он обвил ручонками свою маму, целовал ее шею, щеки и глаза. Ребенок был счастлив.
    Начались будни. Для Ольги начиналась новая жизнь. События в последние две недели изменили ее. Сердце женщины как будто стало другим, каким-то новым. В нем боролись два сильных чувства. Одно, плотское и вожделенное — это Виталий. Другое с неба — это был Сам Христос. И то, что Он делает с сердцем человека, не назовешь просто «чувством», потому что происходит нечто такое, что открывает глаза и уши духовные. Человек становится способным сделать переоценку ценностям и всему тому, чем он прежде жил и дорожил. В сердце Оли, неожиданно для нее самой, вошел Иисус Христос, и она стала другой. Но для духовной борьбы это было только началом, с чем она встретилась в начале своего нового рождения.
    — Что теперь будет с нами? — задавала она себе вопрос, думая о Виталии.
    От него она узнала, что он разводится со своей женой, а к ней он собирается приехать с самыми серьезными намерениями. Вот с такими мыслями, она жила в ожидании следующего воскресенья, чтобы разыскать в своем городе «Молитвенный дом».
    Воскресный день пришел. Оля легко нашла собрание верующих. Войдя в зал, она села на скамью и окинула своим взором все, что могла увидеть. Все присутствующие были ей пока не знакомыми, чужими и далекими, но это ее совсем не смущало. Началось служение. Оля внимательно слушала проповедника и впитывала каждое его слово. Я обратила на нее внимание и отметила про себя, что прежде я не видела у нас этой женщины. После собрания верующие чуть-чуть пообщались между собой и стали расходиться. На автобусной остановке она стояла в сторонке одна. Я подошла к ней.
    —  Я видела Вас на служении. Вы, наверное, у нас первый раз? — спросила я.
    —  В вашем «Молитвенном доме» я действительно первый раз, но я уже верующий человек. С Господом я неделю тому встретилась в Одессе, — ответила она улыбаясь.
    —  Я рада Вас приветствовать, — сказала я ей, радуясь, что еще одна душа пришла к Господу. Мы познакомились. Вскоре подошел мой автобус, и оказалось, что Оле со мною по пути. Все это время, которое мне необходимо было затратить на путь к дому, мы разговаривали. Оля, видя мою открытость, потянулась ко мне, и многое о себе успела рассказать. Расставаясь с ней, я с радушием пригласила ее к себе на чай после утреннего служения в следующее воскресенье. Оля любезно согласилась и мы расстались.
    Как мы и договаривались, в следующее воскресенье, после служения, подошла ко мне Ольга, вместе с молодым человеком. Это и был тот Виталий, с которым мы уже знакомы по рассказу. Она представила его мне, а потом спросила:
    —  Можно ли побывать у Вас в гостях нам вместе?
    —  Да, конечно, мы рады будем вам, — ответила я.
    В нашем доме собралось шесть человек. Накрыли стол и, попросив у Господа благословения, мы стали есть и общаться. Христиане любят такие общения. Их объединяет общая радость, радость спасения, и им есть о чем говорить. Общим предметом их разговора всегда бывает Иисус. Он желанный гость на общениях. Но, конечно же, как и положено, особое внимание уделяется гостям. Так было и на этот раз. Мы хотели, чтобы нашим гостям было уютно, по-домашнему. Каждый в отдельности вспоминал, как и при каких обстоятельствах встретился с Господом, и самые интересные моменты этих встреч. Мы пили ароматный чай, ели печенье «Бизе» в виде хризантем и ромашек, которое очень понравилось Оле. Общение наше продолжалось. Наши гости оставались последними и мы приготовились их слушать. Кроме меня, еще никто не знал какие отношения у Ольги с Виталием, и поэтому все были готовы и их рассказ услышать, как очередной, похожий на другие.
    Первой о себе заговорила Оля. Сначала она рассказала о семейном положении, что муж ее ушел к другой женщине, что есть у нее сын, которого она очень любит. Затем она посмотрела на Виталия и рассказ ее сосредоточился на поездке в Одессу. Она ехала на отдых и, конечно же, были у нее сокровенные мечты. Она откровенно и подробно рассказала нам, как встретилась и познакомилась с Виталием.
    —  Мне он очень понравился, с ним было интересно. Каждый новый день, проведенный с ним, меня окрылял надеждой... Я поняла, что полюбила Виталия и чувствовала, что это взаимно. Я ощущала себя счастливой. — голос у Оли начал срываться. На мгновение она замолчала.
    —  Такой счастливой я с Виталием пришла в Церковь. Я верю, что туда нас привел Бог, потому что мое сердце потянулось к Нему. Он открыл мне глаза. До того, как прийти в ваш дом, я верила, что ничто не повредит моим взаимоотношениям с Виталием... — она снова замолчала, спазмы в горле прерывали рассказ.
    —  Теперь я вижу, что мы не можем с ним встречаться, — сказала Оля тихим голосом и посмотрела на Виталика.
    Она говорила, а мы, затаив дыхание, слушали ее. Перед нами сидела женщина, которая даже не предполагала, что так реален Бог; что вот так, однажды, может явиться человеку и осветит его разум и душу, возрождая его дух и все его естество к новой жизни. Через рождение Свыше, у Ольги вдруг началось новое видение, видение духовным зрением, что помогло ей увидеть саму себя. Божье прикосновение к ее душе, помогло ей увидеть уродливость в понятиях и поступках. Там, в Одессе, ее коснулся Господь. Теперь в первый раз она оказалась в кругу верующих людей, и еще лучше увидела, что дух Святой трудился над ее сердцем. Это было очевидным для Виталия и Ольги. Раскрывая нам состояние своей души, обнажая откровенно все свои мысли, она поняла, и это случилось сейчас, что сидит рядом с человеком, которого очень полюбила, но продолжать его любить она уже не может...
    С Олей произошло то, о чем пишет пророк Иеремия в 6-й главе, стих 16:
    «Остановитесь на путях ваших и рассмотрите, и расспросите о путях древних, где путь добрый, и идите по нему, и найдете покой душам вашим».
    Да, Оля остановилась и приняла решение по внутреннему наитию, идти по этому доброму пути, который ей начал открывать Бог. Но все это нахлынуло на нее так внезапно, что Оля пока не в силах была разобраться. У нее опять сорвался голос, она сдерживала слезы и была похожа на птицу с подбитым крылом. Нам тяжело было смотреть на женщину, в глазах которой виднелась растерянность и скрыть ее было невозможно.
    —  Теперь я вижу, что не могу развивать наших отношений с Виталием, — сказала она. — Но я еще не могу его разлюбить...
    Оля все сказала. Ее друг все это время молчал и, когда Ольга перестала говорить, он без подсказки вступил в разговор. Виталий по-мужски был сдержан, но выражение лица явно выдавало его переживания. Он больше ничего не скрывал и откровенно рассказывал о том, о чем не решился рассказать Оле.
    —  Вся наша семья — верующие люди, и я тоже. Но как видите, я упал и сделал грех, — сказал он. — У меня в семье сложились трудные обстоятельства, как с родителями, так и с женой...
    Мы продолжали сидеть притихшие и взволнованные признанием этих молодых людей. Родителям Виталия нравилась одна верующая девочка, которая, по их мнению, могла быть хорошей женой их сыну. В угоду ли родителям или по-молодости, он женился на ней. Жизнь у них сразу не заладилась. Родилась дочь, и Виталий совершенно охладел к жене. Все пытались помочь их браку, но ничего не получалось. Он не вытерпел испытаний и просто сбежал из дому. Так он оказался в Одессе, как блудный сын. Переживал, хотел все забыть. Он пытался убежать от самого себя, но...
    —  ...Но в Одессе я встретил Олю, — сказал он. — Она мне очень понравилась и мое сердце прикипело к ней. Мы полюбили друг друга...
    Виталий посмотрел на Олю и их глаза встретились. На какое-то мгновение их взгляд задержался друг на друге, а затем, встрепенувшись, они поочередно рассказали, как Господь привел их в «Молитвенный дом». Дух Святой коснулся сразу двоих сердец. Виталий ясно понимал, что его, как беглеца, Господь привел в дом Божий, а Олю Он просто остановил на пути и протянул руку спасения... Что это было для нас, слушающих чужую исповедь? Стояла полная тишина. Присутствующие полностью превратились в слух, и только двое вели о себе рассказ. Это был не просто рассказ, — это была исповедь. Виталий и Оля понимали, что их пути расходятся. Глаза у Виталия блестели, они были воспалены. Настала пауза, затем мы увидели, как их руки потянулись друг к другу и сомкнулись. Оля и Виталий смотрели друг другу в глаза и не могли сдержать своих слез. Это было какое-то испытание для всех. Наши сострадания искали выход. Я сдерживала себя как могла, но предательские слезы, если так можно выразиться, просились сами наружу.
    Мы понимали, как и они сами, что их внезапно возникший роман не имел Божественного основания, а потому не может быть продолжен. Сердца их истекали болью, но духовные очи открылись и они увидели себя нагими и грешными. По человеческим меркам, по понятиям этого мира, можно сказать, что эти двое оказались неудачниками. Но для детей Божьих — это победа, победа нашего удивительного Господа. Из любви к Своему созданию, Он призывает тех, кто Его еще не знает, а упавших под тяжестью своего бремени, Он поднимает. Ольгу и Виталия Он остановил и отвел от большей беды, которая была у каждого из них прежде. Господь помог им это понять и признать, помог мужественно отказаться от сильного искушения друг другом. Оля и Виталий расставались. Мы стояли вокруг стола и горячо молились Господу, вручая в Его руки этих молодых людей, чтобы Он помог им до конца совершить победу в сердцах их над сильным искушением. Мы благодарили Бога за чудное прикосновение к каждому из нас.
    Из нашей квартиры он и она отправлялись на вокзал. Оля провожала Виталия. Он возвращался в свою семью...
    Два человека тяжело перенесли свою разлуку, но не без воли Божьей были допущены такие страдания для них. Так тяжело умирает человек для греха, рождаясь для новой жизни. Бог допускает страдания, Сам же и лечит израненные сердца, вырывая своих избранных из «королевства кривых зеркал».
    С тех пор прошло немало лет. Виталий живет в своей семье. Оля искренне пошла за Господом. Печаль по не сбывшейся мечте далеко позади. Она влилась в семью Божью, радостно трудясь на Его ниве.
   
   
   
ПОЕЗДКА В САНКТ-ПЕТЕРБУРГ

    У нас родился внук. Это событие, волнующее и радостное, определило мою поездку в Россию. Каждая мать с большим желанием захочет помочь дочери своей справиться с малышом в первый месяц его рождения. Вот и я, собираясь в дорогу, все думаю и думаю о детях своих, мысленно спрашивая сама у себя:
    —  Ну какое же там чудо родилось? Имя-то ему дали замечательное — Давид. Библейского Давида мне легче представить, чем новорожденного внука с таким именем. — Ну, ничего, скоро приеду и увижу, — размышляла я.
    В дверь постучали. Вошла молодая соседка и бодреньким голоском говорит:
    —  Ну, что тетя Тома, в вашем полку прибыло?
    —  Да милая, хочу непременно ехать к ним.
    —  Правильно, ваша помощь им как раз кстати, — говорит соседка. — Дочь, небось, ждет не дождется. А каких гостинцев Вы хотите им повезти? — полюбопытствовала она.
    —  Да что сейчас повезешь, сама знаешь какие настали теперь времена?.. Конечно же, с пустыми руками не поеду, чего-нибудь соберу, — отвечаю я ей.
    —  Ну и что, поедете как студентка?
    —  А ты мне что-то можешь предложить, — как бы в шутку спрашиваю я у нее.
    —  Да прихватите вы чего-нибудь, чтобы оправдать хоть немного свои затраты на дорогу, — говорит она.
    —  И, что ты мне предлагаешь? Я ведь никогда таким не занималась.
    —  Ну, сала возьмите хоть немного, да орехов в зернах, — улыбнувшись, ответила она.
    Пошумела соседка и ушла. Я осталась одна и стала размышлять над ее предложением.
    —  Ты посмотри, — думала я, — ведь молодая совсем, а такая предприимчивая.
    Я послушала ее. Купила десять килограммов сала и столько же орехов в зернах. Упаковала вещи, билеты на руках, только осталось самой собраться. Позвонила невестка пожелатъ мне доброго пути, а потом стала напутствовать меня.
    —  Ма, ты там подальше спрячь сало да орехи. Без опасения ведь можно провезти не более двух килограммов, — говорит она. — Таможенники народ неумолимый.
    Мы попрощались.
    В мое сердце вошла тревога. Она росла с каждым часом. Раньше, в советские времена, можно было ездить в любой город и провозить предметов и продуктов столько, сколько человек может осилить. Теперь же настали другие времена, и о том, что так строги стали порядки на границах, я еще не успела узнать. Но только что невестка разъясняла ситуацию.
    —  Ну, зачем же мне это нужно было, чтобы теперь так волноваться, — думала я. — Человек я верующий, в оправдание ничего не стану придумывать. Мнительность моя брала верх, и я не переставала терзаться мыслями всякого рода.
    До прихода поезда оставалось несколько минут. Провоз запрещенных продуктов и таможенники, словно парализовали меня. Я знала, что ни к какой хитрости, изворотливости или обману я не прибегну, но с таможенниками встретиться придется, и это факт. Теперь мне стыдно вспоминать, что на тот момент я так утеряла бдительность, и тем позволила врагу душ человеческих украсть мой покой, забыть о своем удивительном Друге, который всегда рядом, чтобы помочь в трудную минуту. Но слава Господу, что наш Друг — Иисус Христос — спешит нам навстречу Сам, и порой таким необычным образом, что стоит только восхищаться Его делами, потому что Он верен каждому Своему слову. И когда Он говорил, что никогда нас не оставит и не покинет, то это так было, есть и будет.
    Так, ожидая свой поезд в сильном переживании, я как бы предвосхищала ситуацию на таможне. Как вдруг — все исчезло, не только вокруг, но и куда-то ушли мысли. Я увидела удивительную картину, выхваченную из «Благой Вести» (Марка 4 : 37). Передо мной было бушующее море. Большие волны с одной на другую, перебрасывали большую лодку, в которой находились ученики Иисуса. На их лицах отражался страх, а Он Сам мирно спал на корме лодки. Эта картина была потрясающей потому, что в ней все происходило как наяву. Я слышала сильный шум моря и запах морской воды. Картина исчезла. Что это было?
    Я знаю, что сильным воображением человек может вызвать любую картину, с чем связаны непременно эмоции. Но каким бы сильным не было воображение, картины будут только воображаемые. То, что видела я, было вызвано сверхестественным способом. Как часто многие люди в момент сильного переживания пытаются своими силами успокоить себя, взбодрить, а, не знающие Бога, подражая психотерапевтам, себе говорят: «Я спокойна, я совершенно спокоен, меня ничто не тревожит». Но это только внушение, а внутри сидит противная тревога и от нее никуда не деться. И только Бог знает, как из трудной ситуации вывести свое чадо, и способы, и возможности у Него безграничны. Он мне через Духа Святого, при помощи такого Видения (иначе не могу сказать), дал возможность взглянуть на учеников, на разыгравшийся шторм и совершенно спокойного, безмятежно спавшего Иисуса. Увиденная мною картина, отрезвила меня и возвратила к действительности. Меня «это», словно молния, пронзило. Ошеломленная, я вскрикнула рядом стоявшему мужу:
    — Если бы ты знал, о чем мне только что напомнил Господь! Он же мне сказал, чтобы свою проблему я возложила на Него! Я Его видела с учениками на море!
    Позже, я спрашивала у себя, разве я не знала за многие годы верования, что наше упование — это Господь, что все наши житейские проблемы мы можем Ему вручать и получать помощь. Конечно знала. Так почему же верующий человек может временами впадать в разное состояние? Мне видятся две причины. Первая, причина со стороны человека — это небодрствование и потеря бдительности. Этим спешит воспользоваться Дьявол, чтобы при первой же возможности посеять в сердце страхи, сомнения к разрушению веры во всемогущество Бога.
Вторая, со стороны Господа, в целях испытания человека на твердость духа в вере, надежде и многом другом.
    Там, на перроне, когда враг души моей совсем украл покой, Господь очевидным способом вернул мне его, но таким удивительным образом, что я и предположить себе такое не могла. Результат меня поразил. Сразу после Видения, в мое сердце вошел совершенный покой. Это был такой мир, который мог дать Сам Иисус Христос. Для меня это было чудом.
    Подошел поезд. Меня не тревожили никакие мысли. Войдя в вагон через некоторое время, когда волнение пассажиров улеглось, обнаружилось, что мое место было занято. На него было по какой-то причине два человека. По этому поводу у меня не возникло ни вопросов, ни удивления. Проводник вскоре разрешил проблему и поселил меня в другом купе.
    Как передать тот покой, который жил теперь во мне? Какое блаженство испытывать его и вместе с этим понимать, что внутри тебя не просто покой, а присутствие твоего дивного Друга и Наставника, нежного и чуткого Утешителя!
    Постелила постель, легла поудобнее и уснула как ребенок, радуясь реальным делам Божьим. Сон был крепким, а между тем поезд приближался к заставе. Через какое-то время в дверь постучали.
    —  Приготовьте документы. Таможня, — произнес человек в форме, открывая дверь.
    Все проснулись, и я потянулась к сумочке, чтобы достать паспорт. Таможенник прикоснулся к моей руке, мягко улыбнулся и тихонько сказал: «Спокойной ночи!»
    Я бухнулась, в прямом смысле этого слова, в подушку с внутренним восклицанием:
    —  Ты удивительный, мой Господь! Кто может так, как Ты?! Радуясь и молясь, я снова уснула безмятежным сном.
    Этот сон, через небольшой промежуток времени, прервал снова стук в дверь. Она открылась. Вошел российский таможенник. Высокий молодой человек, вскинув руку, постучал своим фонариком по сумке, содержимое которой меня так недавно волновало, и сказал:
    —  Меня интересует эта сумка, расшивайте.
    Я сняла ее с верхней полки и поставила себе на колени, удивляясь своему спокойствию, стала раскрывать ее. Но не успела этого сделать, он прикоснулся к моей руке фонариком и я взглянула на его лицо. Оно было добрым и улыбчивым. Пожелав мне спокойной ночи, он вышел. В проеме двери я увидела многих пассажиров, которые вытащили свои ящики. В них рылись таможенники. Оставшись наедине со своими спутниками-пасса- жирами, я ликовала, моя душа была переполнена радостью и все мое естество ощущало присутствие Господа. Совершенно по-детски я тихо лепетала:
    —  Какой Ты удивительный, мой Чудный Иисус!
    Так, в сопровождении ангелов и под охраной Самого
Царя царей, я прибыла к своим детям, радуясь и хвалясь Им.
    Возвращаясь к моим переживаниям, можно сказать, что неверующий человек к ним может отнестись скептически. Иной скажет:
    —  Так ли велико было то нарушение с твоей стороны, чтобы так переживать? Это глупость, — возразит он.
    Да, человека не познавшего Божьей истины, можно понять, но, к сожалению, он не может понимать рожденного Свыше человека, для которого уже не бывает мелочей. Его авторитетом становится Бог в лице Иисуса Христа. Апостол Павел замечательно раскрывает секрет Божьего мира в письме к филиппийцам (4: 6-9). В 8 стихе он говорит совершенно конкретно: «Наконец, братья (мои), что только истинно, что честно, что справедливо... о том помышляйте, — и Бог мира будет с вами». (Ст. 9).
    Встреча с детьми, внуками и всеми близкими — это всегда радость. Но самой желанной встречей была встреча с крохотным внуком. После бурных приветствий я вошла в спаленку и подошла к кроватке, в которой спал маленький Давид. Он посапывал носиком и ему было все равно, что у его бабушки затрепетало сердце от еще одного внучка, который родился в этот мир. Дочь особенно радовалась моему приезду. Мы вместе купали малыша, стирали и гладили пеленки. Какое счастье жить в мирное время, знать и любить своего Господа, держать на руках ребенка — это необыкновенное блаженство.
    Шли дни. На исходе был второй месяц моего пребывания у детей. Нам было всем хорошо общаться, но пришло время, когда мне нужно было возвращаться домой. Собираясь в обратный путь, я не предполагала, что он окажется для меня не менее важным уроком, чем урок на пути в Санкт-Петербург.
    Настал день моего отъезда. Вот уже собраны и упакованы вещи, взрослые одеты, Давидик в коляске. Еще несколько минут и мы, попросив у Господа благословения, направились к выходу, но в дверь постучали. Старший внук прибежал со школы. У него, как оказалось, в раздевалке украли куртку.
    —  Мамочка, — говорит дочь, — я сейчас, я быстренько, школа рядом. Я только заявление отнесу директору.
    Она убежала, а я, как бы мимолетно пропустила через себя мысль, что это какая-то маленькая преграда.
    —  Ну ничего, время есть еще в запасе, — подумала я.
    Дочь действительно быстро возвратилась и мы отправились на платформу. По расписанию в 16.30 должна быть электричка, которой я должна была уехать. Но она почему-то не пришла. Я снова подумала о втором препятствии, и хоть времени еще было достаточно, я все же слегка была огорчена не утечкой времени, а последовавшими одно за другим препятствиями. Они могли бы о чем-то говорить, но я пока ни о чем не задумывалась. Через 15 минут подошла следующая электричка. Распрощавшись с детьми, я уехала.
    Сидя в вагоне, в моей голове одна за другой проносились разные мысли. Вспомнились радостные сердцу общения с детьми Божьими — братьями и сестрами. Вспомнились моменты, когда в трепетном упоении мы склонялись над младенцем Давидиком, когда его купали или когда улыбался он во сне. Последним мне припомнился разговор по телефону одного из наших родственников. Он связался с моим городом, откуда и сам был родом. Из его разговора можно было понять, что речь шла о лекарствах, которые он через меня должен был передать какому-то приятелю. Мой родственник должен был меня проводить до поезда, но у него были какие-то неотложные дела, и он взял одну из моих сумок, уехал раньше, пообещав поднести ее к вагону. Я забыла о маленьких помехах, спокойно подъезжала к последней остановке. Электричка остановилась. Выхожу и вдруг слышу громкое объявление:
    —  Метро «Балтийское» по техническим причинам не работает!
    Что значит не работает? Словно стрела, меня прошила мысль, которую невозможно уже было отбросить — меня явно останавливал Господь в третий раз!
    Первые два препятствия четко вырисовывались. Сомнений уже не могло быть, но человеческое упрямство брало верх. Внутри меня шла борьба. С одной стороны, меня, по неизвестной для меня причине, останавливал Господь. Я это понимала, а с другой стороны я себе говорила: «А как же не ехать!» В висках учащенно бился пульс. Электрички прибывали и прибывали. Собралась масса народа.
    Позже я размышляла и говорила себе:
    —  Какой же мы упрямый народ. Бог порой нам через обстоятельства прямо говорит: «Нельзя!», а нам все еще хочется сделать по-своему.
    Вот и теперь я понимаю, что по какой-то причине не советует мне Господь сегодня ехать домой, но все же с большим огорчением я говорю: «Господи, Господи ну почему? Как же это так, в руках билет, а возле вагона меня ожидает родственник с сумкой и я почему-то должна не ехать?!»
    —  Господи! — восклицаю я, и тут же бросаюсь просить водителей частных машин, во имя Господа отвезти меня на вокзал, объясняя ситуацию.
    Для них моя просьба была странной. Денег, чтобы взять такси, у меня не было, а в троллейбус не пробиться. Пока я металась в раздумьях и пыталась что-то предпринять, многие разъехались. Время в запасе еще оставалось и на поезд можно было успеть. Один молодой человек помог мне втиснуться в троллейбус. На одной из остановок я поспешила в метро. Добираясь до Московского вокзала, меня не покидала мысль, что неспроста я сегодня имела три препятствия, а особенно третье — не давало мне покоя. И вот я, наконец, у цели. Осталось чуть-чуть, чтобы успокоиться.
    И вдруг, спускаясь по эскалатору, слышу: «Проход к поездам закрыт, проход через Площадь Восстания».
    —  Все! — подумала я. — Четвертое препятствие стало для меня повелением от Бога.
    Я перестала с Ним спорить и смирилась с тем, что дальше не двинусь с места. Отойдя в сторону, чтобы не мешать спешить другим, я остановилась, пытаясь увидеть или понять волю Бога в сложившихся обстоятельствах. Подняв глаза к верху, я тихонько спрашиваю:
    —  Ну почему, ну почему, мой Боже?!
    Там, возле вагона, меня ожидали мой родственник и племянница, — и не дождались. Уставшая и расстроенная, я тащила за собой тележку. В кассе сдала билет и возвратилась домой к детям. Они уже знали, что я не уехала. Я позвонила в дверь, ее открыла дочь.
    —  Не знаю, доченька, почему Господь мне не позволил сегодня уехать, но вижу Его явное вмешательство, — сказала я.
    —  Мамочка, давай будем все принимать как от Господа. Он откроет нам свои планы, — успокаивала она меня.
    Эта неудача дала мне возможность смириться и принять ее, как настоятельное предостережение от чего-то, от самого Господа. Я верила, что Он в определенное время все разъяснит. И еще, мне предоставилась возможность пообщаться с детьми, подержать на руках внука.
    На следующий день, взяв билет, я уезжала. Тот же родственник меня провожал. Там, на вокзале, в камере хранения он взял мою сумку и, препроводив до места в вагоне, ушел. Поезд тронулся, я прощалась глазами с красивейшим городом России. На душе было легко и спокойно. Поезд набирал скорость. За окнам мелькали живописные картины ночного пейзажа. Постелив себе постель, я прилегла и предалась мыслям.
    —  На пути в Санкт-Петербург, в самом начале, у меня было много тревожных переживаний, но удивительным образом Иисус Христос послал, а вернее сотворил мир в моей душе. Теперь же совсем другое дело, — рассуждала я. — Нет при мне никаких недозволенных продуктов, ни предметов, можно быть совершенно спокойной.
    Прошла ночь. В плацкартном вагоне началась оживленная жизнь. Мы приближались к таможенной заставе. Проводник предупредил пассажиров, чтобы приготовили для проверки документы. Вскоре вошли трое молодых пограничников. Один из них проверял документы, а двое содержимое в сумках и ящиках. Они вошли в наше купе и обращаясь к нам, спросили:
    —  Что везем?
    Каждый из попутчиков отвечал свое, а я, как лягушка-путешественница, с каким-то оттенком самоуверенности в себе, отвечаю:
    —  А че же мы можем везти?
    —  А кто вас знает, может наркотики или оружие. Время теперь такое, без проверки нельзя, — отвечают они...
    Я самодовольно улыбнулась, надкусывая яблоко. Две мои сумки были проверены тщательнейшим образом, а в третьей слегка порылись и ушли. Это были россияне. От российской заставы до украинской, как мне показалось, не более часа езды. Наши таможенники не были разговорчивыми, делали свое дело. Точно так же они тщательно проверили две сумки, а в третью один из таможенников опустил две руки, не роясь, раздвинул вещи и на этом окончен был досмотр. Таможенники пожелали нам счастливого пути и пошли дальше.
    —  Я подъезжала к своему городу. На перроне меня встретил муж. Дома, как и положено с дороги, разбираются вещи. Я вынимала гостинцы из Питера и ставила на стол, кое-какие вещи из одежды положила в стирку. Добралась наконец до последней сумки, которую мне поднес мой родственник в Санкт-Петербурге. В нее-то он положил сверточек, как мне сказал, с какими-то лекарствами. Сразу же по приезду, за ними должен был зайти к нам человек. Выкладывая вещицу за вещицей, я, наконец, добралась до незнакомого мне сверточка. Я вытащила его и удивилась: он был тяжелым.
    — Да это же какая-то деталь от машины, наверное? — продолжая удивляться, сказала я. — Интересно, ведь из телефонного разговора я поняла, что речь шла о медикаментах.
    Я развернула эту увесистую вещь и вдруг впервые так близко увидела ее. Это был... пистолет. Мы с мужем были потрясены увиденным, а я сразу же поняла, почему так настоятельно мне Господь не велел ехать домой в тот день, на который был куплен билет. Мы с мужем просто пали на колени пред Господом, благодаря Его за провидение, за удивительную и очень трогательную заботу о своих детях. Мы успели помолиться. У двери зазвенел звонок. Пришел незнакомец за «посылочкой» из Питера.
    Он получил то, за чем пришел, и тут же удалился.
    Когда я обнаружила в своей сумке загадочный предмет, я сразу поняла, что это и был ответ на мои многочисленные «почему», «почему, Господи.» Разве можно такому провидению не удивляться?! Потом меня пытались убедить, что это был газовый пистолет и мне за его провоз ничего бы не было. Но это неправда. На него у меня не было разрешения. А Он, мой Иисус, знал, что к этому делу я непричастна и хотел увести меня от переживаний. Что думал мой родственник, когда в мою сумку вложил пистолет? Очевидно, считал, что риск — благородное дело. А могло быть и иначе. Но Господь не допустил напрасных переживаний.
    Какой удивительный наш Господь! Как же драгоценны часы, минуты и даже мгновения, когда дитя Божье явно видит над собою Его руку, Его прикосновение и очень нежную заботу о нем!
    Поездка в Санкт-Петербург с самого начала была благословенной. Господь дал мне покой. Без слышимых слов Он со мною говорил, утешал и радовал. Посредством Духа Святого, с нежностью указал мне на мою самонадеянность, самоуверенность, что могу быть самодовольной, что далеко не во всем это хорошо. Как не благодарить Его за такие уроки?!
   
   
ДВА ПИСЬМА

    Я знаю две истории, которые нельзя не назвать трагическими. Это два письма, два разных свидетельства двух женщин, верующих в Бога. Обе согрешили и морально упали перед Ним, но как по-разному они принимали свое наказание. Разительный контраст переживания и выхода из ситуации, в которой они оказались.
    Бог, сам никого не искушает, но каждый искушается, увлекаясь и обольщаясь собственной похотью. (Иак. 1: 13). Когда такое происходит по выбору человека, то Господь допускает страдания, как исправительную меру воспитания Своего дитя.
Предыстория письма Веры
    Вера любила Господа и, казалось, пошла за Ним без оглядки на прошлую жизнь. Она была ревностной и искренней. На служениях часто выразительно декламировала стихи разных христианских поэтов, которые никого не оставляли равнодушными к их содержанию. Шло время, в течение которого с Верой случилась беда. Она влюбилась в пресвитера церкви одного из близлежаших городов. Вера еще была не замужем и в этом не было ничего греховного, что она хотела любить человека, чтобы определить свое семейное положение, но если бы не это большое «но». Пресвитер был женат, о взаимных отношениях не могло быть и речи. Она решила для себя — любить его тайно и безответно. Пока еще никто ничего не подозревал, она дала возможность разрастись своей любви до высшей степени, которая стала в ее сердце навязчивой и неотвратимой. Болезненные чувства любви к брату доводили ее до психического расстройства. И она больше не могла сохранять своей тайны. Она расползлась сперва между сестрами, а потом узнал и сам «виновник», ничего не ведавший о Вериной к нему любви.
    В христианском обществе это — ЧП. Все, кто узнал, хотели девушке помочь. С ней беседовали, убеждали и разубеждали в том, что такая любовь невозможна, она греховна. Вера ничего не могла с собой поделать и убеждала других в обратном. Дело дошло до того, что она решила, что брат-пресвитер должен принадлежать ей.
    Вскоре Верина беда стала бедой церкви. Все очень переживали и молились, а она страдала и металась в сильных переживаниях. Она не хотела и уже не могла никого слушать. Враг человеческих душ «помог» ее убедить в том, что пресвитер — ее возлюбленный. Он должен принадлежать ей. Вера хотела скорее достичь желаемого результата.
    Жена пресвитера беседовала с Верой, но та думала иначе.
    — Чтобы мой муж стал твоим, мне нужно умереть, ты понимаешь, Вера? — спросила жена пресвитера.
    Вера оказалась в западне, и, не находя выхода, она начала ожесточаться против Бога. Нахлынувшие эмоции искали выход. Она пишет письмо одной сестре по вере, которое переполнено всяких ругательств в адрес Бога и Его Сына — Иисуса Христа. Испугавшись за состояние Вериной души, письмо становится достоянием еще некоторых сестер. Оно было ужасным по содержанию. Казалось, сам дьявол говорил ее устами.
    Сестры, верующие женщины, в страхе — их сестра в большой опасности. Одна из них хочет ей помочь. Хочет взбодрить и решается поделиться с нею своим горьким опытом. Она ей пишет письмо, в котором просит ее отказаться от хулы на Господа, убеждая ее в том, что допущенному наказанию или испытанию найдет Бог выход. Только нужно все осознать и покаяться, отказавшись от греховных мыслей, навязанных дьяволом.
    В противовес Вериной реакции на свои страдания, сестра выражает безмерную благодарность Божьему провидению на ее личную жизнь. Письмо становится длинным рассказом. Оно может помочь девушкам и женщинам-сес- трам не отчаиваться, попав в сложные жизненные ситуации. Все мы проходим жизненную школу, учителем которой является наш великий и мудрый Господь. Он нас шлифует и формирует, что часто не бывает без боли.
* * *
    «Верочка, я знаю твою беду. Ее не могут не знать и другие, потому что мы не одиноки в этом мире. Нас окружают люди, и тем более в молитвенных домах, когда общение близко. Что бы не происходило с нами, плохое или хорошее, невозможно утаить информацию о любом из нас, если она рассматривается с негативной стороны.
    Прочти, пожалуйста, мое письмо с терпением. Не делай сиюминутных выводов и подумай о том, что тебя постигло искушение человеческое и Бог не позволит, чтобы оно было сверх твоих сил. Он даст тебе силу, чтобы ты могла его перенести (1-е Кор. 10: 13), если будешь к этому стремиться, не угашая в себе Духа Божьего.
    Твои переживания похожи на те, что я перенесла. Пережив их, я с благодарностью склоняюсь перед моим и нашим Богом за допущенные испытания. Он спасал меня от самой себя.
    Верочка, помнишь ли ты меня? Как-то, после служения, я подошла к тебе и выразила свое удовлетворение, прочитанным тобою стихотворением. Почему я тебе решилась открыться? Потому что знаю, что тот, кто не пережил в своей жизни подобных падений, не поймет того, кто упал. Упасть можно по-разному. Бывает неосторожно, неправильно поставил ногу, и ты упал наземь. Но тут же поднялся, стряхнул с себя пыль и пошел дальше. А бывает и такое, когда человек после таких падений получает тяжелые ушибы или травмы, не может оправиться долгие месяцы и даже годы. В духовно-моральном плане все происходит подобным образом. Нельзя терять надежду на то, что всякая ситуация под Божьим контролем. Он уровняет пути искренне верующего человека.
    По всему видно, что за твою душу начиналась ожесточенная борьба. Возможно не только за душу, но и жизнь. Враг душ человеческих побежден смертью и воскресением Иисуса Христа, но еще не пришло время, когда он совершенно потеряет силу губить, вредить и клеветать на детей Божьих. И это время приближается. И пока у него еще осталось немного этого времени, он спешит делать зло.
    Бог все видит и все знает. Он не хладнокровен и не безжалостен. Он не стоит где-то в стороне и не наслаждается мучениями людей. Господь сопереживает и даже страдает вместе с нами, но Он оставляет право выбора за нами. Христос знает, что если попавший в беду человек будет взывать к Нему о помощи, он ее получит и вырвется из пут дьявола. А теперь я хочу рассказать о пережитом мною страдании. Его нельзя назвать иначе как «Операция», «хирургом» которой был мой любящий Бог.
    ...Это было очень давно. К тому времени я двадцать лет состояла в браке. До замужества мне очень нравился один молодой человек. Со временем я поняла, что Алексей не просто мне нравится. Я полюбила его. При встрече с ним, мое сердце то учащенно билось, то замирало. Мы были членами одной церкви и часто виделись. Мое влечение к нему не осталось им незамеченным. При возможности он выражал знаки внимания, а потом назначил свидание и мы стали встречаться. Сердце девочки было очень счастливым, оно чувствовало и радовалось тому, что небезразлична этому молодому человеку. Наши встречи с Алексеем были недолгими. Он уехал учиться, не оставив мне никаких надежд на продолжение наших взаимоотношений. Для меня он остался любимым и недосягаемым человеком. Он, как заноза, вошел в мое сердце и незримо там жил. Я создала образ человека, с которым бы хотела пройти свою жизнь.
    Шло время. Наверное, все мамы мечтают выдать замуж своих дочерей за хороших верующих братьев. Так было и с моей мамой. У нее нашелся такой человек и сосватал дочь, — заочно. Мама моя была замечательным человеком. Я считалась с ее мнением и даже больше. Ее слово, ее мнение было для меня неоспоримым. Моя мама говорила обо мне наметившемуся жениху, показывала фотографии. Он слушал, смотрел, все более влюблялся в девушку, которую еще ни разу в лицо не видел.
    Позже, когда ничего поправить уже было невозможно, эхом в сердце перекликались многие вопросы. Почему решил жених, что он непременно станет им и не получит отказ невесты, которая по сути ею не была и не собиралась ею стать? Почему я, при своей излишней стыдливости, все же сказала будущему мужу, что не полюбила его, не сумела сказать твердое «нет»? Много вопросов возникало, но поздно. Бракосочетание состоялось. Жених был слеп от любви, а потому был счастлив. Я же начала просто умирать, словно цветок еще не распустившийся, сорванный с ветки. За свадебным столом мне все равно было во что я одета: в белом наряде с фатой или в простом платье, на голове — с простой косынкой.
    Сейчас это можно назвать непростительным упущением в работе руководителей церкви с молодежью. Мало или совсем не велись разъяснения по вопросам семьи и брака. Неопытность и безграмотность родителей, а порой и эгоизм, мешали подходить к таким серьезным вопросам более духовно, нежели чисто по-плотски.
    Мы с мужем были глубоко несчастными людьми. Я не могла себя заставить его полюбить, а он от этого страдал и безмерно ревновал меня к любому мужчине. Мое сердце оберегало место, где хранилась любовь и нежность к единственному, которого я должна была любить. Сердце ожидало этой любви, а этого в моей жизни не произошло. Тупое смирение и сильная тоска были нормой будней и праздников. Мы жили двойственной жизнью. С одной стороны я и мой муж оставались верующими людьми, ходили на служение. Вера в Господа — она или есть, или ее нет. У меня она была, но становление мое как христианки, мой духовный рост с самого начала происходил криво и коряво. Тогда я только пришла к Господу. Я знала как нужно жить по учению Христа. Мне казалось, что я боролась изо всех сил, но они обрывались трудной повседневной жизнью.
    Муж был придирчив ко всем мелочам, скандалил, не раз бил. Такие обстоятельства загоняли меня в «угол». Беременности, кормление грудных детей, недосыпание при такой жизни, истощали до предела мой организм. Я падала в обморок. Я боялась мужа и, несмотря на трагичность наших взаимоотношений, никогда и ничего не делала ему на зло или в отместку. Прежде всего я, принявшая Господа верой, понимала, как должна была относиться к своему мужу, чтобы сознательно не огорчать Того, кому мы уже из любви обязаны своей жизнью.
    Прошли долгие годы, подросли дети. Несмотря на все несчастья в браке, в моем сердце, как в отдельной его части, таинственно жила нежность и любовь. Она как-будто приберегалась для одного, единственного мужчины, который почему-то не пришел в мою жизнь. Туда никому не было доступа. Это было моей тайной от всех, но только не от Бога. Я понимала, что сердце мое было поражено греховной, прелюбодейной болезнью. В то время моя болезнь была только в зародыше мыслей, но я и не боролась с ними. Наоборот, я как бы лелеяла в себе притаившуюся печаль и мечту, которая еще должна была осуществиться. Только пережив допущенное испытание, я могла у себя спрашивать:
    — Как могли одновременно уживаться вместе такие понятия — вера и любовь к Богу, и такая греховная за- пятнанность в сердце? Как такое могло быть?
    Верочка, как ты думаешь, мог ли, не печалясь, смотреть на меня Господь? Мог ли Он не допустить в мою жизнь чего-то такого, что должно было меня изменить коренным образом, преобразовать? Конечно мог, и Он это сделал.
    Алексей, которого я когда-то очень любила, женился на хорошенькой девочке-христианке почти в одно время, когда я вышла замуж. Все эти годы я о нем уже не мечтала, не грешила мыслями. Роль матери меня полностью поглощала. В своих детях я находила утешение. И все же сердце мое оставалось больным. Мои глаза не блуждали в поисках мужчины. Я этим не грешила. Но, как зараза, как червь, сидел во мне грех, сохраняя желание не отдавать себя мужу. Не для него вся нежность и желаемая любовь приберегались. Перед мужем я исполняла просто долг и заботилась о нем, как о кормильце и отце детей. Хотелось ли мне полюбить своего мужа и раскрыться ему в своих чувствах? Конечно, я этого хотела, но бесконечная придирчивость, нежелание ко мне прислушаться и постараться вникнуть в суть проблем, насилие над плотью и даже душой, ненависть к родным и близким мне людям и многое другое, так сильно преобладало над моими желаниями, что я не могла успеть их реализовать, как нарушался мир.
    Почему, я не знаю, только через двадцать лет Господь активно вмешался в нашу жизнь. Как и прежде, все эти годы мы посещали собрания, виделись с Алексеем и его женой, приветствовали друг друга, могли переброситься несколькими словами, но держались на дистанции. Про себя я отмечала, что очень люблю жену Алексея и удивлялась этому чувству. Они оба были для меня любимыми. И еще явствовало из наших отношений, что между нами и ими стоит что-то такое, что не сможет нас объединить, чтобы быть ближе друг к другу. Так могут мыслить люди. В своем слове Господь говорит в отношении этого другое: «Мои мысли — не ваши мысли, ни ваши пути — пути Мои...» (Ис. 55: 8).
    Прошла молодость, и по прошествии долгих лет у Алексея тяжело заболела жена. В ее лечении были использованы все возможности. О ней много молились по разным общинам, даже других городов. Приглашали лучших врачей, но болезнь не отступала. Алексей был подавлен и растерян. Так было вначале. Мой муж, ничего не подозревавший кем был для меня в юные годы этот человек, настойчиво приглашает его прийти к нам домой. Тогда многие прониклись создавшимся положением в его семье. Так и мой муж, очевидно, хотел его поддержать. Он пришел. Мы много говорили о болезни его жены. Ее поместили в хорошую больницу на обследование и лечение. Потом, по настоянию моего мужа, он еще не один раз приходил к нам.
    Вся человеческая жизнь — это школа, уроки ее — постоянная борьба. Прискорбно говорить, что в среде уверовавших людей есть место быть нехорошим греховным проявлениям. Порой невозможно об этом не говорить. Все люди не без греха. Мое сердце было поражено одним грехом, более скрытым от людей, но не менее коварным. У Алексея, как оказалось, так же не все хорошо было в личной жизни. Время от времени он любил чужих женщин. Но так как женщины эти были из мира, его трудно было уличить в грехе. Жена об этом знала, терпела и смирялась, боясь огласки.
    Теперь он сидел в нашем доме. Насколько он был потрясен, об этом трудно судить. Но судя по его неадекватному поведению, можно было усомниться в том, что его переживания по поводу серьезной болезни жены искренни. Однажды наш ужин завершался, мы допивали чай. Алексей опять был у нас в гостях. Мы беседовали. Он слегка наступил мне на ногу. Случайно ли, — подумала я? Но он снова прикоснулся к моей стопе и дал понять, что мне это не показалось. Это был определенный повод к каким-то действиям. Вспоминая все, что тогда происходило, мне до сих пор стыдно и страшно. От таких воспоминаний хочется спрятаться, забыть, но это невозможно. Тогда, сразу бы на корню все пресечь, противостоять искушению. Но в том моя беда, что я и не пыталась этого делать. Грех, как заноза, сидел в сердце моем. И потому, вместо отпора дьявольскому искушению, я была польщена таинственными знаками внимания Алексея. В следующий удобный момент он по-особому под столом сжал мне руку. Сердце мое загорелось и чтобы не выдать себя, я удалилась в ванную комнату. Он незамедлительно проследовал за мной и там поцеловал меня.
    Что произошло дальше? Алексей просто переселился в мое сердце и заполнил ту часть, которая в нем оставалась таинственной. Сперва мы просто звонили друг другу. Я вся светилась обманчивым «счастьем» и внешне заметно похорошела. Враг души моей, словно паук, тщательным образом опутывал меня своими нитями и усыпил так, что казалось не будет выхода. В то время наши отношения были еще только прелюдией к тем событиям, которые начали развиваться. Алексей как бы выждал время, стал звать меня к себе домой. Не с легкостью я вынашивала в себе мысль: как я, женщина знающая Господа, смогу полностью перешагнуть через все человеческие и Божьи нормы морали? Я боролась с собой, но он меня настойчиво звал. В один из дней я решилась идти. Ноги меня не слушаются и все же идут. Я мельком оглядываюсь по сторонам. Поведение мое было похоже на вора. И только тогда, когда я оказалась в квартире Алексея, я как бы избавилась от тайных преследователей.
    Впервые через двадцать лет мы оказались наедине. Мы сидели друг напротив друга. Алексей с изумлением на меня смотрел, а я в полных подробностях рассказывала ему, словно родному своему и любимому, с которым была в долгой разлуке, как тяжело мне жилось все эти годы. Нервная дрожь проходила по всему телу. Через слезы сердце освобождалось от боли. Его до краев заполняла болезненная, и такая греховная, вспышка женской любви. Конечно же, по меркам этого мира я на какой-то миг была на вершине человеческого счастья.
    Наши отношения длились очень недолго, всего несколько раз мы виделись. Мне ничего больше не надо было. Достаточно было просто любить. Меня не занимал вопрос половых отношений. То, чем было заполнено мое сердце, намного опаснее, чем сам акт половых отношений. И все же, как ни печально, этот грех произошел. Анализируя все то, что произошло с нами, невольно перед взором предстают Адам и Ева, и древний змей-искуситель. Как сладко, как искусно преподносится им красота завуалированного греха. И как же скоро он может посмеяться над теми, кто оказался обманутым. Враг может посмеяться над человеком, но он в страхе бежит от лица Божьего. И он знает, что в руках Творца — он марионетка и исполнитель воли Его. В Его воле порой допускать те или иные страдания через него во благо верующему. Если бы он, верующий человек, постоянно находился в состоянии бодрствования, то ясно представлял и понимал бы, что «Тот — кто в нас, больше того — кто против нас». (1-е Иоанна 4: 4). Какое огорчение мы доставляли бы нашему злейшему врагу тем, что нашим бодрствованием ему трудно нам вредить. Но, увы...
    Я и Алексей оказались в плену греха. Как Адам и Ева без промедления, мы увидели себя грязными и испачканными. На один только миг, чисто по человечески, я оказалась на вершине «счастья». Сердце так сильно жаждало такой любви, но здравый рассудок, благодаря Господу, не соглашался. Такие отношения между женщиной и мужчиной большой грех перед Богом. С «вершины», на которой я оказалась, я уже сползала. Кроме страха перед Господом и тупой боли в сердце, я больше ничего не чувствовала. Дух Святой не покинул меня. Он не давал покоя упавшей душе, и как бы торопил поскорее вырваться из дьявольских пут, раскрывая нам сущность случившегося. Мы оба, я и Алексей, дошли до этого. Мы в страхе остановились, в стыде и сильном переживании стали перед Богом на колени. Оба рыдали, оба каялись в своем грехе.
    Ни мне, ни ему друг от друга ничего не нужно было. Мы дали слово, что не будем звонить, искать встреч и постараемся забыть о происшедшем. — Так мы в первые минуты думали.
    Мне тяжело вспоминать мною пережитые беды, но о них, Вера, стоит тебе рассказать, чтобы ты поняла, что, к сожалению, в жизни верующих случаются такие падения. Чтобы поняла, что все, что с нами происходит — не случайно. Нас, непокорных, а иногда настойчивых в достижении цели, Господу приходится воспитывать, причиняя нам боль и страдания, чтобы сделать нас пригодными для Царствия Божьего. Что было бы со мной, если бы я ожесточилась, если бы не пожелала искать выход в Нем и только в Нем? А пока, не видя ясных планов Бога для моего выхода из создавшегося положения, я еще пыталась многое сделать своими силами.
    Я так была подавлена, что, казалось, никогда уже не выйду из этого состояния. Калейдоскопически в голове одна мысль сменялась другой. Я решила для себя защищать Алексея в случае, если грех будет раскрыт, — взять всю вину на себя. Эта мысль понравилась Алексею и понятно почему. Он не один раз в своей жизни повторял этот грех. Вихрем ворвалась другая мысль, что невозможно будет скрыть то, что произошло между нами. С такой тайной я не смогу жить, думала я.
    —  Давай исповедуем свой грех перед Господом в присутствии хотя бы одного свидетеля из вышестоящих братьев, — предложила я Алексею.
    —  Я умоляю тебя, никому и никогда об этом не говори. Достаточно того, что мы исповедовались перед Богом, — с испугом промолвил он.
    Мы расстались. Уходя от него, я брела домой, не видя дороги. Куда все подевалось? Остался страх перед неразрешенной проблемой, в какой я и он оказались. Цветы, которые на прощание мне подарил Алексей, не только не радовали, но причиняли еще большую боль моему сердцу. В голове все смешалось. На передний план выступали мысли о человеке, которого еще я болезненно любила. Строились разные планы: как защитить любимого человека, как уберечь его от неминуемой надвигающейся беды?
    —  Конечно же, я все возьму на себя, — так я думала. Но человек только предполагает, строит планы, как ему стоит поступать в той или иной ситуации, а Господь располагает и знает все в совершенстве, чем она закончится. Он видит жуткую несостоятельность человека в момент его крушения. Знает Он, что, не только чужую ношу, но и свою, человек, в допущенных испытаниях, не способен нести без вмешательства свыше, чтобы не погибнуть духовно. Бог Сам допустил кровавую операцию в духовно больном сердце, чтобы извлечь занозу греха. Все последующие функции Он берет на себя, чтобы исцелить человека, вызвать его к полному выздоровлению. Человеку же остается только смириться, не допуская ожесточения. Позволить Святому Духу сразиться с врагом душ человеческих и не мешать Ему производить начатую Им работу.
    Удивительный наш Бог, Иисус Христос, как он знает нас! Он знал, что наши обещания не искать встреч и не звонить друг другу были напрасными, потому что в Его планах была Его воля, а не наша человеческая. Прошло два-три дня, как мы расстались. При детях и муже я держалась как могла. Когда оставалась одна, не знала куда себя деть. Слезы сами лились.
    — Что будет с нами? Что будет со мной лично, что будет вообще, — думала я.
    Вдруг раздался звонок, сердце как-будто замерло. Я подняла трубку — это был Алексей. Он высказал свои переживания, но не успел ничего еще спросить, как в дверь кто-то позвонил. Связь оборвалась. Сердце невыносимо болело. Я открыла дверь, вошла моя маленькая дочь, она играла на улице. Звонок Алексея стал для меня последней каплей, когда человеческое сердце не способно было перенести боль. Я схватила на руки свою девочку и, прижав ее к себе, кружилась по комнате и, как безумная, кричала. Кричало во мне все и, вместе со мной, ничего не понимая, плакал ребенок. Сердце, казалось, не выдержит и разорвется на кусочки. Это мой Господь приступал к операции. Такое начинаешь понимать, когда увидишь наяву результат — начало страданий.
    С этих тяжелейших моментов для меня перестало светить солнце. Я пряталась от его лучей, не могла слышать и слушать музыку, не могла видеть цветы. Они, словно шипы роз, причиняли мне еще большую боль. Люди для меня как-будто не существовали. Я их перестала видеть. Мир, который окружает нас, перестал тоже для меня существовать. И вместе с этими переживаниями я оставалась женой своего мужа, матерью своих детей, которых очень любила.
    Как все это вынести? Как скрыть свое крушение от глаз близких и родных мне людей, с которыми нужно было общаться, разговаривать? Не находя выхода, чтобы скрыть свой грех, я в вырванные часы от семьи, уходила на кладбище. Оно было неподалеку от нас. Там, в глухих зарослях, было мне место. Как раненный зверь, я стонала и плакала. Умирало во мне то плотское и греховное, что довело мое сердце до такого состояния. Слава Богу, что жил во мне Его животворящий Дух. И, поэтому, я в страхе взывала к Нему:
    —  Не погуби меня сейчас, мой Боже, я не мыслю без Тебя дальнейшей жизни. Но Ты видишь и то, что я не способна вырвать из своего сердца этого человека. Я еще думаю о нем. Спаси меня и не убей меня, — тихо кричала я Господу, придерживая руками область сердца.
    Оно нестерпимо физически болело. Тогда я еще не понимала, как наш и мой лично любящий Иисус Христос, удивительный Врач, трудился надо мною. Он оперировал мое больное сердце от духовной болезни. Его следующий шаг заключался в том, чтобы на этот раз возбудить во мне сильное желание позвонить Алексею, чтобы хоть немного снять боль. Я пошла на улицу и позвонила с таксофона. Рыдая в трубку, я рассказывала своему бедному «другу» о своих переживаниях. Затем я снова упрашивала его признаться хоть одному брату о нашем грехе. Он просил меня о другом:
    —  Нет, нельзя этого делать, мы ведь обо всем сказали Господу...
    На первый взгляд может показаться, что пойти на улицу, чтобы позвонить Алексею с таксофона, было моей волей, но пройдя через все, убеждаюсь в обратном. Это определенно были планы нашего Господа. Он знал, что я не смогу так жить, жить в неправде и лицемерии. Христос знал, что я не смогу нести свой грех и покрывать чужой. Как намеревалась я это делать? Необходим был другой путь, чтобы избавиться от угрызения совести за свой грех. Этим путем и был наш любящий и всезнающий Спаситель. Это Он послал меня к таксофону.
    Мы с Алексеем разговаривали долго. Из одностороннего откровенного диалога со слезами и уговорами можно было бы понять простому человеку о чем и о ком идет речь. Нас было только трое. Я, он и Господь, который всегда с нами. Так я думала и, пожалуй, была уверена в этом. Но как же я ошибалась! Как верно сказано: «Пути Господни неисповедимы!» Как же на это время были закрыты мои глаза! Я не видела выбитого стекла с одной стороны таксофона. Да и кто мог такое предположить: почти рядом стоял мой побледневший муж и все слышал, и все понял. От одного этого можно прийти в ужас и без конца удивляться, спрашивая себя:
    —  Как могло случиться, что мой муж оказался рядом? Кто послал его к таксофону, если ни одна душа не знала, где я находилась в это время? Случайность? Но все верующие люди знают, что ничего случайного не бывает. У меня нет сомнения — мужа моего послал Господь.
    Что же произошло дальше? А дальше все только начиналось. Мой муж немедленно заявил братьям о случившемся. Слова Библии верны, — нет ничего тайного, что бы не стало явным. Мой муж не смог достойным образом перенести свой позор. Его соперник стал для него злейшим врагом, которому хотел только мстить. Страсти достигли высшей точки. Вырвавшуюся обиду и зло невозможно было укротить. Наше дело разбирали братским советом недолго, а затем вынесли, как решение, на членское собрание.
    Наверное, можно представить агонию переживания, которое мы испытывали. От нас, а особенно от меня, отвернулась вся церковь. Еле волоча ноги я все же шла на собрания. Это был мой дом, моя семья, состоящая из братьев и сестер. Положение, в котором я оказалась, — не несчастный случай. Долго гнездившийся в моем сердце грех обнаружил себя. Винить некого. Я со смирением принимала все тягостные последствия. Несомненно, тяжело было бывать на служении. Ни единого взгляда в мою сторону, ни одного ободряющего слова. Слезы притупляли зрение и застилали лицо. Бедная моя мамочка от переживаний ходила словно тень, молясь и плача день и ночь. Каждый новый день был нескончаемой мукой для меня и моей семьи. Муж порою меня бил, но больше издевался словами. Я не сопротивлялась. Однажды мне пришлось увидеть его издали в другой комнате. Очевидно, он еле мог вынести все, что случилось в нашей семье. Он стоял с тупым взглядом, словно отрешенный, и вдруг приблизился к шкафу, и ударился о него головой. Мы были очень разбиты. Я не жила, а просто существовала у всех на виду дома и в общине. Не раз хотелось спрятаться, а больше от самой себя. В короткий срок с меня слетело четырнадцать килограммов веса, заострились черты лица, оно покрылось заметными волосками. День за днем события не утихали, наоборот, еще более обнажались. Хотелось как-то передохнуть, как- то хоть ненадолго забыться, но не получалось. Слава Господу за то, что не сразу, а постепенно Он производит в человеке очищение, переплавку, а иначе он бы не вынес тяжких переживаний.
    Господь не оставлял меня. Дух Святой побуждал меня к преобразующей меня силе. Я разыскала всех дальних и ближних родственников Алексея и его жены, в семьях которых так же было немало переживаний. Просила у всех прощения. Упросила жену Алексея разрешить мне встретиться с нею. Мы встретились. Было очень тяжело смотреть в глаза женщине, которая тяжело была больна. Мы сидели рядом. Она слушала меня, а потом мы обнялись и плакали. Я любила эту женщину. Она мне очень нравилась, и при этом я сделала ей такое зло. Я просила у нее прощения, и она простила меня и отпустила с миром.
    Так проходили дни и первые месяцы. Постепенно выравнивалось то, что было кривым и корявым, но еще так болели сердечные раны. Нам запретили контактировать и я старалась этого придерживаться. В глубине свой души я втайне еще страдала от того, что мне казалось: Алексей так же страдает, как я. Где-то стоит недалеко от моего дома, спрятавшись за деревом или кустарником, смотрит на мои окна и плачет.
    Я ошибалась. Это был последующий шаг на пути моего исцеления. Поползли правдивые слухи, что Алексей очень плохо говорит обо мне. Муж торжествовал, принося в дом вести. Я не верила, я не хотела верить. Муж мой, сердясь, принудил пойти к Алексею на работу. Я подчинилась. Его позвали. Он вышел. Это был не тот Алексей — предо мной стоял холодный человек и смотрел на меня с высокомерием (как стыдно и больно это вспоминать). Он воспользовался тем, что, желая его защитить, я сказала братьям, что во всем виновата я сама. Теперь он бессовестно, не стесняясь, обвинял меня действительно во всем. Я не верила своим ушам. Как же сильно посмеялся надо мной враг человеческих душ. И это было от Господа. Он продолжал делать Свое дело, которое содействовало моему же благу.
    День за днем от продолжительной болезненной операции виделись результаты исцеляющей от болезни Божьей руки. Его скальпель извлекал из моего сердца духовную болезнь и открывал мне глаза. Господь показал мне, как скоро предаст меня человек, который после Него, на какой-то миг, стал для меня радостью. Ослепленным глазам и искаженному воображению так казалось. Дорогой и любящий Иисус развенчал в моих глазах Алексея, снял с него «корону» и показал, чего стоит неправильная, ворованная любовь.
    До этих строк всего лишь раскрылась суть самой драмы. В светском мире намного легче люди справляются с подобными проблемами. Они часто поступают в жизни так, как говорится в одной народной поговорке: «Клин клином вышибается», не осознавая того, что проблемы их безнравственной, греховной жизни не разрешаются. В христианском мире искренно верующих людей совсем иначе. Потому что мы не свои, а дети Божьи, которые так же могут сбиться с истинного пути и даже заблудиться и упасть. Но у нас есть Творец — небесный Отец, Его сын Иисус Христос и, наконец, Дух Святой. Мы, согрешившие, не выпадаем из поля зрения Триединого Бога. В Его руки не страшно упасть, потому что Он любящий и справедливый Бог. Он любит человека, но не оставляет его без наказания за грех. Так требует Божья справедливость. Он исправляет нас в горниле испытаний, используя всевозможные меры ради того, чтобы человек, оказавшийся в сложных ситуациях, не погиб.
    Прошел первый тягостный год. Наверное, осужденным за преступления в тюрьме легче. Они изолированы от законопослушных людей, кто больше не может их преследовать. Я уже говорила, что я, мой муж и Алексей, оставались на виду христианской общины. Пять долгих лет я ходила на собрания и чувствовала себя крайне избитой. Исхудавшая и измученная, я пыталась заглядывать сестрам в лица и ни в ком не находила поддержки. Возможно были сострадающие, но я их не видела. Мимо меня проходили сестры и братья, и как-будто не знали меня, а я не переставала быть их сестрой и любить их.
    Однажды зимним вечером я стояла на остановке в ожидании автобуса. Падал пушистый снег и искрился при свете фонарей. Я посмотрела в сторону и увидела одну верующую женщину из нашей церкви. Я стояла в нерешительности.
    — Как мне поступить, — подумала я. — Подойти к ней или нет? — Ну как же не подойти, — спорились во мне мои мысли.
    Я медленно подошла к ней и поприветствовала ее просто словами, сказав:
    —  Знаешь, сестричка, я просто не могла к тебе не подойти.
    Она посмотрела на меня холодным взглядом и произнесла на украинском языке:
    —  Яка ти меш сестра? — и отошла в сторону.
    Я ехала в автобусе домой и прятала от людей свое лицо. Сердце разрывалось от боли. Царь Давид не напрасно избирая себе наказание, решил лучшим для себя — оказаться в руках Божьих, нежели человеческих (2-ц. 24: 14).
    Много раз я просила прощения у всей церкви, простить мне мой грех. Долгое время меня как-будто не слышали и не обращали внимания, ни на слезы, ни на искренние раскаяния. Было больно, но я ни на кого не обижалась. Сердце не ожесточалось и принимало со смирением все, что нужно еще было пережить. Я знала, что не всегда так будет.
    Наконец, по прошествии пяти лет, пришел тот день, когда меня и мужчин-соперников простили и возвратили в лоно церкви. Но до восстановления мира в семье было еще очень далеко. На протяжении 10 лет были частые вспышки обид, упреков и всяческих унижений в мой адрес со стороны моего мужа. Тяжело залечивались раны, тяжело стирались воспоминания. Тяжело было видеться нам четверым. Наши семьи прошли тяжелые испытания и наказания одновременно. Теперь я с ужасом вспоминаю все это. Сколько лет мучений!
    Нужно ли было Господу допустить такую переплавку? Я говорю утвердительно потому, что с таким сердцем, пораженным тайным грехом, я могла потерять Царство Бо- жие, а вместе с ним и Царство Небесное. Сама же я не могла справиться со своими пороком. Теперь я свободна! Удивительный промысел Божий по достоинству не могу оценить. Слишком корявый мой язык, чтобы выразить благодарность за неоценимый труд над моим сердцем, над сердцами братьев-соперников. К концу срока нашего наказания, жена Алексея выздоровела. Это и было чудесным прикосновением Божьим и исцелением.
    В конце длинного по изложению свидетельства хочу еще раз подчеркнуть то, что сделал Господь с нами и лично с каждым в отдельности, подойдя вплотную к нашим проблемам.
    1.  Он вырвал с корнем прелюбодейную любовь к чужому мужу.
    2.  И самое главное. Мое сердце до этого никогда не принадлежало моему мужу. После всех страданий, наконец пришло смирение, и оно потянулось к сердцу моего мужа. Прежде я считала его своим сожителем. Теперь он стал моим мужем — это чудо.
    3.  Преобразовал сердце мужа-ревнивца. Он любил меня (если это была любовь), но очень эгоистичной любовью, любил больше, как свою собственность. От чего я только испытывала мучения. Господь переплавил его сердце. Он перестал быть болезненно-ревнивым. Постепенно стал спокоен и уравновешен в плане сексуальных отношений.
    4.  Алексей окончательно был разоблачен и восстановлен в плане спасения.
    5.  Жена Алексея к концу срока нашего наказания была исцелена. Возможно это было знаком для Алексея, что он являлся причиной ее болезни.
    Преобразующая сила Божья очистила и исцелила мое сердце. Мы все восстановились. Господь посылает мне много дорогих минут в моей жизни. Его благословляющая рука на мне и всей моей семье. Хоть и немало страданий в жизни христиан на их пути. Господь наделил меня всевозможными дарами и способностями. Всем этим я обязана только Ему. В Нем я сокрыта, как в безопасном ущелье.
    Уже давно никто никого не любит греховной любовью. Утихли волнения, нет больше мщения. Мы — братья и сестры, приветствующие друг друга. Тяжело досталась победа, но она пришла в наши сердца и дома благодаря Богу потому, что Он Сам шел впереди нас, сражаясь с врагом душ человеческих. Слава Господу! Аллилуйя!
    Верочка, мне стоило немалого морального напряжения, душевных сил, написать тяжелую невымышленную историю из личной жизни, чтобы ты со смирением приняла свое наказание. Разве тебе неизвестны такие слова из Священного Писания: «Кого Бог любит, того и наказывает»?
    Тебе нужно время, возможно очень длительное, чтобы все пережить. При всем твоем горестном положении нужно смириться и ожидать пока просветлеет сознание, улягутся боли и, наконец, придет избавление от кошмаров. Со мной случилось такое падение! Господь не оставил меня на растерзание врагу душ человеческих. Ты оказалась в подобной ситуации. Он знает о твоих проблемах и верен Своим словам, когда говорил: «Я не оставлю вас и не покину.»
    Смирись, дорогая, и поверь, что не всегда так будет. Не оскорбляй Господа и Духа Святого. Ты знаешь, что по этому поводу говорит Слово Божие.
С любовью к тебе и состраданием,
сестра Ольга».

ТАТЬЯНА

    Как-то мне пришлось побывать в Симферополе. Справившись со своими делами и взглянув на часы, подумала: «Я успею на вечернее служение в церкви». В этот день по расписанию не было моего поезда и мне нужно было искать ночлег. Я добралась до общины, а после служения с некоторыми сестрами объяснилась о своей нужде. К себе меня пригласила молодая женщина. Она приготовила легкий ужин и пригласила к столу. Мы общались, вкратце каждая рассказывала о себе. Разговор не очень ладился. За весь день я устала и хотелось поскорее лечь в постель. Общение наше было недолгим. Мы поблагодарили Господа за хлеб насущный, день, который уже прошел. Сестричка ушла в другую комнату, а вскоре предложила мне постель. Усталому человеку сон — лучшее средство, чтобы восстановить свои силы.
    На следующий день сестра Аня должна была уходить на работу и, чтобы я не оставалась в квартире одна, она повела меня к еще одной верующей женщине, которая жила в этом же доме через несколько подъездов. Открылась дверь, нас встретила приветливая женщина. Аня ушла, мы остались вдвоем. Познакомились. Ее звали Татьяной. Она провела меня в зал, где мы удобно расположились на диване. Она расспросила меня, кто я такая, откуда прибыла. Таня внимательно слушала меня. С первых минут знакомства верующие люди почти всегда восторженны, активны в разговоре. В такие минуты, даже часы, пожалуй, ни у кого не возникает мысль, какие разные, порой трагические, бывают судьбы собеседников. Верующие просто делятся своей радостью, что встретились на своем пути со своим Спасителем, без малейшего сожаления о прошлом образе своей жизни.
    Мы сидели одна против другой. Я не могла предположить, что о себе расскажет Таня, что именно встреча с ней оставит в моей памяти неизгладимые воспоминания. После поверхностного рассказа о себе, она обратилась ко мне.
    —  Тамара Васильевна, посмотрите на нашу люстру.
    Я запрокинула голову и стала ее рассматривать. Все
шесть плафонов были совсем разные.
    —  Это у нас с мужем осталась память о прежней жизни. Он у меня второй. С первым мы расстались. Я воспитывала дочь сама. Девочка подрастала, и я начала понимать, что одна не смогу дать ей высшее образование. О Боге тогда я ничего не знала. Я сама себе была хозяйка и поступала так, как хотелось мне. В Афганистане уже началась война. Солдат Советской Армии увозили к местам воинской службы, и родители не знали, где находятся их дети. По разным городам и селам начали матери хоронить своих сыновей, которых доставляли в цинковых гробах. Но это было позже. А пока находились добровольцы. Они, полные надежд и энтузиазма, ехали в Афганистан по найму, чтобы заработать больше денег. Я решила последовать их примеру и, оставив дочь на свою маму, уехала тоже. Конечно, дома того невозможно было представить, с чем потом пришлось столкнуться. Нам в военкомате не говорили, что мы можем оказаться в самых «горячих» точках, где идут настоящие бои. Напротив, нас нужно было мобилизовать и придать наемным служащим уверенности в том, что мы едем туда, как миротворческие силы, и если понадобится наша помощь, мы ее окажем. Я ехала зарабатывать деньги для своей девочки. Только когда я оказалась на месте, поняла, что там все пропахло порохом.
Рвались снаряды и бомбы. Лицом к лицу я встречалась со смертью, которая уносила и наших ребят, и афганских. Лилась кровь, нужно было спасать раненых.
    В Афганистане я встретила человека. Сперва мы были хорошими друзьями, а потом наши отношения переросли в более тесные. Те, кто видел и пережил военные конфликты, саму войну, знают какими можно возвратиться домой. Пришло время, когда я и мой (так называемый) муж возвратились домой. Оказавшись в родных местах, где был мир, спокойно прохаживались люди по улицам, смеялись дети, мы увидели себя такими как есть — с разбитыми и искалеченными душами. Мы ссорились по каждому пустяку и не могли сдерживаться, покрывая друг друга самыми плохими словами. Вернувшись к мирной жизни, у нас «война» не прекращалась дома. Мы не могли избавиться от кошмаров, приходящих во сне. Устойчивое стрессовое состояние, как-будто навсегда поставило свой диагноз. Мы дрались, как мужчина с мужчиной, руками и ногами, используя боевые приемы. В квартире билась посуда и все, что оказывалось у нас под руками. Наша люстра не могла остаться целой. Во время драки мы ничего не чувствовали и не видели, как со звоном на нас летели стекла. Там, в Афганистане, в экстремальной ситуации, о себе не думалось — автоматически выполнялся долг перед людьми, особенно перед теми, кто истекал кровью. У каждого из нас была своя операция и мы выполняли ее. Здесь же сосредоточились сами на себе, друг на друге. С надорванной психикой и нервами мы будто бы искали выход, но его не было. Я окончательно заболела и слегла в постель. Меня ничто не интересовало, обозлилась на весь мир. Мой муж был более терпелив и пытался как-то вывести меня из положения, в котором я оказалась.
    Болела я долго. Перестала выходить на улицу, у меня не было сил, а потом уже просто не могла ходить — еле- еле передвигалась по комнате, держась за мебель. Однажды зашел к нам сосед из подъезда. Человек он верующий, убежденный христианин. Узнав о том, с какими осложнениями в нашем здоровье мы возвратились домой, он проникся состраданием, хотел нам помочь. Саша беседовал с нами, со мной лично. Он пытался понять меня и мужа, и пришел к выводу, что может нам помочь только Бог.
    —  Вы знаете что-либо о Боге? — спросил он.
    Меня взбесил этот вопрос.
    —  А что о Нем знать? Почему, если Он есть, допускает такие страдания? Мы насмотрелись в Афганистане всяких ужасов, они до сих пор не покидают нас.
    Так в запальчивости я отвечала Саше вопросами на его вопросы. Видя мою нервозность и отпор в разговоре, он с терпением слушал меня.
    —  Таня, ты только успокойся, но я хочу тебе сказать, что тебе можно помочь. Ты будешь ходить.
    Я с сарказмом рассмеялась, глядя ему в глаза.
    —  Саша, оставь эти бредни, о чем ты говоришь? — возмущалась я его заверениям.
    —  Я верю своему Господу, который сможет и хочет тебе помочь. Не веришь в Него, — ладно, но попробуй пока, через верующего человека, хоть чуть-чуть поверить, что это возможно. Ты увидишь результат, который не огорчит тебя.
    Я слушала его, а внутри меня был бунт. Конечно же, из уважения к человеку, который желает мне добра, я старалась скрыть свое внутреннее состояние.
    —  Танюша, тебе хватит на сегодня нашего общения. Отдыхай, и если ты не против, то я снова навещу вас.
    Я не была против. По крайней мере, он не давал мне сосредотачиваться на самой себе.
    Саша навещал нас, но больше общался со мной. Он ненавязчиво, с азов, рассказывал о Боге, о Его Сыне Иисусе Христе. Приводил мне много интересных примеров из жизни верующих людей, из жизни библейских героев веры. Сперва я все воспринимала как сказку, как плод человеческой фантазии, но потом мое сердце начало смиряться. Оно неохотно принимало с Сашиных уст информацию, которая для меня была еще так чужда. И все же бунт во мне мало-помалу утихал. Впервые в жизни я принимала пищу для моего ума и сердца, которой не интересовалась и ничего не знала о ней прежде.
    В один из таких дней нашего общения Саша мне сказал:
    —  Таня, давай попробуем встать и пойти со мной на 5-й этаж.
    —  Ты что, в своем ли уме? Я ведь еле двигаюсь по комнате
    —  А я тебе говорю, что ты сможешь. Бог поможет тебе и даст силы.
    —  Нет-нет, друг мой, не провоцируй меня на такие подвиги.
    Саша не сдавался. В его словах была уверенность. Он получал ее от своего Господа. Это явно выражалось в его глазах.
    —  Саша, ты зря стараешься. Ну если ты хочешь убедиться, то убедишься, что из этой затеи ничего не получится... — я замолчала.
    —  Ну что, давай попробуем?
    Я нехотя согласилась. Накинув на себя халат, я с трудом вышла за дверь. Меня панически охватил страх. Мой попечитель крепко взял меня за руку и подвел к ступеням.
    —  А теперь с Божьей помощью переступай ступеньку, — сказал он мне.
    Взявшись одной рукой за перила, другой за Сашу, я с трудом подняла ногу. Одна ступенька, вторая, третья.
    —  Может вернемся назад, пока не поднялись выше, — спросила я.
    —  Нет, нет — только вперед, ни шагу назад. Бог идет рядом с нами, — подбадривал меня Саша.
    Больше я не считала ступени, переступая помаленьку одну за другой. На каждой площадке мы останавливались передохнуть. Мы поднимались дальше, пока, наконец, он не сказал:
    —  Вот мы и пришли, слава Богу!
    —  Как, это 5-й этаж? — с удивлением спросила я.
    В том состоянии, в котором я тогда была, — это было
подвигом. Но что это? Я поняла, что этот маленький подвиг я сделала не сама и даже не Саша помог его совершить. Впервые я поверила, что в этот ответственный для меня отрезок времени рядом присутствовал еще Кто- то. И этому «Кто-то» я не смогла не дать имя Бог. Это для меня было более, чем удивление. Я поверила, что Он есть, что Он незримо реален. Во мне самой что-то произошло, что-то заметно изменилось. Я почувствовала присутствие Божие, Его прикосновение. До сих пор мне не было знакомо такое ощущение.
    В моей жизни, а в целом и в нашей семье, в наших взаимоотношениях происходили сдвиги в лучшую сторону. Прежние порывы злости во мне сдерживались теперь, уменьшалось раздражение по пустякам. С мужем мы перестали драться, официально зарегистрировали брак. Как-будто началась новая жизнь. Я с уверенностью начала понимать, что Господь действительно есть и Он через Сашу дал мне в этом убедиться.
    Но случилось событие, которое внесло сильнейшее огорчение в мою жизнь — я забеременела. У меня уже была взрослая дочь, а мужу хотелось иметь своего ребенка. Это мне понятно. Но мне зачем оно надо? Мне уже не хотелось ни страдать, ни быть кормящей матерью. На первых порах я старалась смириться со своей участью, но начавшийся сильнейший токсикоз из-за этого ребенка вызвал во мне бурю негодований. Я возвращалась к прежнему состоянию. Я злилась на мужа, на ребенка во мне, и еще не родившегося возненавидела всеми фибрами своей души. «Это от него все мои несчастья», — говорила я сама себе. Рождения его я не ожидала. Хотела, чтобы он умер.
    —  Все это я сейчас вспоминаю как страшный сон, — сказала Таня.
    Затаив дыхание, я слушала ее, по телу шла нервная дрожь. Я глубоко прониклась страданиями, какие перенесла эта женщина.
    Таня продолжала свой рассказ.
    —  Наступил день родов, — сказала она. — Родился мальчик.
    Акушерка сказала:
    —  Мамочка, а у Вас родился сын. Хотите на него взглянуть?
    Я, словно отрешенная, ответила: — Нет!
    Оказавшись в послеродовой палате, я отказалась кормить его грудью. Пришел муж, которому заявила:
    —  Если хочешь, забирай его себе, он мне не нужен. — Можете представить: каково было моему мужу?
    Таня прервала свой рассказ. С грустью и сожалением произнесла:
    —  Тамара Васильевна, представляете, что сделала с нами и со мною лично война в Афганистане и безбожие?
    —  Танечка, а что сталось с вашим мальчиком?
    —  Против нас сильно ополчился сатана. Когда Бог вступился за человека, не в его правилах отступать. Он сеет зло, зло и еще раз зло. Но Бог через Сашу протянул нам Свои спасающие руки. Он вырвал нас в прямом смысле слова из адского рва.
    Муж забрал меня и ребенка из роддома. Я была больной и разбитой. Я не хотела брать на руки ребенка. Муж тяжело переживал за меня и за сына. Его сердца также касался Господь и он терпел и ожидал изменений. Саша не переставал приходить к нам. Через него Бог лечил наши сердца и души. Он отогревал нас и успокаивал, как маленьких детей. Я училась заново жить, быть матерью и училась любить сына.
    Щелкнула входная дверь и в проеме показалась маленькая фигурка мальчика.
    —  А вот и наш сынок, — сказала Таня.
    Он поздоровался и очень мило улыбнулся. Подошел к маме, обнял ее и поцеловал.
    —  Иди сынок, помой руки, — сказала она ему.
    Я смотрела на восьмилетнего ребенка. Он был так нежен и ласков с мамой. Он пошел в ванную комнату.
    Разговор наш подошел к концу. Она сказала заключительные слова:
    —  Тамара Васильевна, мы теперь счастливые люди. Господь удивительным образом явился к нам Сам. Он восстановил мое здоровье, сделал меня Своею дочерью. Уже несколько лет я являюсь членом церкви. Мне доверили группу деток, с которыми я занимаюсь. Теперь мы с мужем дети иной породы — мы дети Божьи.
    Я уезжала домой. Сердце было переполнено разными чувствами. В памяти возникали различные эпизоды переживаний, о которых мне поведала Таня. Тяжелое и грустное осталось позади. Наперед выступали такие простые, но очень важные по смыслу, слова: «Теперь мы — дети Божьи, мы дети иной породы». Это очень верно. Дети Божьи — Царственной породы. Дети Царя Небесного.
   
   
   
ЛОВУШКА
(Из воспоминаний)

    Однажды меня уволили с работы, честно сказав, что мое место понадобилось одной женщине. Я посчитала, что это крайне несправедливо и обратилась в прокуратуру. Мне назначили день, в который я должна была прийти по своему вопросу. Этот день пришелся на 31 августа, день рождения нашего меньшего сына. Отправляясь на прием, я зашла на рынок, купила красивый букет цветов и с ним пошла в прокуратуру. В приличном костюме с букетом в руках, я стояла у двери одного из кабинетов.
    Вышел один следователь, который был косвенно со мною знаком. Он, зная о том, что я христианка, очевидно, испытывал ко мне антипатию.
    —  Вы по какому вопросу? — спросил он меня.
    Я объяснилась. В его глазах я вдруг увидела огонек, в котором явно прослеживался интерес. Но какой, подумала я.
    —  Подождите, я сейчас, — сказал он оживленно и пошел быстрым шагом по коридору.
    Вскоре меня пригласили совсем в другой кабинет. За столом сидел внешне милый молодой человек. Мы поздоровались. Он жестом предложил мне сесть напротив него.
    —  Я слышал, что у Вас с работой большие неприятности. Вас уволили, причем незаконно, — сказал он, заложив руку за руку и откинувшись на спинку стула. Он с интересом смотрел на меня, ожидая моего ответа.
    —  Да, — ответила я ему.
    —  Но мне стало известно и то, что Вас с работы уволили за веру, намеренно предложив освободить рабочее место, и это тоже незаконно! — продолжал говорить он со мной, сделав ударение на последнем слове.
    Я отвечала на его вопросы. Разговор, как ни странно, был доверительным и непринужденным, и все же в моей голове возникала мысль за мыслью.
    —  Что за интерес у этого человека ко мне? — думала я.
    —  Тамара Васильевна, Вы очень интересный человек. Я первый раз встречаюсь с таким верующим человеком.
    —  Мне кажется, я самая обыкновенная, — сказала я.
    —  Не скажите, передо мной сидит женщина с букетом роз и так свободно общается. Мне не один раз приходилось встречаться с верующими людьми. Обычно у них не вытянешь слова.
    Я понимала о чем он говорил, и почему так вели себя христиане мне тоже было понятно.
    —  Вы нам очень подходите для работы у нас, — вдруг сказал он.
    Для себя я знала самое главное — здесь, в кабинете, незримо был со мною Господь, и все же про себя подумала: «Ну вот тебе и пообщались.» Говорят в народе: «Болтун — находка для шпиона». Я как раз и нахожусь в следственных органах. Что же ему от меня надо? Мысли вихрем проносились в моей голове.
    —  Тамара Васильевна, Вы можете оказать нам хорошую услугу. У меня для Вас есть дельное предложение.
    —  И чем же я вам могу быть полезной? — поинтересовалась я.
    —  Это потом, — сказал он, а сейчас я дам указание и Вас в 24 часа восстановят на Ваше рабочее место. А затем я еще раз приглашу Вас ко мне и мы вместе обсудим мое предложение.
    Он сказал, когда мне прийти и всем своим видом показал, что на этом его разговор со мной окончен.
    Нельзя сказать, что от него я ушла расстроенной или испуганной, нет, но то, что для меня что-то готовится я не сомневалась. Я чувствовала это всем своим нутром. «Ну, что?» — спрашивала я саму себя. Я действительно в те же сутки была восстановлена на работе и приступила к исполнению своих обязанностей.
    В назначенный день я пришла в прокуратуру, постучала в дверь и вошла. Там сидел другой человек. Он ожидал меня. Уточнив, та ли я женщина, которую он ждет, сказал:
    —  Пойдемте, я Вас проведу к тому человеку, с которым Вы должны были встретиться.
    Я последовала за ним. Вышли на улицу во двор и вошли в другое помещение. Он вел меня по длинному и темному коридору. Про себя я отмечала, что и предположить не могла, что у нас есть такие помещения, о которых мало кто знает. Темнота, длина коридора и само это учреждение навевали какой-то озноб. Но в любой ситуации нельзя оставаться без Господа и без упования на Него. Только с Ним, когда Он рядом, можно быть уверенным в том, что все ситуации под Его контролем, с тобой верный друг.
    Мы остановились у одной двери, через которую меня перепоручил сопровождающий уже знакомому мне человеку. Окно полуподвального помещения выходило в сквер. Панели кабинета были из темного дерева, мебель также была темной, приглушенный свет — все действовало на человека удручающе. Работник КГБ, не назвав своего имени, предложил мне сесть. Он сразу же перешел к деловому разговору, который был в его плане.
    —  Тамара Васильевна, Вы помните о чем мы с Вами говорили в прошлый раз? Я предлагаю Вам с нами сотрудничать. В связи с этим, я обещаю высокооплачиваемую работу. Вы не будете нуждаться.
    —  Что же это за работа, — поинтересовалась я.
    —  Вы очень редко будете подавать мне сведения об одном человеке, — сказал он.
    —  Но кто этот человек? — осмелилась я спросить, пытаясь проникнуть в коварство его замысла.
    —  Этот человек приходит на ваши собрания, — ответил он.
    Внешне я держалась спокойно, но внутри себя была не только удивлена, шокирована таким предложением. Я не могла поверить, что у нас в общине есть такой человек, которого можно в чем-то подозревать. Кем же заинтересовался КГБ? Мозг быстро работал. Я знала, что никогда не стану предательницей, если даже и есть в нашей общине такое лицо.
    —  Я не верю Вам, — сказала я. — Вы можете мне назвать фамилию этого человека?
    —  Я обязательно Вам скажу, если Вы подпишитесь на этом листке. Он вытащил уже заготовленный лист бумаги, на котором нужно было только расписаться, и сказал:
    —  Тамара Васильевна, я должен Вас предупредить, что все, о чем мы с вами говорим в этом кабинете, записывается. Вы не будете иметь права нигде говорить о нашей встрече. Мне все равно будет известно, если просочится хоть какая-нибудь информация через Вас.
    Мне становилось понятно, в какую ловушку я попала. Внутри меня находился Тот, Который говорил: — Не бойся!
    —  Нет, — сказала я. — Подписываться я не буду, да и нет у нас таких людей, чтобы их можно было считать подозрительными, но если и есть, то я бы все равно не стала ни о ком давать сведений.
    —  Вы не хотите быть предательницей? Вы верующая женщина и вы боитесь Бога? Я тоже верующий и знаю Писания, возможно не хуже Вас, — сказал он, слегка раздраженным голосом. Он открыл свой письменный стол и вытащил оттуда Библию. — А Вы считаете справедливым, если один человек будет опасен очень-очень многим? Это ли не предательство многих невинных? А хорошо ли покрывать тех, кто приносит вред обществу? Христос этому не учит, — пытался он меня убедить.
    —  Тамара Васильевна, сегодня мы с вами расстаемся. Идите домой и хорошенько подумайте над моим предложением. Помните, о чем я Вас предупреждал? Ни единого слова ни мужу, ни матери, о чем мы говорили.
    Мне стало страшно. Меня провели и я вышла на улицу, и как-будто глотнула чистого кислорода после такой встречи. Там, в кабинете, в моей голове быстро сменялись мысли: — Я приду домой, с мужем и мамой мы посоветуемся, помолимся Господу и картина прояснится, найдется выход, как вырваться из рук этого человека. Но когда он сказал, чтобы я ничего не говорила самым мне близким людям, я испугалась.
    У себя на работе я давала волю слезам и говорила только с Господом. Дома старалась не показывать своих переживаний. Мои мысли возвращались к разговору с представителем КГБ. Я перебрала по памяти всех верующих из нашей общины и ни на одном человеке я не могла остановить своего внимания. И вдруг я вспомнила еще одного человека — это был Александр Дмитриевич Беспалов. Сердце мое застонало:
    —  Как я о нем могла забыть?!» — подумала я.
    Он действительно в то время вернулся из тюремного заключения за веру.
    —  Неужели это за ним вздумали устроить слежку? Не может быть? — говорила я сама себе.
    С возвращением Александра Дмитриевича в нашем собрании произошло особое оживление. Человек много лет пробывший в тюрьме, вырвавшись на свободу, с страстным желанием хотел снова говорить людям о Господе. Его проповеди были пламенными и проникновенными. Они касались каждого сердца. В 60-х годах было немало хороших проповедников, но А. Д. Беспалов был одним из лучших. Теперь мои мысли вертелись вокруг его имени. Неужели это речь идет о нем?! Больше не на кого было подумать. Кого имел ввиду для слежки КГБист? Почти 20 лет жизни он провел в тюрьмах. А им еще мало!
    После вторичной встречи с человеком, так неожиданно возникшем в моей жизни, я не могла предположить, что в течение двух месяцев он будет склонять меня к злому делу. Всякий раз, встречаясь с ним, я не могла уклониться от них. Для меня он был представителем власти. Он меня не отпускал. По всему было видно, что на меня влияли две силы. С одной стороны — враг души человеческой, решивший воспользоваться лестью, обратив внимание представителей власти на мою внешность и способность легко вступать в разговор. А с другой стороны было видно, что это маленькое испытание для меня допустил Господь. Он это допустил и жил во мне Своим Духом и поддерживал мою моральную устойчивость и непоколебимость духовной морали, которую черпала от Него, нашего Господа Иисуса Христа. Переживания во время страдания — это нормально. Главное, не терять из вида Того, от Кого зависят наши победы. Любовь к Господу изгоняет страх и вселяет уверенность, что надеющиеся на Него не будут посрамлены перед врагом человеческим. Иоанн говорит в своем послании: «Дети! Вы от Бога, и вы победили их, ибо Тот, Кто в вас, больше того, кто в мире».
    Именно в те дни, когда казалось, да так оно и было, я оставалась без поддержки со стороны близких, наедине с Богом, Его сыном Иисусом Христом и Духом Святым, мои молитвы были очень искренними, полными надежд на помощь от Того, Кто жил внутри меня. Он вдохновлял меня и помогал не прельщаться льстивыми речами, и заманчивым предложением хорошо обеспечить меня в материальном плане.
На исходе дней наших встреч с представителем КГБ, я снова пришла в тот же кабинет в назначенный для меня день. Как и всегда, входя, я здоровалась, а знакомая уже мне личность кивком головы предлагала сесть на стул. Он оторвался от своих бумажных дел и, переведя свой взгляд на меня, спросил:
    —  Ну, что, Тамара Васильевна, Вы наконец-то поняли, что предлагаемое мною Вам дело не имеет ничего общего с предательством? Я думаю, что Вы не так глупы, чтобы не понимать этого.
    —  Нет, — сказала я. — Я понимаю иначе, и вот что еще я должна Вам сказать. О наших встречах с Вами я обязательно расскажу своему мужу или маме. И еще, — я не приму от Вас любого предложения.
    —  Ну-ну, не спешите с категоричным ответом, — сказал он мне. — Хорошо, — добавил он, — расскажите маме, поделитесь с ней, но только не с мужем. Идите домой, и мой Вам совет, — не упорствуйте. В следующий раз, я надеюсь, мы будем разговаривать иначе.
    Что он имел ввиду, говоря такие слова? — подумала я, покидая его кабинет.
    Кто испытал на себе попадание «на мушку» КГБис- тов, тот знает, что хочется обойти «это заведение» десятой дорогой и никогда больше сюда не попадать и не знать его.
    На этот раз мои ноги быстрее несли меня домой. Мне нетерпелось поскорее рассказать обо всем маме. Мое сердце тяготилось тем, что я ничего не могла ей рассказать. Ситуация, в которой я оказалась, казалось, тянулась не два месяца, а намного дольше. Я благодарила Господа, что Он посылает мне живую помощь и поддержку, — возможность переложить часть своих переживаний на близкого мне человека и, тем более, на христианку, мою маму. Она обо всем узнала. Теперь нас уже двое стояли на коленях в молитве. Мы говорили с Господом, возносили свои надежды на Него.
    Апостол Павел к Галатам писал: «Носите бремена друг друга, и таким образом исполните закон Христов».
    Я не перестаю восторгаться нашим Господом, Его попечением о нас и заботой. Его Божественное сердце открыто для нас. Он откровенно предлагает нам возлагать наши заботы на Него и учит заботиться друг о друге. Кто из нас не испытал облегчения, когда нас внимательно выслушает сестра или брат. Утешит хорошим словом, предложит посильную помощь и мы воспрянем духом, и кажется, развеялись мрачные мысли, сердцу стало легче и оно способно горячо благодарить Бога за Его любовь. Слава Господу!
    Так и мое сердце успокоилось. Я шла на встречу в КГБ и еще не знала, что она будет последней. Войдя в кабинет, поздоровалась, но уже не присаживалась на стул, первой к разговору приступила я. Я очень утвердительно сказала этому представителю власти, что ему нет смысла больше предлагать мне обдумывать его предложение.
    —  Я сотрудничать не буду, — сказала я.
    Он посмотрел на меня очень холодным и пренебрежительным взглядом.
    —  Вы свободны, — сказал он, но запомните, Вы никогда не знали меня.
    .Я шла по улице радуясь, благодаря Бога.
ПЛАТЬЕ «АЛЫЙ МАК»
(Евр. 13: 5-6)
    Наша маленькая дочь была болезненным ребенком. Низкое артериальное давление и головная боль изматывали ее. Лечение не помогало. Мы только молились о ней и надеялись на Божью помощь.
    Материальное положение было тогда у нас трудным. Я занималась детьми и домом. Муж работал один и из месяца в месяц не хватало зарплаты. В тот день на хозяйстве не осталось ни рубля, а до получки еще было далеко. Больной ребенок не выходил из головы и надрывал сердце.
    — Ну совсем расхворалась девочка, хотя бы чем-то я могла порадовать ее, — думала я про себя. У верующего человека есть только один выход — это обращаться к Господу за помощью. Но не всегда Он отвечает на наши молитвы моментально, по разным причинам. И одно есть обстоятельство, когда наш Спаситель определенно не ответит нам на нашу просьбу положительно, если она будет не во благо нам и не будет соответствовать Его воле. Бог знает нас и Он готов принимать от нас любой вопрос и просьбу.
    В расстроенных чувствах я преклонила колени в комнате, где оставалась наедине с Тем, Кому могла обо всем сказать. Рассказала Ему все, что волновало и тревожило меня. В конце беседы с Ним я говорила:
    —  Господи, Ты дал мне способность быть искусной мастерицей. Ты ведь знаешь, что я могу хорошо шить, значит могу заработать своими руками немного денег. Я знаю, что все благословения приходят от Тебя. Направь в мой дом человека, которого смогу обслужить и, тем самым, выйдем из затруднительного положения.
    Окончив молиться, я встала с колен и пошла на кухню, продолжая мысленно говорить с Богом. Вдруг кто-то позвонил в дверь. Я открыла ее. За порогом стояла соседка.
    —  Тома, можно к тебе войти? — спросила она.
    —  Да, конечно же, проходи, Надюша.
    Она вошла и, как бы, стесняясь обращаться ко мне со своей просьбой, начала объяснять, что заставило ее прийти ко мне.
    —  Тома, понимаешь, что у нас произошло. Я купила Верочке ткань «гвоздичка» для выпускного вечера в школе. Мы объездили все ателье в городе и нигде не берутся шить из этой ткани. Их швейные машины делают пропуски в стежках. Строчка получается некачественной. Говорят, что такую ткань берет машина «Зингер». Томочка, возьмись пошить платье моей Вере, я хорошо тебе заплачу.
    Она развернула сверток, из которого достала красивую ярко-алую ткань. В моем воображении вырисовывалась готовая модель платья с названием «Алый мак». Об отказе взяться за эту работу не могло быть и речи. Я ведь только что об этом просила Господа. Сердце мое ликовало и благодарно радовалось.
    —  Надюша, я обязательно пошью твоей Вере платье. Мне тебя послал сам Бог, — сказала я.
    Довольная соседка ушла домой, а я не пошла, а просто побежала в комнату, где 30-40 минут тому я молилась об этой нужде. Теперь я снова стояла перед Ним на коленях. Сердце трепетало и слезы радости катились по щекам.
    —  Какой Ты удивительный, мой Господь! — говорила я. — Ты со мною рядом, Ты слышишь меня и понимаешь. Спасибо Тебе.
    Сердце мое просто пело. Разве в тот миг можно было понять моей соседке, что это Он вложил в нее мысль: пойти ко мне с тем, о чем я молила Творца Небесного. Он заботливый и скорый помощник наш.
    Платье было сшито по той же модели, какая возникла в моем воображении. Тончайшими шелковыми, черными нитками были обработаны рюши с жатой алой ткани. Из нее же был изготовлен красивый цветок мака, который украшал плечо Верочки.
    Все то, что мы имеем и умеем, заслуга вовсе не наша. Все способности и дары, — все от Него, нашего Господа и Творца. Счастливы те, кто это видит, ценит и остается всегда благодарным.
ОНА МЕНЯ ОТПУСТИЛА!
    Сергей — наш молодой друг и брат во Христе, пошел за Господом искренно, пренебрегши благами мира. Чистота восприятия Божьего откровения через Слово Священного Писания в нем радовала нас. Он рос духовно и укреплялся в вере.
    По прошествии некоторого времени, он поделился с нами, что ему пора бы жениться. Нам было приятно, что этот молодой человек доверил обсудить свои сердечные дела. А у нас, как раз кстати, была на примете одна девочка — дочь давних наших друзей. Родители и дети этой семьи все были верующими. Я и мой муж предложили Сергею познакомиться с одной из дочерей, Лизой.
    Лиза училась в Киеве. Красивая, рассудительная и скромная девочка. Ее учеба уже подходила к концу и нам подумалось, что препятствий не будет, если бы стал вопрос о замужестве.
    Сергей же был щуплым и заурядной внешности человек. Но образ его мыслей, стремления и поступки говорили сами за себя и, казалось, что такого человека невозможно не полюбить. И все же именно его внешность тормозила время предложить Лизе познакомиться с ним. Но как бывает иногда, рожденную мысль, если не отсечь сразу, то потом она может стать навязчивой идеей, которая как заноза сверлит сознание. Есть конечно еще одно обстоятельство, когда верующий человек может принять такую навязчивую мысль, как подсказку от Бога, но в любом случае Господь учит нас анализировать, учиться распознавать истину Божью от подделки сатаны. Учит нас принимать решения, которые соответствовали бы Его воле.
    Лиза приехала домой на побывку и мы с ней встретились в Молитвенном доме после собрания. Мы радостно поприветствовали друг дружку, расцеловавшись. Поговорили об успехах в училище и вкратце обо всем, и потом, неожиданно для нее, я вдруг спросила:
    —  Лизонька, а не хочешь ли ты выйти замуж?
    Она слегка оторопела и зарумянилась.
    —  Да, можно бы об этом уже и подумать, но еще нет определенного кандидата на роль жениха, — ответила она.
    Мы обе засмеялись.
    —  А что бы ты сказала на то, если бы тебя познакомили с братом с некрасивой внешностью, но с красивым сердцем?
    Она задумалась и лицо ее стало серьезным.
    —  Я подумаю над этим вопросом и отвечу Вам.
    Мы еще немножко поговорили с ней и расстались.
    По окончании учебы Лиза возвратилась домой. В очередной раз, когда мы встретились с ней, мне как-то было неудобно напоминать ей о том разговоре, какой был у нас в предыдущей встрече, но она вдруг сказала сама:
    —  Тетя Тома, я обещала Вам ответить на заданный мне вопрос, если ничего не изменилось за мое отсутствие, то я согласна познакомиться с Сергеем. Я буду молиться Господу, чтобы увидеть в этом вопросе Его благословение и волю.
    Договорившись с Сергеем, я представила ему Лизу. Они ушли вдвоем. Сватовство было недолгим. Мы с нетерпением ожидали кого-либо из них. Нам натерпелось узнать, к чему приведет наших молодых друзей это знакомство. Лиза жила на другой стороне Каховского моря и после встреч с Сергеем спешила на теплоход. Наконец, мы дождались Сергея. Он был счастлив. Ему очень понравилась Лиза, а она очевидно решила, что красивое сердце лучше внешности. Они оба молитвенно подходили к предстоящим событиям и должны были встретиться последний раз в субботу, чтобы обговорить еще раз все и после этого заявить пастору о своем решении.
    С Сережей мы работали на одном предприятии и могли часто видеться. Ми с мужем не один раз молились о Лизе и Сергее у себя дома, а родители невесты так же просили, чтобы предстоящий брак был по воле Божьей, а если нет на то Его воли, чтобы поставил видимую преграду.
    В начальной стадии сватовства, Сергей был в приподнятом настроении и его можно было понять. Все складывалось хорошо. В понедельник я увидела его, и он мне не понравился. Что-то слишком вялым он показался мне. В глазах не было блеска.
    —  Что с тобой, ты может заболел? — спросила я.
    —  Нет, я здоров.
    Ну мало ли от чего может испортиться настроение, подумала я. На следующий день я снова встретилась с Сергеем. Он — не болен, но явно чем-то подавлен, и ему это не удается от меня скрыть.
    —  Сережа, с тобой что-то происходит, я же вижу! Ты просто не говоришь мне, — обеспокоенно спросила я.
    —  Да, это правда. Я просто боюсь Вам об этом говорить.
    —  Ну говори, зачем тебе от меня скрывать?
    —  Понимаете, — начал он говорить. — Все так хорошо начиналось, наши отношения с Лизой развивалась так, как хотелось бы. Я мысленно готовил себя к браку. Но внутри меня появилась такая тревога, что и передать не могу.
    —  Может ты испугался? Это же действительно очень серьезный шаг.
    —  Я боюсь, что такая тревога во мне неспроста. И чем ближе я приближаюсь к дню, когда мы с Лизой должны поставить все точки над «i», тем больше я не хочу ее видеть, и жениться отпало всякое желание.
    Я слушала Сергея. К его переживаниям нельзя было отнестись, как к естественным волнениям перед ответственными в жизни любого человека поступкам. Мы молились Господу, чтобы Он поставил преграду и дал нам это понять, или благословил этот союз, если ему суждено быть от Бога. Но предательская дрожь пробежала у меня по телу. Я расстроилась и тут же подумала, как же можно сказать такой сестричке: «Лиза, я передумал!» Можно ли было предположить, чтобы этот, внешне невзрачный парень, мог отвергнуть такую девушку. Она действительно была хороша собой. Белое личико красиво обрамляли черные волосы, которые на затылке собирались в пучок и длинной косой свисали до пояса.
    — Сереженька, и как же теперь быть? Ты не можешь об этом не поговорить с Лизой.
    Он молчал.
    Приближалась суббота. Он поехал на собрание, где после служения должен был встретиться с Лизой. Но она не приехала и он облегченно вздохнул. Он был доволен тем, что время встречи оттягивалось. Сергей решил, что она обязательно будет на утреннем служении в воскресенье, но Лизы не было. Я и мой муж, так сказать, были вовлечены из добрых побуждений, и теперь наблюдали за происходящим не без переживаний. Перед Сергеем и нами, хотели мы этого или нет, возникали вопросы: почему не приехала она? что ей могло помешать? может заболела? Мы могли предполагать, но только один Бог, никогда не изменявший Своим святым принципам, знал все в совершенстве, все то, что содействует нам ко благу.
    На вечернем собрании мы увидели Лизу. По ее внешнему виду и поведению ничего нельзя было сказать. Сразу после служения Сергей с Лизой пошли вместе. До порта путь немаленький и времени было предостаточно, чтобы поговорить. Мы переживали за них, а в голову так и лезли вопросы: как он сможет Лизе объяснить свое состояние? Как она воспримет с его стороны отказ? Вопросы роем врывались в душу и оставалось только ожидать Сергея и узнать о развязке. Он действительно не заставил себя долго ждать, сразу же пришел на следующий день. Я отворила ему дверь. На пороге стоял с сияющей улыбкой на устах наш брат.
    —  Ну, проходи, Сереженька, рада тебя видеть таким! Все у тебя хорошо? — спросила я у него.
    —  Да, — ответил он нам, улыбаясь.
    Все отлегло от сердца. Я предположила мигом, что перед серьезным шагом человека, бывает, посещают разные мысли.
    —  Ну рассказывай, — торопила я его.
    —  Тамара Васильевна, а знаете ли Вы почему Лиза не приехала в назначенный день? — Сергей говорил и смеялся. — С ней ведь произошло то, что и со мной!
    —  Как? — с удивлением спросила я.
    —  Да вот так, — продолжал он говорить с огоньком в глазах. — Она точно так же переживала и думала, как я ему скажу, что отпало у меня желание выходить за него замуж. Она боялась мне об этом говорить.
    —  Ну, а дальше что?
    —  А дальше мы так обрадовались, что смогли друг другу сказать то, что произошло с каждым из нас. Она отпустила меня, а я ее. Я посадил ее на теплоход и, прощаясь, мы поняли, что любим друг друга как брат и сестра. До этого я Лизу не целовал, а тут мы вдруг радостно обнялись и поцеловались, как родные люди. Теплоход отплыл, там стояла Лиза и махала мне рукой. Мы расстались.
    Такая развязка вполне могла переполнить нас смешанными чувствами. С одной стороны — немного обычной человеческой грусти и немного смятения, с другой — мы увидели удивительное водительство Духа Божия. Мы просили у Господа благословения на брачный союз молодых людей, если есть на то Его воля. Если же Он не видит их как одно целое, то нам необходимо было увидеть преграду, как знак от Бога. Он с нами явно говорил. Это настолько выше, насколько дороже временной человеческой грусти, которая проходит. Но благословения Божии неоценимы, вечны!
ВСТРЕЧА С ПЕВИЦЕЙ
    В Краснодарском крае есть целебные источники. Когда опускаешься в наполненную ванну с такой водой, сразу чувствуешь, что это непростая вода из водопроводного крана. Становишься легкой, все тело покрывается пузырьками, а дыхание просто обновляется. Благодарное сердце не может не радоваться и не славить Творца, наслаждаясь и исцеляясь от источников Божьих вод. Создавая их на многие тысячи веков вперед, Он думал о здоровье тех, кого Сам создал. Слава Ему. Аллилуйя!
    После лечения я должна была возвращаться в Украину, но прежде мне нужно было выполнить поручение от матери христианского певца, с которой мы живем в одном городе. Ее сын с женой тогда жили в Краснодаре. Он и она — профессиональные оперные певцы, совсем недавно приняли в сердце Господа, но еще продолжали петь в филармонии. Это — Николай и Тамара Топчий.
    Из села Велико-Вечное (где я лечилась) я ехала автобусом в Краснодар. Было очень жарко и пассажиры не могли дождаться последней остановки. В Краснодаре я была впервые. Автовокзал переполнен народом. Окинув взором привокзальную площадь, я стала расспрашивать, как мне добраться по нужному адресу, а заодно поинтересовалась, нет ли поблизости по пути Молитвенного дома. Меня обрадовали, сказав, что совсем недавно построили новый дом. Я с надеждой отправилась на поиски собрания, где могла бы с дороги отдохнуть и охладить себя водой. Но мои старания оказались напрасными. Это была не та церковь, которая нужна была мне.
    Войдя в нужный трамвай, я поехала на поиски семьи Топчий. Добраться до них оказалось нелегким делом. Изнуряла сильная жара и неизменная моя спутница — тележка. С нею трудно в пути, а без нее совсем не обойтись.
    Отыскав, наконец, их дом, я постучала в калитку. Никто не отзывался. Еще и еще я стучала, но напрасно. Дома никого не было. Что делать? Возле двора не было скамьи. Обеими руками я повисла на заборе. Солнце печет, а ноги отказываются стоять. Хотелось плакать.
    Вдруг за деревьями я увидела приближающуюся фигурку молодой женщины. Она вышла на тропинку, которая вела к дому, где я стояла у калитки. Ко мне приближалась женщина среднего роста, в шляпке с полями, из- под которой виднелись пряди темных волос. Ее лицо выражало спокойствие, а когда она увидела меня, заулыбалась. До этого момента я еще не была знакома с ней, но была уверенна, что это и есть певица Тамара. Она поравнялась со мной.
    —  Мир Вам! — сказала я.
    —  Значит, свой человек к нам пришел, — очень мягко ответила она.
    Мы вошли во двор.
    —  Вы, наверное, давно ожидаете меня? — сочувственно спросила она, и не ожидая ответа, усадила меня на табурет и молча удалилась. Но тут же возвратилась, неся в руках полотенце и таз с водой.
    У меня не было сил говорить, я молча наблюдала за жестами и действиями женщины. Она лила мне воду на руки, а я умывалась. Рядом стоял стол, на нем лежали яблоки. Тамара взяла одно, очистила, разрезала его на части и подала мне. Она не произносила никаких слов, но глаза ее говорили со мной, а руки делали. Присев на корточки и чуть наклонясь ко мне, взяла мои стопы в свои руки и опустила их в таз, поливая обильно водой из ковша. Затем помыла ноги и сделала массаж. Я не сопротивлялась и, как ребенок, принимала ее услуги. Про себя я подумала: почему она так молчалива? Тамара как-будто уловила мою мысль и сказала:
    —  Мне нужно поберечь свои силы и голосовые связки, потому что мы с Колей вечером поем, даем концерт. Я пришла отдохнуть, а Коля остался в филармонии.
    После проделанных процедур, я освежилась, и немного снялась усталость. Вкратце я рассказала Тамаре о себе, какой путь проделала, чтобы встретиться с ними, о поручении от мамы Николая. Она внимательно слушала меня, потом очень кратко рассказала о себе, как встретилась с Господом. Ее глаза и улыбка излучали радость. Она восторгалась промыслом Божьим по спасению душ человеческих. Она была счастлива.
    Для себя я уяснила, что Тамаре перед выступлением лучше не разговоривать, а она прониклась сочувствием к моей усталости. После непродолжительного общения, она отвела меня к себе, в крохотную спаленку, уложила в чистую постель, и как больного ребенка, накрыла простынкой. На маленький столик поставила компот и несколько печеньиц. Открыла настежь окно, за которым была густая зеленая тень. Тамара почти шепотом мне сказала:
    — Отдыхайте, я тоже прилягу, но когда Вы проснетесь, меня уже не будет дома. Я оставлю Вам ключ, но мне очень хочется, чтобы Вы остались у нас до нашего возвращения. Мы с Коленькой проведем Вас на вокзал и еще немножко пообщаемся. На всякий случай Тамара попрощалась со мной и вышла.
    Оставшись одна, я лежала и размышляла об удивительных изменениях в человеке, когда к его сердцу прикоснется Бог, озарит небесным Светом, а он, откликнувшись, пойдет за Ним...
    Я думала об этой хорошенькой молодой женщине, о ее родителях. Она не оправдала их надежд. В мечтах своих они видели дочь на сцене преуспевающей певицей, ей рукоплещут... А тут вот вдруг стала христианкой. Для матери, которая не знает Бога, выбор дочери стал крушением ее надежд. Ее можно понять, но искренне уверовавший человек, рожденный свыше, знает и уверен в том, что потеря того, чем он так дорожил прежде в земной жизни, крушение даже самых сокровенных надежд, ничтожны в сравнении с тем, что он приобретает в Господе. Никакие блага мира не могут быть большими, нежели спасение через Иисуса Христа от вечной гибели, чем называться и быть сыном или дочерью Великого Бога. Это счастье.
    Став христианкой Тамара Топчий стала иначе относиться к предлагаемым репертуарам песен и арий. Ее сердце не могло уже быть двойственным, оно не стремилось больше к достижению своей славы, или просто быть преуспевающей певицей. Мир не может этого понять, и считают такого человека неудачником. Зато небо ликует, что спасен человек и рожден для лучших неземных целей.
    В моей голове роились мысли, одна сменяла другую. Возникали лица современных известных певиц. Мне хотелось представить их, склонившимися над больными ногами с раздутыми венами, омывающими их едва знакомому человеку. Позволила бы им их популярность снизойти до такой услуги, какую оказала мне Тамара? Она предпочла Славу Творца, возможной своей.
    Я смотрела на ее красивые руки, которые мало работали по дому. Они, очевидно, не могли быть другими. Эта женщина много времени проводила в театре и много играла на инструменте.
    Каким же красивым становится сердце (образно говоря), к которому прикоснулся Господь! Оно откликается на всякие нужды ближних и дальних. Оно готово снизойти и служить во имя той Любви, которой был сам возлюблен и спасен.
    Я уезжала на вокзал, отказавшись от дополнительно предложенных мне Тамарой услуг, зная, что этот день был для супругов Топчий очень напряженным.
    Сердце мое было переполнено хвалой и благодарностью ТОМУ, Кто делает нас новыми людьми.
ЗОЯ
Как хотите, чтобы поступали с вами, так вы поступайте...
(Матф. 7: 12)
    Покинув дом Топчий, мне предстоял еще один визит к знакомой женщине, которая живет в этом же городе, чтобы от нее уехать поездом домой. Познакомились мы с нею на квартире у хозяйки. Она тоже приезжала в санаторий лечиться.
    На квартире нас было уже несколько человек. После нашего поселения, на следующий день, вошла во двор женщина, хромая на ногу, опираясь на палочку. На ней был приличный брючный костюм. Аккуратная прическа обрамляла ее лицо, которое было угрюмым и неприветливым.
    Она поселилась в одной из комнат хозяйского дома и с первых минут своего пребывания повела себя независимо. Казалось, что никого не видит вокруг себя, не хочет ни с кем вступать в разговор. Одна из женщин решила нарушить ее молчание и спросила:
    — Женщина, а как Вас зовут?
    Она ответила:
    —  Зоя.
    Выражение ее лица было таким, что из присутствующих никто больше не захотел бы задавать ей вопросов. Все квартиранты перезнакомились постепенно, узнавая кто откуда прибыл, чем болен и т. п. Женщины паровались и ходили на процедуры. Зоя ни к кому не примыкала.
    Проходили дни, а она ни с кем не входила в контакт и, тем самым, вызывала большее желание сблизиться с нею. Несколько раз я пыталась разговорить ее, но ничего не получалось. Напротив, с ее стороны возникала агрессия. Но мало-помалу Зоя начала разговаривать. Но каким же образом?! Она оказалась такой грубиянкой, а слова говорила так, будто била ими наотмашь, а через несколько дней, никого не стесняясь, выплескивала зло вперемешку с нецензурными словами. Среди нас были такие женщины, которые сами любили сквернословить, а ей как-будто становилось от этого легче. Через неделю Зоя разнуздалась в своих словах так, что мне стало невыносимо находиться в такой атмосфере. Я думала про себя: — О, ужас, какая женщина!
    Ее поведение повергло меня в сильное уныние и держало в подвешенном состоянии. О Благой Вести ничего не могла говорить, читать тоже, только молилась про себя.
    —  Вот, — думала я, — попадется ж такая одна овца, что все стадо перепортит.
    Я не могла ее не любить, но зло ее меня возмущало, давало повод о человеке рассуждать поверхностно. Какой она себя показала, какой я ее видела, так о ней и думала. Такого общения хотелось избежать, но Господь иногда, в целях воспитания, помещает нас в такие стесненные обстоятельства, чтобы чему-то научить, преподать Свои уроки.
    Время пребывания на лечении подходило к концу, а в душе кипела работа мыслей: — Как же нам, детям Божьим, подступиться к таким злым сердцам? — думала я. — Так и уйти в сторону, ничего не сказав о любви Божьей, о покое и мире какой можно получить от Него?
    Мысли бежали одна за другой, на душе было скверно. Мой мозг и сердце напряженно работали над вопросом: как подступиться к сердцу этой женщины?
    Как-то в один из вечеров, оставшись с ней вдвоем, как можно мягче я осмелилась
    ее спросить:
    —  Зоечка, почему в твоем сердце так много бунта, что заставляет тебя сквернословить?
    К моему удивлению она ответила упавшим голосом:
    —  Да, я выплескиваю так из себя свое горе. От несправедливости волком завоешь, видишь с палкой хожу, думала, что в могилу лягу.
    —  Что с тобой произошло, можешь мне рассказать? — спросила я у нее.
    Зоя тихо повела рассказ.
    —  У меня зверски убили замечательного сына. Это горе выбило меня из жизни. Я не знала как жить, и что мне делать. Может быть, скорее бы возвращалась к жизни, если бы так долго не длилось следствие. Убийц нашли, но мы не могли найти правду. Очень долго шло разбирательство, нам лгали, как только могли. В конце- концов преступников откупили. Не находя выхода, я стала отрешенной и злой на всех и все. После этого я заболела, а теперь вот лечусь. Одна женщина, совсем посторонняя, узнав о моей беде, подошла как-то ко мне и говорит:
    —  А ты, детка, в церковь пойди, свечку поставь и молись, тебе только церковь может помочь...
    —  Я теперь иногда хожу в церковь, но сына-то не вернешь, — сказала она.
    Зоя тяжело вздохнула и замолчала.
    Как не понять горе женщины? Но какова же разница в восприятии страданий человеком, который еще не знает Господа как личного спасителя, и человеком верующим. Только такой человек может перенести любую беду легче и совсем по другому, зная то, что Господь с ним всегда рядом. Он его поддерживает и утешает, не лишает его надежды.
    Эта женщина, как она говорит, верит в Бога, но по ее мнению Он же не спас ее сына, и поэтому остается для нее далеким и немым.
    Я посмотрела в глаза Зои. Какие слова могли утешить
ее?
    —  Зоечка, но ты ведь осталась жить? Ты, наверное, знаешь, что каждый человек, в назначенное ему время обязательно уйдет из жизни, несмотря на то, что по- разному из нее уходят. Ты осталась жить, значит есть на то воля Бога. Кроме Гиви (так звали ее сына), у тебя осталась целая семья, для них ты должна жить. И еще, тебе нужно сблизиться с Богом. Зоя слушала и соглашалась со мной. К моей радости, мои слова не раздражали ее, и как мне показалось, сняли внутреннее напряжение.
    После разговора с Зоей, я благодарила Господа, что хоть немножко мне удалось поговорить с ней. Нам осталось пробыть вместе пару дней. Женщины, приехавшие раньше нас, уже разъехались. Зоя по-прежнему сама ходила на процедуры и держалась особняком, а я не старалась быть навязчивой, зная ее импульсивность.
    Так мы последних два дня прожили вместе. Зое нужно было к назначенному времени вернуться в Краснодар. Она упаковала свои вещи и, перед тем, как уходить, обращаясь ко мне, сказала:
    —  Заходи ко мне, если захочешь.
    Я не ожидала от нее приглашения. Она диктовала свой адрес, а я записывала его просто так, чтобы не обидеть ее. У меня для Зои заранее были заготовлены некоторые брошюры и буклеты. Я подарила ей их, и мы распрощались.
    В мои планы не входило посещение Зои. Но когда я решила для себя не злоупотреблять гостеприимством после выступления с концертом Топчий, тогда я и решила разыскать Зою. Несмотря на то, что она рассказала мне о пережитом ею горе, все же у меня сложилось определенное мнение о ней, стереотип человека немирного и недружелюбного. Ко мне она не прониклась никаким уважением, но при сложившихся обстоятельствах я решила найти Зою.
    —  Но не выгонит же она меня, — думала я про себя. — Пусть для приличия, не настойчиво, но все же приглашала к себе. Про себя я отмечала, что вряд ли я смогу быть полезной для нее и, посетив, только напрасно потеряю время.
    Уже вечерело. Яркое июньское солнце готовилось к закату. Оно уже не так сильно палило и я надеялась, что разыщу эту женщину без особых осложнений. Но потом был не один переулок и не один трамвай, которыми я ехала, волоча за собой тележку. Я и представить себе не могла, что она так далеко живет, совсем на противоположной стороне города, откуда сейчас я добиралась к ней. Сколько пришлось истратить физических и моральных усилий, чтобы добраться до назначенного места! Мои силы, которые восстановились немного после лечения, совсем иссякли. Больной позвоночник и ноги израсходовали все свои функциональные возможности. Я остановилась, как потом оказалось, недалеко от нужного мне дома, взмолилась почти отчаявшись:
    —  Господи, помоги мне дойти!
    Ни в каком направлении я уже не могла двигаться, но нужно было. Передохнув немного, я снова тащила за собой тележку, надеясь все же добраться к Зое. Я подняла голову и вдруг увидела номер ее дома. Сердце мое учащенно забилось. Добравшись до калитки, я заглянула во двор. Наверное, от радости, что я, наконец, добралась, слезы покатились из глаз. Я плакала, как плачут маленькие дети. Мне казалось, что от моей усталости болела каждая клеточка моего тела. Зоя увидела меня и быстро направилась к калитке. Увидев меня плачущей, она участливо спросила:
    —  Что с тобой, Тамара?
    —  Я очень устала, — ответила я.
    Без лишних слов она все поняла, взяла из моих рук тележку, которую тут же перехватил ее младший сын, а сама быстро ввела меня в душевую. Зоя мигом принесла полотенце и халат. Еле держась на ногах, я искупалась и переоделась. Хозяйка подвела меня к столу и усадила рядом со всеми. В нескольких словах она объяснила семье, что мы вместе лечились. Сидя за столом, я чувствовала себя больным человеком и все же помимо своей воли, я наблюдала за незнакомой мне семьей.
    Глава семьи — грузин, солидный и интересный внешне человек, сын с невесткой и их маленький сын Гиви, названный в честь погибшего дяди, и Зоя. Они были внимательны ко мне, предлагая все, что было на столе. Есть мне не хотелось. Хотелось одного — лечь поскорее в постель. Пока я сидела за столом, Зоя на время ушла, но вскоре возвратилась и сказала:
    —  Пойдем, Тамара, будешь отдыхать.
    Я встала из-за стола и проследовала за ней в дом. Проходя по первым комнатам, успела про себя отметить чистоту и уют, везде чувствовались руки хорошей хозяйки или хозяек. Просто не верилось это увидеть у женщины, с которой я познакомилась в с. Велико-Вечном. Все сияло чистотой, а в спальне ожидала меня ослепительно-белая постель.
    —  Ложись, Тамара, и отдыхай, до отъезда ты успеешь поспать, а об остальном мы позаботимся. Ночью мы проведем тебя на вокзал, он от нас близко. Я легла и словно провалилась в небытие, но на удивление себе, поспала всего два часа. Был уже вечер. В открытое окно веяла прохлада и слышался запах цветов. На тумбочке, возле кровати, стоял графин с водой и стакан. В моем сердце и душе был необыкновенный покой. Силы мои восстановились. Утонув в мягкой постели, я благодарила Господа. Для меня и всех, познавших Его, Он — удивительный Бог.
    —  Для чего Он привел меня в этот дом? — думала я.
    Я знала, что для верующего человека случайностей не
бывает. Господь даст и это мне понять, — рассуждала я.
    Ко мне в спаленку вошла Зоя и увидев, что я не сплю, присела возле меня на кровать и поинтересовалась моим самочувствием.
    —  Хочешь посмотреть альбомы с фотографиями? И не ожидая ответа, протянула мне их два.
    Один был с дней ее детства, другой — с дней замужества. Она открыла первый альбом, и повела меня своим рассказом в далекое прошлое. Я как бы ходила по страницам альбома и знакомилась с девочкой, которая взрослела на моих глазах. Перелистывая страницу за страницей, я видела хорошенькую и очень миленькую, сперва девочку, потом стройную девушку. Ее лицо, почти на всех фотографиях, озаряла улыбка. Вот ее студенческие годы...
    Второй альбом рассказывал о ее замужестве и все о ее семье. Я увидела Зою молодой мамой с двумя сыновьями и мужем. Дальше я увидела повзрослевших детей. Так страницы альбома привели меня к трагическим дням в этой семье.
    Зоя покинула меня на время. Я осталась одна и анализировала все то, что видела. Работа Духа Святого над моим сердцем была явной. Господь нежно заботился обо мне и выравнивал мои духовные кривизны. Его подходы в исправлении наших сердец универсальны. Он ничего не оставляет недостроенным, недоделанным.
    Приведя меня в дом Зои, Он провел меня по страницам ее жизни, помог мне все увидеть не плотским, а духовным зрением. Я плохо думала о ней. Что значит — плохо думала? Плохо думать, — это судить, если до глубины души быть честной, искренней перед собой и Богом. Дух Святой все делает вовремя. Он напомнил мне слова, сказанные Самим Господом: «Не судите, да не судимы будете!». Напомнил слова Апостола Павла: «Посему не судите никак прежде времени...» (1 Кор. 4: 5).
    Мы, верующие люди, иногда так увлечены вопросами спасения других, что не замечаем в себе серьезных упущений. Этому способствует враг человеческих душ и порой успешно этим пользуется. Когда мы перестаем бодрствовать, мы забываем о себе. Слава Богу, что есть у нас верный помощник, Дух Святой, который спешит нам помочь.
    Так случилось со мной, когда Бог предоставил мне возможность увидеть Зою с худшей стороны. Теперь, когда я оказалась в ее доме, Господь явно перерождал мои мысли, изменял представление об этой женщине, учил чуткому подходу к тем, кому Он еще так не открыт, как тем, кто познал Его и принял в свое сердце, как личного Спасителя. Он просто указывал мне на то, что если из тех, кто еще не познал Его Истину, можно взять хороший пример для подражания, то каковы должны быть те, кто уже есть детьми Его.
    Время было позднее. В доме еще слышались спокойные разговоры. Перед тем, как все уже стали уходить на ночной покой, ко мне вошла Зоя, чтобы пожелать хорошего отдыха и попрощаться. Она сказала, что будильник заведен и мне не нужно беспокоиться. Ко мне подойдут и разбудят. От чистого сердца я поблагодарила ее за удивительно теплый прием. Мы с ней распрощались. В доме воцарилась тишина.
    Меня провожал ее сын. На улице было еще темно, но петухи уже оповещали рассвет. Не спеша я шла рядом с Сергеем. Он катил мою тележку. Я отметила про себя, что у меня хорошие дети. Я всегда знала это и, видя, как сын другой матери провожает чужую женщину на вокзал, не посчитавшись с тем, что он не выспавшись пойдет на работу, я усомнилась в своих сыновьях, что они поступили бы так же. На вокзале я и Сергей немного еще пообщались. Ему я засвидетельствовала об Иисусе Христе, на прощание подарила «Новый Завет», поблагодарила за оказанную услугу. Сергей ушел, пожелав мне доброго пути.
    В поезде я долго размышляла о своем путешествии по Краснодару. И хотя почти на нет я свела свое лечение, моя поездка была не напрасной. Она была благословленной Господом. Он соприкоснул меня с прекрасным. В моих глазах Он возвысил Зою и по-отцовски обличил меня. Расположил мое сердце к этой женщине так, что утонули все ее плохие слова и злость, что я видела в ней. Теперь я к Зое питала самые нежные чувства, полные сострадания. И вовсе не потому, что она и ее семья оказали мне необыкновенное гостеприимство, а потому, что Иисус Христос говорил со мной явными делами, нежно указывая на проблемы моей души. Его влияние, влияние Его Святого Духа было явственно и очевидно. Эту любовь невозможно было не увидеть и не ощутить, не быть ею переполненной, чтобы потом она могла перелиться, а вернее излиться на Зою.
    Господь удивительным образом помог мне полюбить эту женщину, не путем эмоций, а раскрывшимся сердцем и душой, обратил мое внимание на чужих детей и показал их лучшими, нежели мои, чтоб не превозносилась. В течение одних суток Господь меня многому учил и благословлял. Слава Ему за чудесное прикосновение, за Его удивительный, терпеливый и скрупулезный труд над каждым сердцем, познавшим Его!
   
   
ФИЛИПП КИРКОРОВ И Я
«Не сотвори себе кумира» (Исх. 20: 4)

    Долгие годы меня волновали песни о любви противоположных полов. В них, как мне тогда казалось, воспевались чистые чувства мужчины к женщине, выражались надежды и желания. Но, повзрослев, как христианка, поняла, что такая любовь, о которой поют со сцены, аморальна и ничего общего не имеет с той любовью, которую Господь предусмотрел для мужчины и женщины. Мне стало стыдно за саму себя.. Слава Богу, что Он преобразует мой ум обновлением (Рим. 12: 2), открывая Свои истины.
    Филипп Киркоров, все же оставался для меня особой, выделенной личностью, как певец. При случае, когда мне приходилось услышать его пение, я с наслаждением слушала его, если бы не один момент, который охладил мое желание и поставил меня на место, которое я должна была бы занимать — место христианки в этом безбожном мире.
    В 2000-м году, в Одессе, проходил «Славянский базар», на который приехало много певцов и певиц. Было много концертов по всем театрам города. Как раз в это время я обследовалась в диагностическом центре 11-й больницы и находилась у замечательной сестры по вере Марии Семеновны. Она жила напротив кинотеатра «Музкомедий». Вечерами мы выходили с ней подышать свежим воздухом. Ходить далеко не надо было. Возле кинотеатра много скамеек и мы садились наслаждаться красотой зелени, огнями и всем, что окружало нас. Часто работали фонтаны, брызги которых рассыпались разноцветными кристаллами от вечерних фонарей. Многие, рядом живущие одесситы, прогуливались со своими питомцами-собаками. Афиши расклеивались и периодически менялись по числам. Ни одна из них не привлекала нашего внимания. Мы радовались общению. Нам не хватало для этого времени, но когда к вечеру мы освобождались от дневных забот, хотелось наверстать упущенное время. Предметом нашего разговора был Христос или воспоминания о прошлом и настоящем, где также главную роль в жизни каждой играл Господь..
    Однажды, в один из таких вечеров, желая сменить позу и сесть поудобнее, я подняла глаза и увидела новую афишу, на которой было написано большими красными буквами: «3-го сентября выступает с концертом Филипп Киркоров».
    —  Ой, как это интересно увидеть певца со сцены за несколько метров от себя? — сказала я с внешним спокойствием. А внутри меня вдруг возникло сильное желание встретиться с певцом вживую, с человеком, который так мне симпатичен.
    —  Так можно же это устроить, — сказала спокойно мне Мария Семеновна.
    Ее сын работал в отделе культуры и для него не было проблемой достать нам пару контрамарок или билеты по символической цене. Такое предложение еще больше усилило мое желание. Оно стало навязчивой идеей. Так родилось вожделение.
    До дня выступления Филиппа оставалось немного времени. Как-то, после работы, нас навестил сын сестры, еще до выступления Киркорова. Он вручил нам два билета в театр на концерт, который давали одесситы.
    —  Пойдите, отвлекитесь немного и пообщайтесь с публикой, — сказал он нам.
    Мария Семеновна не могла отказать сыну в такой любезности. В театр мы пошли, но тут же определились, что в тягость нам будет пробыть до антракта. Мы поглядывали одна на другую, а потом шепотом выразили одну общую мысль: «Как мне плохо на душе». Состояние наших душ было одинаковым. Мы окунулись в то, из чего давно вышли, куда нет и не будет желания когда-либо возвратиться. Еле дождавшись антракта, мы с облегчением вышли. Для нас это была очень маленькая, но все же победа. И конечно же, не наша в этом заслуга, а нашего Господа, Иисуса Христа. Враг души неустанно ищет ее слабости и прилагает максимум усилий в достижении своих пагубных целей. Но если Господу необходимо просветить Свое чадо, а оно упорствует, тогда через обстоятельства Бог допускает искушения, что и случилось со мной.
    Каждый вечер мы подходили к кинотеатру с определенной целью, — отдохнуть от дневного зноя у вечерних фонтанов, мелкие искрящиеся брызги которых расточали прохладу. Но теперь, помимо этого, красные буквы афиши с именем Киркорова неотступно будоражили меня. О своем душевном состоянии мне было стыдно признаться сестре, что мне очень хочется послушать певца и увидеть его с близкого расстояния. Мария Семеновна один раз мне уже подкинула словцо, что можно мое желание исполнить. Но как можно быть такой бессовестной и идти «широким фронтом» на поводу своих желаний — рассуждала я сама с собой. Ее сын помог мне попасть к самым лучшим врачам, а мне вот еще захотелось побывать в театре! Нет, не могла я себе позволить выразить вновь свое желание даже намеком.
    3-е сентября. Мы снова пошли гулять. Проходя мимо касс и входных дверей театра, мои глаза устремились на афишу, как глаза лягушки на гипнотический взгляд приподнятой головы кобры. В тот момент я не распознала сильного дьявольского искушения. В тайне своей души я еще шла на поводу у него.
    Позже, очнувшись от такого наваждения, верующий человек безмерно благодарен Господу за такие уроки. И тогда слова Апостола Павла, а значит Иисуса Христа, словно бальзам, лечат сердце, когда Он говорит: «Вас постигло искушение не иное, как человеческое; и верен Бог, Который не попустит вам быть искушаемыми сверх сил...» (1е Кор. 10:13).
    А пока, как я уже сказала, шла на поводу искушения, мне еще думалось: «Может мне еще удастся каким-то образом попасть в зал?.. А вдруг еще получится?..»
    Концерт уже шел, а вожделенная заноза сидела внутри меня и не давала покоя моим мыслям. У входа собралось много людей пенсионного возраста. Они надеялись, что их хотя бы под конец впустят послушать Киркорова. Мы с Марией Семеновной стояли возле толпы. Я еще надеялась...
    Но вдруг что-то, а вернее Кто-то повернул меня на 1800. Мое внимание приковалось к автомашинам, которые стояли сплошным забором у театра вдоль и поперек прилегающих улиц. При вечернем освещении их крыши блестели и напоминали спинки вареных раков. Этот Кто-то внушал мне внимательно смотреть и рассуждать. Надежда попасть на концерт — куда-то улетучилась. Взяв сестру под руку, я пошла с ней вдоль выстроенных рядов машин. Большинство из них были иномарки.
    —  Какое богатое общество собралось послушать Киркорова, — подумала я. Ради него так радужно искрятся фонтаны. Пару шикарных машин стояли чуть в сторонке, почти у самого входа в театр.
    —  Конечно же, это кто-то прибыл из местного правительства, — снова подумала я.
    Затем, обойдя фонтаны, мы подошли ближе к театру откуда доносился голос певца. Я представила зал, в котором сидели в большинстве своем богатые люди. Многие из них нарядно одеты, пахнущие дорогими духами. Молодежь — та попроще. Я мысленно обозревала зал, в котором уже однажды была и легко его представляла. Передо мной ярко вырисовывалась картина: зал, заполненный зрителями, зычный голос певца. А за его стенами — сплошная ограда из автомашин с блестящими крышами и не менее дюжины ходящих вокруг милиционеров.
    Меня Кто-то водил, предоставляя полную возможность увидеть, представить и переосмыслить, все самостоятельно проанализировать. Такую резкую перемену в своем настроении я сразу и не заметила. Страстное желание увидеть Киркорова — исчезло. В сердце закралась грусть. Потом этот «Кто-то» и никто иной, как Дух Святой, обратил мое внимание на работу моего ума и сердца. Писать намного дольше, чем длилось время всего происходящего во мне. Мои мысли, мое сердце освободилось от навязчивого желания. Господь трудился в моем внутреннем человеке. Он направлял мои взоры к небу, учил меня самостоятельно делать переоценку вещам. И когда Он нежно, и осторожно, с любовью, достиг желаемого результата, еще раз как бы со стороны дал посмотреть на все то, что уже увидела и переосмыслила сама, вдруг сказал не словом, а сильным внушением: «Выйди за стан!» Эти слова отрезвили в полной мере мое сознание. Они помогли мне увидеть Христа, Которого не было в театре, не было его учеников- апостолов. Там не было тех христиан, которые искренне пошли за Ним, а спустя 20-30 лет были истязаемы и мучимы за Имя Его.
    Следя за ходом моих мыслей, анализируя их, неверующий человек мог что угодно сказать, но только не то, что Сам Господь часто ставит перед нами определенные обстоятельства, чтобы преподать нам Свои уроки. Его Дух Святой все покажет и настроит на нужную волну Его водительства, только желай внимать, будь внимательным ко всему, что происходит вокруг и внутри себя самого; учись и строй из себя храм духовный, а иначе произойдет то, о чем говорит мудрый Соломон: «За то, что они (дети Божьи) не внимательны к действиям Господа и к делу рук Его, Он разрушит не созиждет их» (Пс. 27:5).
    Эти слова «выйди за стан», в прямом и буквальном смысле, вызвали во мне сильнейшее переживание. В духе своем я воскликнула: «Господи, я иду к Тебе!»
    —  Дорогая моя, пойдемте домой, — сказала я Марии Семеновне.
    —  Хорошо, пойдемте.
    Мы ушли.
    Лежа в постели, и хорошо, что я была в отдельной комнате, я прокручивала в своей голове все то, что произошло со мной 3-го сентября. Со мной произошло что- то подобное, что не раз происходило в детстве с каждым ребенком, кто, к счастью, имел хороших, мудрых родителей. Мне не один раз приходилось на себе испытывать, когда еще будучи небольшой девочкой, порой была непослушной, иногда до упертости. Я была похожа на косу, а мама на камень. Случаи такие были нечасты, но все же бывали. Мама, видя мое непослушание, которое перерастало в видимую непокорность и детский бунт, хотела меня всячески вывести из состояния непослушания. Она журила, внушала нужное, но девочка сильно упрямилась. В таких случаях мама смиряла меня розгой, если не помогали хорошие слова. Розга — это больно, но это правда, что испытывая ее действие на себе, убеждалась, что она помогает смирить ребенка. Сперва обидно, что ты оказалась в крепких сильных руках отца или матери, потом приходишь к сознанию, что поступила плохо. Но когда, после всего, хорошая мама возьмет тебя на руки, приголубит, поцелует в глазки, из которых текут слезы, — ты сидишь успокоенная, уверенная в любви материнской. Ребенку больше ничего не надо. Мама и папа для него — авторитет. Так и я сейчас себя чувствовала. Правда, Господу в данной ситуации не пришлось использовать «розгу». Это не тот был случай.
    Я молилась благодарно Господу, слезы сами катились. Находясь в Его лоне, в Его удивительных руках, благодарила Бога, что Он ничего не делает насильно. Только совершенный Психолог — Творец всех нас, так может тонко и умело преподнести Своим детям уроки, чтобы изменилось мышление, произошла переоценка ценностей, когда они перестают сожалеть о земном. Оно просто отмирает.
    Филипп Киркоров, очевидно, был для меня кумиром. Много есть хороших песен, которые по смыслу не греховны. Послушать светского певца тоже не грех. Но можно кем-то или чем-то увлечься так, что окажешься в ловушке сатаны. Из моего личного опыта, Филипп оказался небезопасным для жизни моего духа, моей души. У каждого из нас есть еще грехи разного рода, с которыми будет длиться борьба пока не придет Христос за Своей Церковью. Есть и еще будут нападки и нашептывания со стороны врага душ человеческих, пока у него есть еще немного времени. Но он уже не страшен, если каждый будет помнить, что он лишен силы, если твердо ему противостоять и знать, что мы все сможем в укрепляющем нас Господе. (Фил. 4: 13).
    Какое счастье знать и на себе испытывать слова, освобождаясь от связывающих нас пут, сказанные Апостолом Павлом Коринфской Церкви: «Все мне позволительно, но не все полезно; все мне позволительно, но ничто не должно обладать мною». (1-е Кор. 6:12). Слава Господу, на сегодня у меня нет кумиров, но жизнь продолжается. Будем дерзать и бодрствовать, ожидая славного прихода нашего Господа Иисуса Христа.

   
МАЛЕНЬКОЕ ЧУДО
(Бытие 39: 3)

    Апостол Павел наставлял Коринфскую церковь, а следовательно, и всех уверовавших о дарах духовных. Когда верующий человек желает этого, пока горит в нем свет Божественной любви, он будет в постоянном поиске и ожидании — не откроет ли ему Господь еще в чем-то Свою волю, не наделит ли еще одним духовным даром на пользу ему самому и членам тела Его — Церкви.
    Бодрствующий и ревностный человек Божий ожидает Его указаний, Его повелений. Он ожидает исполнения не своей воли, а воли Отца Небесного. Только нужно быть с Ним в близком общении и не упускать Его со своего духовного поля зрения. Тогда можно увидеть и ощутить, что Он идет впереди любых обстоятельств, когда можно будет только удивляться Его участию в личной жизни такого христианина. И то, что, казалось, не под силу выполнить, вдруг увидишь, что успех в твоих руках будет делом рук Божьих. Нужно к Богу прислушиваться... и тогда в жизни человека происходят довольно часто такие дела, которые умиляют и невольно заставляют несказанно радоваться и восхищаться Творцом Небесным, любящим и заботящимся о своих чадах.
    Мне пришлось испытать на себе Его прикосновение, которое не могу иначе назвать, как «маленькое чудо».
    Я отправилась к дочери, чтобы ей помочь справиться с работой, которую она взяла себе на дом. Эта работа была несложной, — изготовление манжетов для медицинских тонометров. В свободное время от своей основной работы, она садилась за швейную машинку и выстрачивала много метров, скрепленных между собой строчкой, манжетов. Таким образом, она смогла увеличить семейный бюджет.
    Я поинтересовалась:
    —  Доченька, а сколько таких вещиц ты сможешь изготовить за один час?
    —  110, мамочка, — ответила она. — А больше у меня никак не получается.
    —  Интересно, а сколько же я смогу их сделать? Я, между прочим, как ты знаешь, много лет работала швеей,
—  в тон ее голоса сказала я.
    Когда мы встречаемся с дочерью, нам не хватает времени наговориться. Обе христианки, у нас много общего и радостного, несмотря на невзгоды, которых немало почти у каждого человека.
    —  Мама, я достала хорошую книгу. Говорят, захватывающая. Времени у меня сейчас в обрез и мне не досуг ее прочесть. Через пару дней ко мне должен приехать заказчик за манжетами, а они еще не готовы. Ну раз уж ты пришла мне помочь, я бы хотела отпущенное мне время использовать на чтение книги вместе с тобой.
    —  Мамочка, давай мы с тобой как-то приспособимся,
—  говорит она мне. — Ты будешь шить, а я сяду рядом с тобой у самого уха, увеличу «громкость» и буду тебе читать. Таким образом, мы «съедим» вкусную духовную пищу, предложенную автором и сделаем нужные дела, — весело фантазировала она.
    —  Ну, хорошо, — отвечаю я ей.
    Еще до нашего разговора, я загорелась желанием испытать себя в работе на скорость изготовления заказа. Мне думалось, что по сравнении с дочерью, я немного больше смогу сделать манжетов, чем она. Но потом оказалось так, что пришлось более достойно оценить работу дочери, а о себе больше не мнить, что я такая уж скоростная швея. Больше 120 манжетов в час я не смогла сделать.
    Перед тем, как сесть за швейную машину, я разложила рядом с собою на столе крой на 120 единиц, ножницы и липкую ленту. Нитка заправлена в иглу. Мельком, не говоря дочери, я засекла время, и только оставалось самой себе произнести слово «пуск», как последовало это замечательное предложение дочери. Оно мне понравилось, вернее показалось заманчевым.
    —  А что, — подумала я. — Можно и попробовать.
    —  Я строчу не сбавляя темпа, а она читает, — рассуждала я. — Может быть намеченный мною план в 120 готовых манжетов, я все же смогу выдать за этот час.
    Так может для себя строить планы человек, но. Человек только предполагает, а Бог в совершенстве располагает всем и во всем. Он говорит: «Ваши мысли, не Мои мысли».
    Дочь села рядом со мной и одновременно началась работа. Она читала, а я строчила. Книга действительно оказалась интересной. Автор так излагал мысли, что нужно было вникать в суть, а не просто бегло читать и просто слушать. Через несколько минут я поняла, что напрасно, в тайном замысле, строила план по выполнению намеченной работы. Автор книги освещал такие темы, что их нужно было обсуждать вместе. Я бросила шить и мы вникали в суть прочитанного. Останавливалась я не один раз, и теперь мне уже было совсем не важно выполню ли я намеченный план. Духовная тема нас обеих поглотила, и мы радовались, словно купались в лучах солнечного света.
    Я понимала и была уверенна в том, что работу я уже не выполню. Я даже думать об этом перестала, но продолжала шить. Машина работала безотказно, строчка ложилась красиво. Швеи знают, когда «набита» рука и чем быстрее строчит машина, тем красивее и безукоризненнее шов.
    Последний манжет лег под лапку машины и я посмотрела на часы. Поверить не могла, но факт остался фактом:
    —  Это невероятно, это невозможно! — сказала я сама себе, затаив дыхание.
    Работа была выполнена за 65 минут. В мои планы не входило: каждый манжет оторвать от строчки и сложить их в стопку, как могло это быть при стольких остановках во время работы?.. Объяснить этого я не могла, такое было со мной впервые. Я много лет работала на швейной фабрике и хорошо знаю, что значит, когда в агрегат запущена работа по конвейеру. И если сбилась с темпа одна швея- мотористка, — то сбились все, и уже плана не будет.
    Внутри меня возникла волна удивления и радости. Я была уверена, что этот успех принадлежал Господу.
    —  Доченька моя, хочешь увидеть маленькое чудо?!
    Она посмотрела на меня и, улыбнувшись, сказала:
    —  Хочу!
    —  Вот оно перед тобой: посмотри на стопку манжетов и на часы. Я тебе не сказала, что задумала перед тем, как сесть шить, а потом ясно стало, что выполнить эту работу за определенное время я уже не смогу. И вот — это удивительно! — восклицала я. — Кто вложил успех в мои руки? Это Он, наш Господь, незаметно для меня сделал видимое чудо. Другого сказать невозможно.
    Дочь смотрела на меня, широко раскрыв глаза. Ни она, ни я не знали, что Господь хотел в сегодняшний вечер приятно нас удивить и на этом примере показать, что с Ним все возможно, если это не противоречит Его воле. Как не радоваться тому, что у детей Божьих есть такой удивительный Отец Небесный, творящий в Сыне Своем чудеса и сегодня, как и прежде. Но самое большое чудо, что верующим в Него, Он дал право называться и быть детьми Его.
ТОРГ. ДАТЬ ИЛИ НЕ ДАТЬ?
    В один из воскресных дней, как и всегда, я была на служении. Содержательные проповеди проникали в душу, и было над чем порассуждать. Хорошее пение хора и отдельное исполнение сольных песен не могли оставить присутствующих равнодушными. В конце служения был объявлен добровольный сбор денег на нужды церкви. И тут вдруг предо мною стал вопрос: пожертвовать ли мне деньги, которые я должна была на обратном пути домой, истратить на хлеб? Денег дома тоже не было. Такое часто случалось в последние дни перед получкой.
    Внутри меня начался самый настоящий спор двух голосов. Один из них говорил: «Не обязательно отдавать последние деньги, Бог ведь знает, что это так. Твоя семья сегодня может остаться без хлеба». А другой рассуждал: «Можно и дать. Если же не можешь сегодня отдать эти деньги, Бог тебя не осудит. Поступи по своему усмотрению».
    По рядам проходили диаконы и принимали пожертвования, а внутри меня продолжался настойчивый торг (спор).
    «И стоит спорить об этом пожертвовании, разве другого раза не будет?» — твердил один из голосов. Этот внутренний спор подстегивался диаконами, которые вот-вот должны были поравняться с моим рядом. «Да нет, нельзя так поступать. Во имя Господа можно отдать даже последнее. Он за нас крови Своей не пожалел», — внушал другой голос.
    У меня за спиной уже слышались шаги братьев. Вдруг перед моим взором предстала библейская вдова, бедная женщина, пришедшая в храм. Она протянула свою руку и опустила в сокровищницу две последние лепты, которые имела на пропитание. К моему лицу прихлынула кровь, мне стало стыдно, но это была внутренняя борьба. Дух Святой направлял мои мысли в правильном направлении. Живо представился Иисус Христос, который подчеркнул, что бедная вдова отдала все, что у нее было. Спор в душе моей прекратился и полная готовность овладела моим сердцем. Деньги были отданы брату, который подошел к нашему ряду.
    День воскресный прошел, но понедельник оказался для нас удивительным днем. Как обычно, мой муж утром ушел на работу, а вернулся вечером с двумя авоськами. Одна была заполнена рыбой, а во второй — целый магазин: мясо, огурцы, молодой картофель и в придачу — немного денег. Дети встретили отца, а затем принялись вытаскивать все содержимое из авосек.
    —  Откуда такое богатство? — с восторгом я спросила у мужа.
    У него сияли глаза при виде картины, как дети дружно один за другим, выкладывали на стол продукты. На минуту он отвлекся и мне ответил:
    —  Сегодня я понадобился рыбакам. Им нужно было сделать якоря для рыбацких лодок. И, как видишь, у меня получился хороший «улов».
    Тогда я была еще очень молодой христианкой и подтверждение Божьей заботы о верующих, Его детях, мне было необходимо для моего утверждения. Я много примеров видела: на себе лично, на своей семье, на близких мне людях, когда Господь удивительным, видимым образом проявлял заботу, оказывал скорую помощь. Он через Свое Слово говорил, к примеру: «Не заботьтесь о завтрашнем дне, ибо завтрашний будет заботиться о своем...» (Мф. 6: 34).
    Какой мизерной была доля денег, которую я пожертвовала на дело Божье, в сравнении с тем обильным благословением в тот понедельник! Господь никогда не забывает нас и око Его всегда над нами.
    В одной христианской песне есть такие слова:
Милости Господни вспоминай, считай,
Все их до единой в сердце повторяй.
Вспомни, вспомни как Он наделил,
Удивляться будешь, что Он совершил.
    Верующий человек, который жаждет всегда быть в присутствии Божьем, хочет прислушиваться к Нему через Его Слово и видимые прикосновения к его душевным переживаниям в радости и печали; к насущным нуждам и проблемам в сей жизни, — не может не радоваться и не восторгаться всем тем, что сделал, делает и еще будет делать для него любящий Бог. Он (человек) не может не видеть, в таких обыденных казалось бы, случайностях, руку Божью. Но случайностей у Его детей, как мы знаем, не бывает. У всех бывает по-разному, но иногда Господь нас радует как малых детей, если мы не забываем Его обетова- ний.
    К примеру, другой маленький рассказ, который очень нагляден и поучителен не только для детей, но и взрослых.

   
ОН ПОЗВОНИТ ПО ТЕЛЕФОНУ
(Пс. 45: 2)

    Жизнь пенсионеров не назовешь легкой, когда в стране такая «разруха», но для христиан должно быть нормой жизни, — проводить свои дни без ропота и тем более паники. И как бы скрутно (тяжело) не было, иногда все-таки пекутся пирожки, пряники — ради родных детей и внуков, которые навещают нас. Одной семье особенно повезло. Они живут в одном подъезде с нами. Ходить далеко не нужно, дедушка с бабушкой живут на пятом этаже. Только подрос внучек, захотел к бабушке и, раз-раз ножками по ступеням и уже у нее.
    Как-то, мальчишке уже было лет десять, он пришел к нам погулять, а у нас тогда наступил пик безденежья. До пенсии еще далеко, все запасы закончились, а тут вот внучек пришел.
    — Ну, проходи, мой дорогой, — говорю я ему.
    Мы прошли на кухню и сели за стол. Чуть-чуть поговорили о школе, о его делах. Потом я весело говорю внучку:
    —  Посиди вместе с нами, попьем чайку. Только вот жаль, что у нас сейчас нет ничего вкусненького.
    —  Да ничего, бабушка, мы ведь и без печеного можем напиться чая, — говорит мне он.
    Когда наступают такие дни, муж переживает и думает, где бы ему подзаработать денег. Мне приходится его успокаивать и настраивать на мысли: никогда не терять надежду.
    Так вот и тогда мы сели за стол, а я и говорю как бы внуку, а заодно и ему:
    —  Подумаешь, велика беда, разве это голод, когда еще есть сахар, варенье, чай, да и мука еще не вся вышла. Нужно за все быть благодарными.
    Конечно, когда есть сдоба или какие-нибудь пряники, то чаепитие чуть дольше длится и разговор лучше вяжется.
    Внук ушел, а муж, допивая чай, продолжал свой разговор со мной.
    —  Что-то нужно делать, денег-то у нас и копейки нет.
    —  Да не переживай ты так, — говорю я ему. — Давай скажем Господу о наших проблемах. Сколько раз Он отвечал нам на наши просьбы в молитвах, сам знаешь. И большинство ответов мы получали непосредственно по телефону после нашего обращения к Нему.
    Муж это знал и, так бывало часто, как только начинается безденежье, мы с ним идем, становимся на колени и просто говорим о нашей насущной проблеме: «Господи, помоги, пожалуйста, у нас совсем нет денег.»
    На следующий день, вечерком, снова пришел внучек. Мы расцеловались, обменялись нежностями и, как всегда, прошли на кухню. Это самое лучшее место для общения.
    —  Ну что, пьем чаек или нет? — взбодренным голосом говорю я ему.
    А он так же мне отвечает:
    —  Конечно, пьем! — удобно усаживаясь за стол.
    Из чашек, наполненных чаем, по комнате распространяется приятный аромат. Дедушка вставил свое слово:
    —  Чаек да чаек, какой толк с этой воды, и где б его раздобыть немного деньжат?
    —  Да ладно, дедуля, что ты волнуешься?
    —  Вот именно, — я вторю внуку. — Мы же с тобой уже сказали об этом Господу.
    Анжик прислушивается к нашему разговору.
    —  Вот посмотришь, Господь просто по телефону позвонит нам, — продолжаю я успокаивать мужа, а Анж, отпивая глотками чай, посматривает то на меня, то на дедушку. По глазам видно, что соображает: как это может Бог звонить по телефону?
    На третий день опять прибежал к нам Анжик. Оставив все свои дела, чтобы уделить внимание мальчику, идем на кухню. Пока сидели да интересовались как он провел свой день, что новенького узнал, вскипел чай.
    —  Бабушка, а можешь ты сегодня заварить мятный чай? — спрашивает внучек.
    —  С удовольствием, милый. Сейчас же тебе будет мятный чай.
    Подождав несколько минут, стали чаевничать. Вдруг раздался телефонный звонок. Я сняла трубку, в ней послышался мужской голос, который спросил:
    —  Скажите пожалуйста, здесь проживает Александр Антонович?
    —  Да, — отвечаю.
    —  Мне сказали, что он может выполнить сварочные работы. Мне нужен сварщик.
    —  Сейчас я приглашу к телефону мужа, — ответила я.
    Муж пошел говорить, а я с восторгом и радостью обращаюсь к внуку:
    —  Ну, что я говорила, что Господь позвонит по телефону! Анжичек, ты слышишь!
    Сидит мальчишка за столом и смотрит на меня удивленными глазами. Я подсаживаюсь к нему и объясняю ребенку, каким образом Бог слышит Своих детей. Он отвечает им на их молитвы.
    Сегодня внук сам убедился, что для Него нет ничего невозможного. Иисус Христос использует случай и найдет способ, чтобы направить человека в дом, когда нужна кому- то помощь, когда Ему верят, надеются и ожидают с терпением ответ на свои просьбы и тогда, через человека Он даже может позвонить по телефону.
   
   
   
   
            НЕОЖИДАННАЯ ВСТРЕЧА С Н. ТОПЧИЙ

    Как-то в очередной раз я ехала в Санкт-Петербург. Меня провожал муж. Он помог мне устроиться в вагоне поезда и, попрощавшись со мной, ушел. Только что вошедшие пассажиры рассаживались по местам. По проходу сновала молодежь. Многим на остановке захотелось подышать свежим воздухом. В конце вагона капризничал ребенок. Вскоре хождение прекратилось, все утихли и проводник начал собирать билеты, проходя по вагону и присаживаясь в каждом купе. После этого началась новая волна хождений. К проводнику выстроилась очередь за постельным бельем. Сидя на своем месте, я наблюдала за всем происходящим.
    Вдруг на проходе, рядом с моим купе, возникла фигура уже известного христианского певца Николая Топ- чия. Меня охватила радость и удивление от неожиданной встречи с ним. Я поднялась с места и подошла к нему. Он так же удивился. Радостными улыбками и рукопожатием мы поприветствовали друг друга. Его попутчиком, как потом оказалось, был наш регент Василий Бокоч. В один из городов Украины они ехали на евангелизационное служение. Было уже поздно и наше общение получилось недолгим.
    В день, когда я познакомилась с Николаем, был мой юбилей. Он появился в общине впервые и впервые мы услышали его песни. Его замечательный голос и песни заставили всех пережить трепетное волнение. Это было благословенное служение, где славилось имя Божье.
    После служения, когда он освободился от тесного окружения, я подошла к нему и, поприветствовав его, просто спросила:
    —  Коля, не сможете ли Вы побывать у нас сегодня по случаю моего юбилейного дня рождения? Вы сможете христианскими песнями послужить небольшому числу неверующих людей.
    Я понимала, что с моей стороны это было слишком смелое желание, и все же я решилась спросить. Я почти не ожидала утвердительного ответа, а он просто сказал:
    —  Смогу!
    Я очень обрадовалась.
    К вечеру у нас собрались гости. Пользуясь случаем, что на празднике у нас будет профессиональный певец, мы постарались пригласить к себе больше неверующих людей. Николай пришел. Он играл и пел песни по своему усмотрению, но некоторые исполнял по просьбе. Тот вечер оставил в моей памяти неизгладимые воспоминания. Своим пением талантливый певец прославлял имя Христа и для меня это было лучшим подарком.
    Теперь вот так неожиданно мы с Николаем встретились в поезде. Очередь за бельем к проводнику сокращалась. Оставалось 2-3 человека. Николай стоял предпоследним, а я оказалась последней. И бывает же вот так, когда ты перед другим человеком не хотел себя обнаружить, что-то хотел скрыть, но вдруг ситуация меняет это положение и ты по неволе выдаешь себя. И как же этого хотелось избежать, но увы... Сейчас у меня была та ситуация. В то тяжелое время для нашей страны — распада Советской власти — многое было трудным, непривычным, чего народ не испытывал до 90-х годов прошлого столетия. В поездах люди ехали как нищие, немногие брали постель. Было обычным делом, что пассажиры брали с собою простыни, чай перестали носить, в вагонах было холодно. Как раз на то время и я не была исключением. В дорогу с собой прихватила пару простыней и к полному комплекту мне не хватало теплого покрывала.
    Николай, как хорошо воспитанный человек, настоятельно пропустил меня вперед, чтобы проводник обслужил сперва меня, потом его.
    —  Ну, как же сделать так, чтобы он не понял, что я не могу взять себе постель, — подумала я. — И хитрить просто нельзя, и признаться как-то неловко.
    Но Николай спохватился и сказал:
    —  Сейчас я сам возьму Вам белье.
    Как я должна была отреагировать? Взять у него из рук белье и отдать за него деньги. Но денег у меня не было. Выкрутиться из этой ситуации, себя не обнаружив, уже было невозможно.
    —  Коленька, я не намерена брать себе белье, — говорю ему. — Я хочу взять только одно одеяло.
    Его глаза загорелись. Он все понял, и словно ожидал такой возможности — послужить хоть чем-то другому. Я поспешила его заверить, чтобы он не беспокоился, что у меня есть кое-что для постели, а он поспешно ответил:
    —  Ой, что Вы, что Вы, сестра, одну минуточку.
    Коля купил у проводника для меня белье и подал
мне, улыбаясь. Разжал мне ладонь и вложил в нее деньги.
    —  Возьмите, пожалуйста, внукам на гостинцы, во имя Господа, — сказал он.
    —  Коленька, ты ввел меня в краску. Ты же купил мне белье и этого уже много.
    —  Ну, что Вы, сестричка, не смущайтесь. Мне Господь дает, а я хочу Вам дать. Примите от меня самое малое, как подарок от Господа.
    Я поблагодарила его. Мы еще перебросились несколькими фразами и расстались. Время было позднее, мы ушли отдыхать.
    За окном было темно, мерно постукивали колеса. Я лежала и думала о роли Иисуса Христа в нашей жизни, о Нем Самом. К тем, к кому Он прикоснулся, стали отделенным народом в этом жутком мире. Он удивительный Пастырь. Всех своих Он знает и они знают Его. Они оберегаемы Им в мире коварном и злом. Те, к кому Он прикоснулся, озарились внутренним светом. Этот свет становится видимым для других, и они также согреваются от Его лучей. Искренно уверовавший человек в своего Спасителя, рождался как новая личность, которая получала новую природу мышлений и желаний. Прежде скупое сердце становилось щедрым; грустное, хмурое лицо обретало улыбку, надежду и уверенность в завтрашнем дне.
    Можно ли не славить и не восторгаться Тем, кто сделал нас новыми людьми, наследниками Небесного Царства?!
   
   
ВАЛЕРИЯ
Нет ничего тайного, что не стало бы явным.
                (Мар. 4:22) Любящим Бога, все содействует ко благу.
                (Рим. 8:28 )
    Память. Как удивительно устроен человек! Сколько чувств, сколько эмоций хороших и плохих, памятных дней, отмеченных радостями и скорбями. Вся наша жизнь — удерживается памятью. Это кладезь, где хранится все, что сопровождало нас по жизни.
    Кто из нас не испытывал иногда на себе укоризны от близких? Но особенными являются укоризны от Господа, особенно значимыми были уроки от Него, от нашего любящего Отца небесного. Благодаря памяти мы способны воспроизвести в воспоминаниях наших любой эпизод жизни.
    Я хочу рассказать о Валерии, о женщине, которая, будучи еще очень слабой в вере, поддалась искушению сатаны, забыв на время, что Господь никогда ни о ком и ни о чем не забывает, но допускает в жизни каждого испытания, чтобы укрепить и воспитать способных последователей Его Истины для Царствия Божьего. По истечении долгих лет, счастливая мать делится своим жизненным опытом, о котором вспоминает с горечью.
    —  И если бы не Господь, если бы Он не удержал меня от неправедных мыслей, — говорит она, — она не была бы столь счастливой матерью, какой остается и сегодня.
    Валерия волновалась. Она встречала свою младшую дочь. Только что приземлился самолет, и она всматривалась в лица, которые спускались с трапа. Ее глаза искали родное и очень дорогое ей существо.
    —  Вот, вот она моя Лада!
    Она отделилась от группы, идущих гуськом, людей и родные глаза встретились. Хорошенькая и очень милая, совсем юная женщина приближалась к матери. Алое платьице плотно облегало ее талию. Мать впервые увидела свое дитя в таком интересном положении. Ее походка и выражение лица явно выдавали смущение. Расстояние между ними совсем сократилось. Они радостно обнялись.
    —  Доченька моя, ты очень хорошенькая и твой животик тебя нисколько не обезобразил.
    Смущение исчезло, и все время, в которое им предстояло добираться домой на авто, радушно общались.
    Лада приехала на побывку домой, родить своего первенца. Донашивая его последний месяц, ей все труднее становилось ходить. Она часто ложилась отдыхать. Валерия присаживалась возле нее, и они подолгу разговаривали о разном.
    Мать и дочь очень любили друг дружку. Их отношения были доверительными и нежными В один из таких дней Лада ушла в спальную комнату. Она уже легла в постель и, как в прежние времена, вошла к ней мама и протянула тетрадь.
    —  Это все о тебе, — и вышла, закрыв за собой дверь.
    Оставшись наедине со своими мыслями, Валерия как
бы незримо, вместе с дочерью, открыла страницу давно минувших дней, связанных с рождением.
    Сколько лет прошло с тех пор, а она по-прежнему помнит ею пережитые угрызения совести, искренние укоризны от любящего Господа и Его уроки. Теперь она понимала какими робкими шагами в то время она шла за своим Спасителем. Ей и ее мужу еще только предстояло научиться христианским принципам жизни, но до этого еще нужно было дойти через многие испытания. С самых первых дней их брака, трудные жизненные обстоятельства захлестнули их как неумелого пловца волны моря. Иначе, очевидно, не могло и быть, потому что они оба заключили брачный союз совсем неправильно. Жених все решил за невесту, а она, боясь его обидеть, не смогла высказать правдивого к нему своего отношения. С первых дней они не понимали друг друга. И, несмотря на такие обстоятельства, в первый же год у них родился сын. За короткое время стало очевидно, что Валерия унаследовала варикозное заболевание вен. Через три года они ожидали второго ребенка. После его рождения, врачи ей категорически запретили рожать.
    —  Интересно, какую страницу дневника перевернула Лада? — подумала Валерия и снова окунулась в мысли, которые уносили ее к воспоминаниям на много лет назад.
    Красочные картины из прошлого проходили перед ее глазами. Сейчас она поймала себя на том, как трудно дались ей первые дети — ее мальчики. Будучи беременной каждым ребенком, часто бывала в обморочном состоянии, сильно отекали ноги и обезображивались появлением темных и крупных вен. После первых и вторых родов организм ее был сильно ослаблен. Дети рождались неспокойными. Каждую ночь Валерия недосыпала, выбиваясь из сил. Это вынуждало ее первого и второго ребенка прикладывать по ночам к груди. Она не помнила как и когда брала к себе малыша. Он сосал ее грудь как соску-пустышку. Такой неправильный подход к материнству, обернулся для нее нервным и физическим истощением сил. К счастью дал ей Бог хорошее и любящее сердце матери. Со своими немощами Валерия боролась изо всех сил. Молилась Господу, прося у Него помощи. Ее материнское сердце трепыхало от любви и нежности к первому сыну, очень красивому мальчику, который уже ходил и говорил. Второй — не менее хороший и очень милый. Состояние ее здоровья налаживалось. Валерия смотрела на своих мальчиков, как они играли, шалили, что-то придумывали и сердце ее учащенно билось, лицо расплывалось в улыбке.
    —  Какие же они хорошенькие, мои малыши, — думала она про себя. Ее маленькие дети были самой светлой радостью.
    —  Неужели у меня будут еще дети?
    Эта мысль ее испугала. Семейные неурядицы, трудно давшиеся ей мальчики, отпугивали мысли о прибавлении новых членов. Но однажды она поймала себя на одной таинственной мысли, в чем боялась себе признаться. Ей очень хотелось иметь дочь. Со временем эта мысль стала мечтой.
    Их второму сыну тогда исполнилось три года, когда она с мужем узнала, что у них снова намечается прибавление в семье. Это известие Валерию на этот раз не испугало. Напротив, по какому-то внутреннему наитию поверила и почувствовала, что будет у нее обязательно дочь. Ее сердце исполнилось решимостью перенести все угрозы и тяжести беременности. Так и случилось, родилась девочка. Материнскому счастью не было предела, когда оказалось это правдой.
    — О, какое счастье, теперь у меня есть мальчики и девочка! — ликовала она во внутреннем своем человеке. Рождение дочери преобразило ее жизнь. Казалось, что через ее рождение, Господь удесятерил ее физические и моральные силы. Работу по дому, уход за мужем и детьми она выполняла с необыкновенной радостью, несмотря на больные ноги, с периодически открывающимися трофическими язвами. Их дети были ее украшением и стимулом жизни. Легче переносились семейные тяготы (разногласие между нею и мужем). Сердце матери ликовало и было безмерно благодарно Богу, что Он послал ей радость.
    Хорошо, когда верующий человек сразу же после покаяния пойдет твердой поступью за Господом. Когда с самого начала следования за Ним, вверяет Иисусу Христу все обстоятельства своей жизни. Но не так было с героиней рассказа. Господь был милостив к ней. Веру ее Он укреплял через испытания, учил трудностям смело смотреть в глаза и ничего не бояться. Пророк Исаия выражает то, что говорит Бог подобным, еще не укрепившимся: «Не бойся, ибо Я — с тобою; не смущайся, ибо Я — Бог твой. Я укреплю тебя, и помогу тебе, и поддержу тебя» (Ис. 41:10).
    Проходило время. Первый сын Валерии и ее мужа пошел в первый класс, а двое маленьких подрастали. Маленькая дочь радовала мать, но одна навязчивая мысль (явно не от Бога) беспокоила ее. Для себя она решила, что у нее уже есть разнополые дети и теперь им больше никого не нужно. Эта мысль ее часто посещала. Покалывания в сердце при мысли, что у них еще могут быть дети, были вещающим знаком, напоминанием от Господа, что наши мысли — это не Его мысли. (Ис. 55:8). Но тогда Валерия своим мыслям не придавала особого значения. Помыслы ее были более плотскими, нежели духовными. И все же Господь трудился над нею и будил ее совесть через возрожденный дух, огонь которого поддерживался Духом Божьим. Он не горел, только теплился. Господь то и поддерживал его, чтобы не погибла душа.
    В этой душе происходила борьба. Мысль, что у нее могут быть еще дети, нет-нет да и напомнит о себе. В ее душе этой мысли не было места. Она боялась ее, и потому гнала от себя. Враг человеческих душ подбрасывал ей много подсказок, оправдывающих мотив такого решения. Но Господь, в свою очередь, все чаще ей напоминал из Своего Слова: «...мысли Мои выше мыслей ваших».
    Часто так и бывает: чего человек боится, то его и настигает. Через два года Валерии стало известно, что она снова беременна. Ее объял панический страх.
    —  А может это неправда, может все еще обойдется?! А если беременность точно подтвердится, что делать? Что делать?! — восклицала она.
    Мысли калейдоскопически вращались в ее голове. Эмоции подхлестывали ее. Она снова видела себя с раздутыми венами и язвами на ногах, нелестной критикой врачей и акушеров. У нее действительно было угрожающее положение. Крупная и раздутая вена проходила вдоль по всей ноге через пах, во внутрь ее тела. Во время родов врач- гинеколог и акушерка не зря тревожились, наблюдая за тем, чтобы в момент родовых потуг не лопнула вена, стараясь помочь роженице нормально родить ребенка.
    Врачи недолюбливали таких матерей, когда им противопоказано рожать, а они рожают, да еще и не по одному, а особенно — когда узнавали, что она баптистка.
    —  Вы плохая мать, ничего не думаете о последствиях! Кого спасать, вас или ребенка? — кричали ей в лицо не один раз.
    В своих воспоминаниях Валерия возвращалась к тем дням, когда она определенно узнала, что беременна. Удручающие мысли захватили ее и цепко держали. Враг души человеческой знал ее слабости. И если не стоять в принципе за чистоту своих помыслов, дьявол, воспользовавшись, даст себе разгуляться.
    Валерия как раз и была тем объектом, на котором он сосредоточил свое внимание. Он внушал ей, что во время родов она может умереть. «Разве ты не видишь, что делается с твоими венами? Тебе что, мало этих детей, которых родила, а если ты умрешь, что будет с ними?» Он атаковал ее со всех сторон, внушая убедительные доводы избавиться от ребенка пока не поздно.
    Пробегали дни за днями полные тревог. И не находя выхода, да и поздно фактически было его искать, Валерия плакала. В своих переживаниях она оставалась одна. Муж ей ничего не говорил. Не умел он утешать и поддерживать свою жену в сложных ситуациях. Ей необходимы были от него слова утешения, тогда как не мог он поддержать ее в том, чтобы ребенка не было. Они оба знали Господа и понимали Его шестую заповедь «Не убей!» Валерия боялась Бога, но враг ее души, усыпил ее дух бодрствования, и теперь она боялась угрозы ее здоровью, возможной смерти и самого ребенка.
    Валерия все больше уходила в свои воспоминания. Картины прошлого оживали, как наяву. Все, пережитое ею, много раз оплакано в покаянии перед Господом. Есть у них ею любимые дети. За них она благодарит Бога. Они хорошие, но не о них ведется рассказ, потому что были желанными. А сейчас в ее спаленке лежит самая меньшая, в прошлом не желанная. Страшно выразить такие слова. Наверное, никто об этом и не узнал, если бы можно было сохранять тайны. Верны слова «Благой вести» Иисуса Христа: «Нет ничего тайного, что не сделалось бы явным; и ничего не бывает потаенного, что не вышло бы наружу» (Марк. 4:22).
    Шли месяцы. Постепенно приходило смирение. Святой Дух работал над сердцем женщины, потому что Господь никогда не оставляет начатого в человеке возрождения, не отшлифовывая его в горниле испытаний. (Фил. 1:6). Дух Божий давал Валерии время успокоиться, смириться с тем, что у них будет еще один ребенок. Ей это нужно было принять. Наконец, пришло время, когда Он заговорил к ее совести, к тому божественному, нравственному началу в возрожденном человеке, когда он может рассуждать, что в нем происходит по воле Божьей, и что приходит к нему от врага человеческой души. Вот почему Иисус Христос перед своим Вознесением на небеса оставил Духа Святого (в день пятидесятницы), чтобы Он учил, наставлял и поддерживал уверовавших в
Него, пробуждал их совесть, поднимал и подкреплял слабых и упавших.
    Теперь Валерия готовилась к родам. Смирившись с действительностью, она как-то смолкла. И это неудивительно. Господь ненавязчиво показал ей, как она поддалась науськиваниям сатаны и свои проблемы не отдала в руки Бога. На какое-то время ее разум был затуманен, а теперь ей было очень стыдно поднимать свои глаза к небу. Но к кому ей идти, если не к Спасителю. Ей уже не хотелось думать о том, как пройдут роды, все ли будет благополучно. Не знала она и определенного дня родов, как и большинство мам, так как велика вероятность ошибиться в расчетах.
    А время родов наставало без предварительных знаков, болезненных ощущений. Екнуло сердце, как точное предчувствие, и начались частые схватки. Валерию увезла «скорая помощь». Ее немедленно поместили в родовой зал и начали принимать роды. Они были стремительными, но ребенок шел правильно, осложнений не было. Все произошло так быстро и слаженно, что мама не успела опомниться, как вдруг услышала крик ребенка. От этого крика сердце Валерии замерло и застонало.
    —  Мамочка, посмотрите какая у вас родилась девочка! — На руках акушерки двигались ручки и ножки ребенка, а искривленное в гримасе маленькое личико продолжало плакать.
    Валерия лежала и смотрела на ребенка. Его запеленали и положили рядом на столике. Ей казалось, что это маленькое дитя, его появление на свет, говорило: «Вы не хотели меня, а я родилось».
    Потихоньку, молча, мать глотает слезы, мысленно просит прощения у Господа, потом у своей девочки.
    Ребенка отнесли в детскую палату, а ее перевезли в послеродовую. Женщины разговаривали, а она лежала молча. В ее голове роились мысли. Нужно было готовиться к встрече с ребенком. Настал час кормления. В палату вошла детская медсестра. На каждой ее руке лежали, завернутые в белые пеленки, крохотные малыши.
    —  Это ваша такая смугленькая девочка? — спросила она и положила на постель беленький сверточек.
    На смуглом личике маленький ротик слегка то кривился, то чуть-чуть приоткрывался, будто что-то хотел сказать. На малышку смотрела мама и никак не могла избавиться от угрызений совести. Затем, взяв на руки девочку, поднесла к своему сердцу и, наклонившись, поцеловала личико. Валерия тихо прошептала:
    — Прости, пожалуйста, меня, моя маленькая.
    Она приложила к груди свое дитя, а оно, присосавшись к маминому соску, начало глотать ее теплое молоко. Сердце матери успокоилось и наступил душевный мир.
    Пауль Биллхаймер в одной из своих книг «Не расточай свои печали» замечает: «Несломленный человек (в своей эгоцентричной натуре), непригоден для Царства Божьего». Это касается всех детей Божьих, в ком живет еще прежнее наше эгоистичное «Я», кого Бог признавал и спас не по делам нашим, но по изволению и благодати Своей, (2-е Тим. 1:9). Он будет нас формировать до последнего вздоха, до Своего возвращения за Своей Невестой.
    Валерию Господь формировал. Он дал ей возможность испытать на себе, как опасно не стоять на страже своего призвания и не бездействовать. Сатана изощрен в своих фантазиях и обязательно будет в такие моменты вносить свои подсказки. У него такая работа — искушать и губить, до максимума развить губительную фантазию и реализовать ее через человеческие эмоции.
    Валерия за стремительным рождением своего ребенка даже не испытала излишней боли. Никто на этот раз не обратил внимания на паховую вену, которая могла быть фактором риска, потому что маленький человек спешил к выходу в этот мир. Это было доказательством того, что во власти Бога все человеческие обстоятельства.
    С первых дней жизни Лады, ее мама настроилась на особую нехватку времени, на частый плач ребенка. Ее порой охватывали сильные переживания и даже нервозность, что не справится со своими обязанностями, как жена и мать. Но как она ошибалась в своих предположениях! Это называется забеганием наперед Бога. Господь сам был нежным попечителем и ей, и ее ребенку.
    Маленькая Лада получила от Всевышнего удивительную природу. Девочка все время спала, а мать, боясь нарушить ее сон, очень осторожно, по надобности, меняла пеленки, да пробуждала покормить. Казалось, что ребенок сам опасался беспокоить свою маму или кого-либо из членов семьи. Лада в семье становилась маленьким светом и теплом. Она никогда не плакала. Просыпаясь, ее ротик озарялся улыбкой. Валерия удивлялась тому, что это у нее первый удивительный ребенок — никакого особого внимания к себе не требовала.
    Проходило время. Девочка подрастала. В семье и среди чужих она всех восхищала доброй улыбкой. Она была внимательной и отзывчивой. Ее маленькое сердечко поражало Валерию нежным отношением к ней, отцу, братьям и сестре. Глубину души Валерии пронизывала боль воспоминаний.
    —  Как я могла, тогда, дойти до такого отчаянного состояния, что могла не желать рождения этого ребенка? — думала она про себя. Удивительный характер дочери, вся ее сущность одновременно были искренней благодарностью Богу за такой подарок и укоризной для нее. Она несла эту тайну в своей душе и не раз говорила об этом с Господом. А Он не укорял ее, но, напротив, помог понять, что любящим Его все содействует ко благу.
    Валерия с головой окунулась в свои воспоминания о детских годах дочери. Лада, как хвостик, всегда ходила с мамой. Она просто до сих пор слышит ее детский голосок:
    —  Мамочка, посмотри на меня, я иду без держи. (не держась за мамину руку).
    Валерия взглянула на дочь. Она, счастливая, шла по бровке обочины, расставив руки в стороны. Мама обняла, расцеловав ее в глаза с длинными пушистыми ресницами.
    Вот еще эпизод.
    Прогремел раскатистый гром. Вбегает в дом испуганная Лада.
    —  Мамочка, на улице такая граза, у нее такие гразы. (показывая свои выпученные глаза). Ребенок имел свое представление о грозе.
    И еще:
    —  Мама, а сегодня я девочкам рассказывала о Боге.
    Эти маленькие эпизоды из воспоминаний умиляли Валерию. Лада удивительно красиво играла с куклами. Для нее они были как живые дети. Мать наблюдала за своей дочерью, и поняла, что ее девочка — прирожденная мать.
    Однажды дочь подошла к ней и спросила:
    —  Мамочка, а как рождаются дети?
    —  Как рождаются дети? — переспросила мама. — Хорошо, я тебе расскажу. Когда девочка станет взрослой, выйдет замуж, это так как у меня есть муж — твой папа. Тогда можно родить детей. Внутри мамы развивается маленький-маленький зародыш, как микроб. Это и есть ребенок. Он растет.
    —  Ты видела тетей с большими животиками? — спросила Валерия.
    —  Да.
    —  Ну вот, когда приходит время таким женщинам делают операции и на свет появляются девочки и мальчики, как ты.
    Лада была впечатлительным ребенком. После того, как она узнала, как мамы вынашивают детей, она не один раз говорила:
    —  Я видела сегодня тетю с животиком. Я шла за ней как собачка, мне так ей хотелось помочь нести ее ребенка. Ей ведь очень тяжело. Правда, мама?
    Но в один день Валерии пришлось пережить то, что было тайной для посторонних (кроме мужа), а именно для ее меньшей дочери.
    Семилетняя девочка подошла к матери. Она пристально смотрела на нее потухшим взглядом.
    —  Что с тобой, доченька, не заболела ли ты?
    Девочка как-то загадочно, молча, продолжала смотреть
на мать, пытаясь что-то увидеть или почувствовать.
    —  Да что с тобой, моя родная? — в тревоге спросила она.
    —  Мама, а почему ты не хотела меня родить? Ты правда не хотела, чтобы я у тебя была?
    Валерия вздрогнула. Неужели это то, о чем она хотела бы забыть и никогда не вспоминать? Ее сердце больно застонало. Мысли вихрем взвились в ее голове. Память возвращала ее к тем дням, когда перед ней стоял этот тяжелый вопрос, быть или не быть этому ребенку, на который она теперь должна была ответить своей дочери.
    —  Ладочка, кто тебе это сказал?!
    Она опустила глаза и тихо, сквозь слезы, промолвила:
    —  Папа.
    К вискам матери прихлынула кровь, а потом, спохватившись, внутренне собралась, чтобы своим видом еще больше не испугать дочь, сказала:
    —  Лада, дорогая, это не то, что ты думаешь.
    —  А как я должна думать? — с непосредственной детской простотой в голосе спросила она.
    Ее мама — самая хорошая мама на свете. Но сейчас ребенок не знал, как реагировать и что думать после этого злополучного разговора с папой. Она знала свою маму нежной, ласковой и заботливой. Они с ней были настоящие подружки, и вдруг, в ее неиспорченное сердечко, словно в чистый стакан воды, плеснули несколько капель чернил. Слова отца, произнесенные в порыве обиды или гнева, стояли в ее ушах и больно отражались в сердце. Поверить, что это правда она не могла, но разве могла она поверить в то, что ее папа может говорить ложь.
    —  Господи, — взмолилась внутри себя Валерия, — Ты всегда прав, нет ничего тайного.
    Она, как могла, пыталась скрыть внешне внезапно возникшие переживания.
    —  Доченька моя, это не совсем так, как тебе сказал папа. Я ведь тебя очень люблю, разве ты в этом когда-либо сомневалась?
    Девочке сейчас нужны были такие слова. Она прислонилась к матери, а та — обвив ее руками и прижимая к сердцу — покрывала самыми нежными поцелуями ее голову, лицо и печальные глаза. Лада успокоилась. По выражению ее лица было видно, что она верила маме и любима ею. Освободившись от маминых объятий, она вдруг сказала тихим голосом:
    —  Мама, напиши обо всем в дневнике, и обо мне. Ты сделаешь это? — добавила она.
    —  Обязательно, моя родная. Придет время, я обо всем тебе расскажу.
    Это время пришло через много лет. За дверью маленькой спаленки Лада дочитывала историю своего появления в этот мир, как и ее мать, исчерпала воспоминания о тех далеких днях. Она открыла дверь и вошла тихонько в комнату. Ее дочь лежала в раздумьях. На ее глазах остались невысохшие слезы. Валерия присела на край кровати.
    —  Мамочка моя дорогая, спасибо тебе за откровенное признание. Спасибо тебе, что ты у меня есть Спасибо Господу, что Он мне подарил тебя и папу.
    Мать нежно обняла свою дочь.
    —  Доченька моя, — сказала она. — Это я благодарю Бога, что ты у меня есть. Я счастливая мать в своих детях, а ты у меня — особый подарок.
ПОСЛЕСЛОВИЕ
    К рассказу можно добавить, что в этой истории нашептывания со стороны противоборствующей силы, Господь выступает победителем в борьбе за становление звания христианки. Валерия искренне приняла сторону Иисуса Христа и ее силою был Он. Внушения боязни и страха не увенчались успехом. Господь шел впереди. Страхи развеялись, на смену пришли душевный мир, радость и слава Творцу. Он разрешил вопросы не только по угрозе здоровью Валерии и благополучного рождения ребенка, но и наделил ее дочь даром особой, нежной любви к своим родителям, ревностной любовью к своему Создателю.
РАДОСТЬ В БОЛЕЗНИ
От меня это было.
(3-ц. 12:24)
    Яна собиралась в Москву на последнюю сессию. Она уже видела себя выпускницей Библейского института «Логос» и предвкушала радость торжественного вечера в кругу студентов-сокурсников, преподавателей, видных музыкантов, певцов и певиц, и других лиц, с которыми на протяжении нескольких лет стали близкими и друзьями. Попрощавшись с семьей, она уехала. По приезду с ней случилось что-то невообразимое. На квартиру она добралась с трудом. Яна заболела. Она молилась Господу, просила помочь ей не расхвораться в столь ответственный для нее момент. В институт она все же пошла и сдала первый экзамен. К хозяйке, у которой жила на квартире, возвратилась совершенно больной. По всему было видно, что непонятная для нее хворь принимала сложные обороты. Напившись таблеток, Яна срочно возвратилась в С.-Петербург к себе домой.
    Почему, почему? Мы часто задаемся такими вопросами. Почему так случается с верующими людьми, которые ревностно желают чего-то достичь, что не противоречит, казалось бы, Божьей воле, и вдруг их стремления обрываются в самый неподходящий момент? И только позже, пройдя через некоторые испытания, Господь открывает нам то, чего мы не понимали; увидеть то, чему Он хотел нас научить или выполнял какую-то через нас работу, употребляя каждого в нужном деле.
    В тяжелом состоянии «скорая» увезла Яну в больницу. Молодая женщина от головной и невыносимой боли во всем теле металась по кровати, ее лихорадило. Обезболивающие средства не помогали. Врачи не могли установить диагноз. Три дня тяжелого состояния показались ей бесконечно долгими. Тело было безжизненным, организм отказался принимать пищу. Три дня врачи боролись за ее жизнь. Периодически она впадала в забытье, а когда возвращалось ясное сознание перед ней проносились картины всей ее жизни. Про себя она отмечала, что счастлива в том, что с юных лет приняла в свое сердце Господа. Картины прошлого пролетали, словно страницы из книги. Она не сомневалась в том, что она дитя Божье и поэтому искренне благодарила Его, что Он не оставлял ее на протяжение всего времени, когда вверила Ему свою жизнь. Наряду с хорошими мыслями возникали и такие, которые тревожили ее сердце.
    —  Господи, может в жизни моей что-то не так, подскажи мне, пожалуйста?
    —  А может быть Ты решил забрать меня к Себе?
    —  С кем же останутся мои дети, мой муж? Я очень люблю их, Господи! А вдруг и впрямь пришло мне время расстаться с близкими и родными.
    Ее сознание куда-то уплывало, а худенькая фигурка ее тела, казалось, была безжизненной, периодически морщился лоб от очевидной нестерпимой боли. Она снова очнулась. Медсестра сделала укол. Он почти не действовал, но все же он как бы привел ее к более ясному сознанию. На смену тревожным мыслям пришли другие. Теперь она вспоминала сколько милостей было оказано ее семье. Бог, как заботливый Отец, наполнял ее стол пищей, много было таких ситуаций, когда Он радовал всю ее семью гостинцами и подарками. При этой мысли Яна с трудом перевернулась на бок. Ее сердце наполнилось благодарностью и умилением.
    Так прошли эти первые дни и ночи. Было поздно, она не спала, молилась тайком, борясь сама в себе с потоком мыслей. Ночь была на исходе. За дверью в отделении было тихо, в вестибюле горел тусклый свет. Яна с усилием поднялась с постели и, достав из-под подушки маленькую книжечку «Новый Завет», бесшумно вышла из палаты. В холле присела на стул и открыла первую страницу книги. Хотела немного прочесть, но не смогла. Глаза почти не видели букв. Этот «Новый Завет» ей подарил и подписал пастор их церкви — Олег Михайлович. Его пожелание, написанное разборчивым почерком, она только и могла прочитать. Он написал слова из книги пророка Исаии 43:11: «Я, Я Господь и нет другого Спасителя кроме Меня». Слова Господа в эти минуты стали для Яны истинным утешением. Как иногда плачет ребенок, когда, после каких-либо огорчений, утешает его нежная и любящая мать, так и у больной женщины выступили слезы. Господь напомнил ей, что Он всегда рядом, остается во всем неизменным, во всех Своих словах и делах. Кроме Него нет другого Спасителя. И здесь в больнице все врачи и медсестры только исполнители Его воли. В палату она вернулась с миром, которым Господь наполнил ее сердце.
    Утром больную повезли на обследование. Тщательным образом исследовали все ее внутренние органы, проверили сердце. Доктор молчала, а потом сказала, что она предположительно заразилась вирусным гриппом, который поражает нервную систему.
    — У Вас до безобразия истощен организм. Необходимо, чтобы за Вами кто-то ухаживал. Желательно, чтобы это была Ваша мама. Кормить Вас нужно домашней пищей каждый час, как младенца, чтобы восстановить силы.
    Яну увезли в палату. «О, если бы моя мамочка была рядом, она бы поставила меня на ноги», — про себя думала она. Но мама живет далеко и сама тяжело больна. Слава Богу, что у меня есть друзья, они не оставят меня. Ведь Сам Господь сказал: «Не оставлю тебя и не покину» {Евр. 13:15).
    Анализируя все происходящее, можно сказать с уверенностью: во-первых, — Богу было угодно показать свет через Его последователей и пролить его на окружающую среду в больнице, а во-вторых — Он остановил Свою дочь, которая взяла на себя многие обязанности, какие ей были уже не под силу. Есть у Веры Кушнир одно из стихотворений. Оно отображает точный портрет тех, кто сжигает свои силы, возможно, не обдуманно.
         ПЕРЕДЫШКА В ПУТИ
Я забыла, когда я бывала одна.
Я забыла, что значит «вокруг тишина»,
Что никто не нарушит желанье писать,
Ни желание просто сидеть и мечтать.
Ни желанье молиться, хотя бы и вслух Не нарушит никто — ни противник, ни друг.
От давленья и шума устала душа,
Мозг устал от того, что работал спеша.
Каждый мускул устал, каждый нерв и сустав Все об отдыхе просит, смертельно устав.
Как ты милостив, добрый понятливый Бог!
Только Ты на ходу придержать меня мог.
И заставить склониться в тени на привал,
Зная — загнанный зверь все бы мчался и мчал,
И, расходуя сил не бездонный запас,
Подкосился б и пал в преждевременный час.
Ты помог мне замедлить убийственный ход,
Сам повел за собою спокойно вперед.
Умудри, укрепи и пополни урон,
За покой же прими самый низкий поклон.
    В больницу к Яне потоком шли друзья — верующие люди. Не нужно было составлять график дежурств. Все было так слажено, что в присутствии Божьем невозможно усомниться. Друзья шли один за другим. Кормили ее как маленького ребенка с ложки и заботливо ухаживали. Одна пожилая сестра по вере в свое дежурство сказала больной:
    —  Яна, тебе нельзя пока разговаривать, ты теряешь силы.
    Она присела возле нее на стул, взяла ее руку в свою и очень тихо пела христианскую песню.
    Так прошла уже первая неделя. В палате лежали и другие женщины. Они наблюдали за поведением верующих и уходом за больной. О любви Божьей Яна пока не могла говорить, но дела других свидетельствовали о ней. Состояние больной улучшалось и, когда она не надолго оставалась одна, к ней начали подходить другие больные.
    —  Яна, скажите, пожалуйста, что за люди приходят к Вам?
    —  Это верующие люди, — отвечала она.
    Их интересовали многие вопросы, и когда они их исчерпали, начали удивляться и восхищаться.
    После недельного пребывания ее навестили Анатолий Викторович Орлов, один из пресвитеров Центральной церкви С.-Петербурга и молодой брат, исполняющий обязанности пресвитера Ломоносовской церкви Андрей Перми- нов. Яна с ними пошла в вестибюль, где прохаживались больные с других палат. Косыми взглядами они наблюдали за их общением. Были они недолго. Попрощавшись с Яной, Анатолий Викторович обратился ко всем, кто был в вестибюле:
    —  Мы желаем вам всем, чтобы вы скорее поправились, и вернулись здоровыми домой. Пусть всех вас благословит Господь. Женщины оживились, на лицах было изумление за добрые слова. По их выражению было заметно, что они их приняли с благодарностью.
    Посетители в добром расположении духа направились к выходу. Женщины окружили Яну. Им не терпелось узнать, что за мужчины приходили к ней.
    —  Скажите, пожалуйста, кто они такие? — обратились они к ней.
    —  Это пасторы церквей.
    —  А тот, который с нами говорил, как Вы говорите, пастор — это значит по-нашему батюшка?
    —  Да, — ответила она.
    —  Не может быть, чтобы вот так запросто мог говорить батюшка с людьми. Мило, совсем по-простому! — с удивлением сказала одна женщина.
    Другая, включаясь в разговор, произнесла:
    —  Нет, это не церковный служитель, — она недоумевала. — Такой видный: с виду очень представительный и очень добрый...
    Очередной воскресный день выдался особенным. Об этом дне позаботился Сам Господь. После утреннего служения в церкви, больную навестили братья Олег Михайлович Щербаков и Андрей Перминов. Следом за ними пришили несколько человек из церкви Нового Петергофа с их пастором Сергеем Конторовичем. Все разместились, как могли, весело и бодро обменялись событиями последних дней, а затем, убедившись, что больные не возражают, решили взбодрить людей в палате христианской песней. Сергей взял гитару в руки, мелодию подхватили голоса. Радостное и хорошее настроение заполнило сердца верующих и неверующих, все как бы слилось воедино. Мимо палаты проходили больные с других палат. Они останавливались и слушали мелодичные песни.
    Я останавливаюсь на этих строках и думаю о том, какой удивительный наш Бог. Он Сам сошел в образе Сына человеческого, чтобы пойти навстречу заблудившимся людям. Он всегда был, есть и будет выступать в роли любящего и терпеливого Отца, желающего возвращения блудных Своих детей. Масса людей идут мимо Него, считая, что им с Ним не по пути. Одни считают себя самодостаточными и поэтому успешными. Другие же просто привыкли влачить свою жизнь, жалуясь на вся и на все. И нет разницы в том, какой человек: богат или беден, интеллигент или невежда. К какой бы категории людей он не относился, любой из них не лучше гусеницы до того, как она станет бабочкой. Человек такой же, если чудом рождения свыше не станет новым творением во Христе Иисусе. Чтобы такое рождение стало возможным, Бог Творец и Создатель в трудно представляемом нами плане Своем, унизился до статуса раба и служителя. Пришел на нашу планету Земля в образе Своего Сына Иисуса Христа, чтобы дать людям спасение, это новое рождение в глобальном масштабе. Но неисчислимое множество случаев, когда Он стучит призывно не только в каждое сердце, не только потрясает их ради любви к ним. Но и часто еще приходит в образе обычных и простых, на первый взгляд, людей как, к примеру, этих служителей и рядовых членов, которые пришли в больницу поддержать заболевшую женщину. Через них Господь изливал свет любви Своей. Он Сам пришел к ним в больницу, в палату, в надежде и ожидании найти заблудшую овцу, возбудить в ней ревность к возвращению. Господь разными способами касается человеческого сердца и приглашает: «Придите ко Мне, все усталые и обремененные и я успокою вас...» (Матф. 11:28).
    После прихода в больницу интересных гостей, у больных повысился интерес к самой Яне. Им хотелось побольше узнать о жизни верующих. О многом с интересом расспрашивали. Поинтересовались, как к Господу пришла Яна. Женщины в палате были разными по возрасту и понятиям. У каждой было свое представление о Боге, о вере. Одна из них и вовсе ничего не знала. Они все просто плыли по жизненному течению. Но Господь удивительным образом влиял на сердца людей, и такое влияние было также чудом. Он объединил их в единодушие и располагал их сердца для принятия духовной пищи. По утрам Яна читала им Евангелие, объясняла суть прочитанного, а потом все вместе размышляли над тем, что усвоили. По вечерам одни удобно усаживались, другие лежали, а она им читала захватывающие христианские истории. Женщины для себя такое прослушивание называли «Вечерний сериал». Заканчивались дневные процедуры, в палату уже не входили медработники и приходил час, которого они с нетерпением ожидали. Господь касался каждого сердца. За 24 дня пребывания в больнице не стало чужих, все теперь были родственными душами. Куда- то отодвинулись в сторону понятия «православный», «баптист» или «пятидесятник». Всех объединила любовь Божья.
    Наступил день выписки. Они обнимались, у некоторых увлажнились глаза. Поздоровевшая Яна, с пожеланиями в их жизни Божьих благословений, уезжала с ощущением радости домой.
    Господь на целый год отложил защиту диплома. Он восстановил ее силы. Через год она стала дипломированным регентом, но разве можно забыть удивительные дела Божьи! Невозможно забыть командировку, предопределенную Самим Богом. В ней она увидела Его волю. Тогда, по пути домой, сидя в машине, она тихо молилась: «Спасибо тебе Господи, что люди увидели Твою любовь среди детей Твоих. Славлю Тебя за то, что удостоил меня стать маленьким проводником Твоей любви между еще не знающими ее, и Твоею церковью.
   
   
   
    
                ВСТРЕЧА С ГОСПОДОМ НА НАРАХ
Меня нашли не искавшие Меня.
(Ис. 65:1)
    Давно известно всем — сколько есть людей, столько отдельных человеческих судеб. Из них немало высвечиваются яркостью событий. И, прослеживая за их развитием, невозможно не увидеть водительства Божьего от дней рождения в этот мир до дня сегодняшнего. Сердцу человеческому, откликнувшемуся на спасительный зов любви Божьей, прозревшему духовно, невозможно не восторгаться этой любовью, невозможно не удивляться промыслу и планам Господа. Из рассказанных историй хочется рассказать еще об одной, о человеке, который сам о себе рассказал. Главное то, что он не подчеркивал во всем свою персону, а отдавал предпочтение Богу и возвеличивал Его имя.
    ...Зачатие ребенка произошло вне брака. Мать всячески пыталась избавиться от него, прибегая к химическим и физическим воздействиям на плод. Мама будущего ребенка хотела спровоцировать выкидыш, а малыш по изволению Божию, крепко держался и рос. Вопреки всему родился мальчик по имени Александр. Его мама не однажды, будучи им беременной, прыгала с большой высоты. Плод внутри матери не погиб, но будущему ребенку предстояло родиться болезненным, с патологическими изменениями в грудном отделе позвоночника. Обозначался горбик внутри грудной клетки.
    Много тяжелых минут и дней мальчику пришлось пережить. В доме родной мамы ему не было места. На воспитание его забрала к себе крестная мать. Мальчик начал говорить с заиканием в речи. В школе его дразнили. Ему было тяжело осознать, что он живет у приемных родителей, а родная его мама жила по соседству, куда ему не было доступа. Но Господь видел его с первых дней, и Око Его наблюдало за ним не без участия в его судьбе. Мальчик усиленно начал заниматься спортом.
Он набирался физических сил. Он мужал, позвоночник его исправился.
    В 138 псламе Давида есть такие слова: «Не сокрыты были от Тебя кости мои, когда я созидаем был в тайне, образуем был в глубине утробы. Зародыш мой видели очи Твои; в Твоей книге записаны все дни для меня назначенные, когда ни одного из них еще не было» (Пс. 138:15-16).
    Из достоверных слов Библии видно, что никто и ничто не прервет жизни человеческой, никакие жизненные обстоятельства не мешают планам Божьим, если Он определил срок жизни человеку. В Его власти и воле укрепить здоровье, и дать силу ему. Вопреки жизненным невзгодам, Господь наделил Сашу волевым характером и силою духа стремиться к достижению целей. Он преуспевал в учебе и спорте. Хилый и болезненный мальчик вырос без вредных привычек, стал сильным и здоровым молодым человеком. Пришло время самостоятельной жизни. Всего он успел добиться. Все у него было. Всем был доволен: красивая и хорошая жена, двое детей, свой дом, престижная работа, машина. Только вот в Бога он не верил. Такой человек мнит больше о себе, все удачи приписывает своей персоне. Но у Господа для него были особые планы. Невидимой рукой Он вел его по жизни, выручая его не один раз, но он этого не замечал. И только спустя много лет он поймет, что рука Бога никогда от него не отходила.
    Когда Господь находит заблудившуюся овцу, а она упорствует, Ему приходится применять другие меры, чтобы образумить ее. Немало случаев, когда у самого обрыва, конечного пути, Господь настигает человека и спасает его. Но бывает и так, когда Бог допускает крайние меры по возвращению блудных Своих детей, предопределенных для Царствия Божия. Он допускает в человеческую жизнь разной степени страдания.
    Во времена рухнувшего советского строя, рухнули многие человеческие судьбы и планы. Настало время повальной безработицы. Люди подверглись тяжелым испытаниям. Саша не был исключением. Он в одночасье все потерял, и оказался на скамье подсудимых, совершив преступление, и наконец — тюремное заключение. Оказавшись в тюрьме, он тяжело заболел: туберкулез легких, стрептодермия и дистрофия — ополчились против его тела. Наступило время физических страданий от чего и душе стало очень плохо. С ног до пояса уже почти не осталось здоровой кожи. С оголенной ткани тела сочилась плазма. Словно огнем было объято все туловище и ноги. Саша почти перестал ходить. На нары, на втором ярусе, он самостоятельно не мог взбираться. Кожа, если ее так можно было назвать, была похожа на кожу слона.
    Однажды ему приснился сон: «Человек в белоснежных одеждах обратился к нему:
    —  Сынок, что, больно тебе?
    —  Да, очень больно, — ответил он.
    —  А ты обратись ко Мне с молитвой.
    —  А кто ты такой?
    —  Я, Господь твой».
    Саша проснулся от своей молитвы. Его внутренний дух молился, а губы вслух произносили слова. Он смотрел на свои губы. Как уже было сказано, что он не верил в Бога и вдруг ушам своим не поверил, что слышит молитву своего покаяния. Он подумал, что возможно он сошел с ума. Но он впервые молился Господу.
    После случилось то, чего он никак не ожидал. Милосердие в сердцах сокамерников было налицо. До этого все было иначе. Вдруг мужчинам пришло в голову помочь больному Саше. Один принес серную мазь, другой — овечий жир, подсолнечное масло. Намазали ему всю часть больного тела. Через время его отвели в баню, обмыли и снова намазали. Помогли ему взобраться на нары. Он проходил сеанс лечения. Саша лежал в одном положении, подогнув ноги. Человеку трудно лежать и ничего не делать. Его занятием непременно могут стать размышление или чтение. Саша лежал молча, и вдруг его внимание привлекла Библия, которая лежала на соседних нарах. Он попросил ее почитать. Открыл на книге Иова. Стал читать страницу за страницей. История об Иове его ошеломила настолько, что он внутренне воскликнул: «Так это же про меня! Так же, как Иов, я имел все и в одночасье потерял! Так же, как Иов, я лежу сейчас в струпьях!»
    В книге пророка Исаии Господь говорит: «Я открылся не вопрошавшим обо мне; Меня нашли не искавшие Меня...» (Ис. 65:1).
    Вот так Саша нашел Господа. Он поверил в Него и принял верою искренней в свое сердце. С тех пор исцелилась душа его, он воскрес в Нем для новой жизни, началось исцеление его тела. Пришло время, когда Саша в сущности нового человека, стал взывать к своему Создателю и Спасителю. Он отвечал ему. Саша удивлялся и радовался, как ребенок, каждый раз восторгаясь любовью Божьей, Его силой и величием. Теперь слова Господа, сказанные пророком Иеремией, находили отклик в его сердце. Слова Господа истинны и верны. «Воззови ко Мне — и Я отвечу тебе, покажу тебе великое и недоступное, чего ты не знаешь» (Иер. 33:3).
    Как изменилось сердце Саши! Он сам о себе говорит в своем духе, душе своей:
    — Я в тюрьме, в стесненных обстоятельствах, но с Тобою, Господи, я свободен. Я самый счастливый человек, что я познал Тебя здесь.
    Слова Давида ему близки и дороги, потому что они стали и его словами: «Господи, Боже мой! Я воззвал к Тебе, и Ты исцелил меня. Господи! Ты вывел из ада душу мою и оживил, чтобы я не сошел в могилу» (Пс. 29:3-4).
    Разве не радость знать великого Бога и не только называться, но и быть сыном или дочерью Его! Саша стал Его сыном, приобщившись к числу Его детей, к Его церкви. В тюрьме он принял водное крещение, обещая Господу добрую совесть. Разве не счастье, разве не восторг в Господе Нашем Иисусе Христе?
   
   
   
ПСИХОЛОГИЯ ДУШИ
    Марина страдала от болезни позвоночника во всех его отделах. Во всем ее скелете был разлад. На протяжении восьми лет днем и ночью ее истязала боль. В поясничном отделе между двумя позвонками уже совсем не было диска, началось сползание позвонков, нервные окончания (корешки) были зажаты. Положение было угрожающим. Женщина боялась ходить, чтобы не упасть. Каждое падение могло окончиться разрывом спинного мозга, а это — паралич. Марина начала искать выход. По протекции своей племянницы, работавшей при штабе ВМА им. Кирова в Ленинграде, она пришла на прием к хирургу-ортопеду. Вошла в кабинет с испытывающим взглядом. Она оказалась перед человеком небольшого роста, заурядной внешности. Подполковник Ястребков не произвел на нее положительного впечатления. Он долго рассматривал ее рентгеновские снимки, а потом сказал:
    —  Да, Марина Александровна, Вам показана операция. Какие-то меры принимались по лечению позвоночника? — спросил он.
    —  Да, я ездила в Кобеляки Полтавской области к знаменитому мануальному терапевту Н. Касьянову.
    —  И как долго Вы к нему ездили?
    —  Я была у него 19 раз.
    —  Марина Александровна, Вы больше к нему не обращайтесь, Касьянов своими приемами еще больше сдвинет Ваши позвонки.
    Окончив исследование снимков, он протянул ей их обратно и сказал:
    —  Когда решитесь — приезжайте, сделаем Вам операцию.
    Из кабинета Марина вышла в каком-то замешательстве. Во-первых, Ястребков не произвел на нее желаемого впечатления, во-вторых — ей показалось, что он очень легко говорил о возможности сделать ей операцию. Она не знала, как отнестись к своему смятению.
    Она шла по аллейке и рассуждала о встрече с хирургом, о чем он говорил.
    Марина — верующий человек, наученная Словом Божьим, прислушивалась к советам и наставлениям Духа Святого и понимала, что первые ее впечатления о хирурге вполне могут быть неоправданными.
    —  А что о нем я вообще знаю? — задала она себе вопрос.
    —  Да и стоит ли вот так сразу соглашаться на операцию? — спрашивала она себя. — Может еще что-то предпринять, попытаться встретиться с другими профессорами, что они скажут?
    Она говорила всегда обо всех проблемах Господу, как и сейчас. Перед человеком всегда стоит выбор, и Марина не увидела ничего плохого в том, чтобы реализовать решение, к которому она пришла.
    Не оттягивая время, написала письма в Новосибирск и Минск и получила приглашение приехать в назначенное время. К ее удивлению, ожидать пришлось недолго. В Новосибирске по трансплантации позвоночника использовали искусственные диски. О том, что на то время уже входил в практику хирургов аутоматериал, Марина не знала. В Новосибирске решались ей сделать операцию, но нужна была сиделка, которая бы смогла ухаживать за ней не один месяц. Такой возможности у нее не было. Марина с мужем отправилась в Минск. По приглашению ее принял профессор. Он долго рассматривал снимки, результаты проделанных анализов, работу сердца, а затем повернулся к ней.
    —  Голубушка Вы моя, я должен Вас огорчить, мы не рискнем сделать Вам операцию. У Вас очень плохое кровообращение. Я думаю, что ни Киев, ни Москва также не станут рисковать. Закажите ортопедический корсет и ходите в нем в дневное время, периодически проходите курс лечения. Вот и все, с чем из кабинета вышла Марина.
    С мужем она возвращалась домой. В ее голове роились мысли. Для нее выбора не было, а жить с нестерпимой болью было тяжело. И, положась на волю Божью, в смирении, она отправилась, а вернее сказать, возвратилась к Н. М. Ястребкову в ВМА, в Ленинград. Марина вошла в кабинет. Он сидел за столом и что-то писал, затем поднял голову и предложил ей сесть.
    —  Ну, что, Марина Александровна, Вы решились на операцию. Я правильно понял?
    —  Да, — ответила она.
    —  Хорошо, я принимаю Вас. В течение недели мы сделаем проверочные анализы, необходимые нам, рентгеновские снимки и прооперируем. У нас пациенты долго не задерживаются, наша Академия — учебно-профилактическое учреждение, — пояснил Ястребков.
    Оказавшись на больничной койке, она осталась без чьей-либо помощи или совета со стороны, ее никто не убеждал, не переубеждал правильное или нет она приняла решение сделать такую сложную операцию. С женщинами, как и положено, она познакомилась, но они ее не занимали. Ее внутреннее состояние было обнажено перед Богом, которому только и могла доверить свои мысли, свои волнения и переживания.
    —  Странно, — подумала она. — Почему в двух институтах специалисты-ортопеды не решились ее оперировать, а Ястребков даже говорить много не стал? Кому я отдаю себя в руки? Что будет со мной? Даст ли хирург гарантию, что после операции не будет исходом для меня инвалидная коляска?
    Эти вопросы для нее были главными. Нужно было сживаться и привыкать к новым обстоятельствам.
    Марина по своей сущности интересный человек. Ее манера говорить, подход и умение общаться, анализировать поступки, говорили об этом, но постоянная физическая боль удручала ее и мешала раскрываться более ярко, плодотворно. Даже и сейчас не ускользали с ее поля зрения разные вещи, и сравнивала с тем, чего не видела в других больницах. Она отмечала про себя, что здесь было все иначе. Хорошие, просторные палаты, очень белое постельное белье. Врачи военные, разных рангов. К больному, персонально к каждому, прикреплен врач, наблюдающий за состоянием его здоровья. Коридоры, лестницы, перила, витражи на окнах и дверях, само здание Военной академии напоминали о прошлом времени, о шедеврах искусных старых зодчих. Вестибюль с растениями и большим аквариумом успокаивающе воздействовали на человека, входящего в это здание и, как исключение предписаний для такого заведения, Марина увидела большого и красивого кота черно-пепельного окраса. Она успела узнать, каким образом он попал в Военную академию. Это небольшая, но интересная история. Он однажды попал под колеса машины заведующего ортопедическим отделением. Машина почти остановилась и вдруг кот подвернулся. У него была серьезно повреждена одна из конечностей. Ему очень повезло. Хирург взял беднягу к себе в кабинет и прооперировал его. Медработники выходили кота. С тех пор он стал любимцем медработников. У него было любимое занятие — подолгу сидеть у аквариума и наблюдать за игрой красивых рыб.
    Первый день пребывания в клинике еще ничего не обещал, медработники оперативно исполняли все указания Н. М. Ястребкова. На первом обходе он назначил обезболивающие средства.
    —  Ну, что, будем готовиться, — сказал он Марине.
    —  Да, — последовал ее ответ.
    Она наблюдала за его манерой говорить, за его движениями, внешностью. Он был скуп на слова, а внешность, как внешность — обыкновенный хирург в белом халате и шапочке. Наблюдение — это миг. Оно было и ушло. Сердце Марины замирало при мысли, что он ей будет делать операцию. Оно не соглашалось и не доверяло ему. Всеми фибрами своей сущности оно сопротивлялось. Но с другой стороны голос совести говорил другое: «Как же так — не доверять врачу?» Кто об этом не знает, что больной не может не доверять врачу, а иначе сам же себе навредит. «В доверии — залог успеха!» — говорят врачи. Она это знала и про себя молилась.
    —  Господи, помоги мне поверить в него, я ведь знаю, что в моей операции прежде кого-либо будешь принимать участие Ты. Я знаю, что мое дыхание, мое здоровье и нездоровье, — все в Твоих руках. Помоги мне в руках моего хирурга видеть Твои руки, благословляющие и исцеляющие. — Так Марина разговаривала со своим Спасителем, доверяя Ему свои волнения и всю себя.
    За своими переживаниями не всегда верующий человек может понять и увидеть, как бывает Господь внимателен и чуток к нашим просьбам, нашим молитвам. Он уже отвечает, а мы еще этого не видим. В Своем Слове Он сказал: «И будет прежде нежели они воззовут, — Я отвечу; они еще будут говорить, и Я уже слышу» (Ис. 65:24). Этот контекст говорит о благословении для израильского народа на Новой Земле, но он так же может относиться и к нам, уверовавшим язычникам, в нашей повседневной жизни, когда обращаемся к Господу без сомнения, с верой о какой-либо просьбе, и Он отвечает на наши нужды. (Иак. 1:6).
    Любящий Бог знал настрой Марины и творил в ее сердце перемены удивительным образом. Используя темперамент психических свойств человека, присущих ей: быть наблюдательной, внимать, видеть и делать соответствующие выводы. В первый день она ходила по коридорам, изучала обстановку, присматривалась к людям, наблюдала за больными и медработниками, которые часто мелькали перед ее глазами. Было время обеда. Ходячие больные должны были пройти в столовую, лежачим обеды развозили по палатам. Мимо нее проехали несколько инвалидных колясок, сопровождаемых кем-то из больных или медработниками. Марина успела разглядеть изуродованных молодых ребят. Забинтованные головы, одного увидела без ноги, другой без руки. По ТВ намного проще воспринимаются такие картины, когда рвутся снаряды и льется человеческая кровь (возможно, потому, что в подсознании откладывается, что это фильм). А тут совсем по другому.
    — Кто они, эти ребята? — про себя спросила она. — Афганцы! Она догадалась. Какой ужас! Бедные мальчики, какое горе матерям, — сама в себе сокрушалась она. Там, у себя дома и повсеместно, многие знали, что по всем городам и селам матери хоронят своих детей, погибших в Афганистане. Но такие события не освещались прессой. Если говорилось, то как-то вскользь. Война была непонятной. За что воевали наши ребята? Никто из простых смертных тогда так и не разобрался, почему на той войне их хоронили не с такими почестями, как должно хоронить людей, погибших за правое дело? Все было как- то на слуху. А тут вот вдруг Марина столкнулась лицом к лицу с отголосками той войны, — с изуродованными солдатами, совсем юными.
    Марина вошла в столовую и села, притихшая, за стол. В большой просторной столовой, отдельно от всех столиков, стоял один длинный. За ним сидели афганцы. Их было много. Пестрел белый цвет, выделяясь на фоне больничных пижам и спортивных костюмов. Белый цвет бинтов выделялся на всех частях тела ребят. Она смотрела украдкой на них. Хотела что-нибудь съесть и не смогла. В горле застрял ком, а слезы сами покатились. Быстренько выйдя из-за стола, ушла к себе в палату. Тихонько легла на бок, лицом к стене. Близко к сердцу приняв чужую беду, она не переставала тихонько, беззвучно плакать.
    Так длилось несколько дней. Она жила переживанием чужой беды. Есть она не могла, сдерживалась от слез и постоянно несла в себе чужую боль. Господь вел ее по ней. Каждый день она встречала в клинике ребят, каких прежде не видела. Самолетом доставляли новых изуродованных войной. Несмотря на то, что здесь были лучшие доктора, заслуженные по достижениям в медицине, были случаи, без которых не обходится ни одно лечебное учреждение, когда умирали люди после операций, оставались парализованными. Господь провел Марину по человеческим страданиям и этим говорил ей: «Видишь, как много страдающих плотью и душой. Твои боли не больше болей их». Бог работал над сердцем женщины, и ее боль в позвоночнике, бедре начинала для нее меньше значить, чем прежде. Увидеть чужую боль и предаться большему состраданию, чем к своей — это проявление Божественных качеств и черт. Это отражение Божьей любви. Он даже умер из любви и сострадания к людям.
    Время приближало день операции. Марине хотелось оттянуть его на дольше. Почему? Ответить определенно нельзя, но операцию отложили еще на целую неделю. Это не было случайностью, а для Марины не было оттягиванием времени. Ей предстояло еще многое услышать и узнать то, что приготовило бы ее сердце поверить в хирурга, довериться и принять его через Самого Иисуса Христа.
    Узнав, что ее на этой неделе не будут оперировать, она внутренне обрадовалась.
    Открылась дверь. Вернулась с перевязочной соседка по койке.
    —  Ой, девочки, — говорит она. — Вы представляете, у того парня зашевелились пальцы!
    —  У кого?
    —  Да у того, у которого по локоть пилорама руку отхватила. Только что мне рассказала одна медсестра. Вот молодец, Николай Михайлович!
    ...Николай Михайлович... Марине как раз очень нужны были такие свидетельства. Затем она узнавала все новые и новые удивительные истории об удивительных докторах ВМА, того отделения, в котором она находилась. За это время один студент при неизвестных (для всех) обстоятельствах потерял все пальцы на правой руке. Ему сделали пересадку большого и второго пальцев с ноги на его руку. Операция была удачной. Впоследствии он сможет писать и работать рукой. Еще одного мужчину привезла «скорая помощь». Его руки попали в пилораму. Все пальцы отыскали в опилках, сложили в пакет и привезли в клинику вместе с пострадавшим. Врачи-микрохирурги работали в несколько бригад. Все пальцы были пришиты и, несмотря на сложность операции, руки человека были спасены. Пальцы приживались, рефлекторные движения возвращались. Марина стала свидетельницей, как были исправлены позвоночники у молодых девочек. Они были горбаты. Много было примеров, которые рассказывали о золотых руках Ястребкова.
    Хорошо, когда верующий человек имеет такую веру, когда безоговорочно, сразу полагается во всем на волю Божью. Любой исход он принимает и знает, что все обстоятельства жизни в Его воле и власти. Такой человек знает, что сверх его сил Господь ничего не допустит. Но не одинаковы подходы у Спасителя в обработке человеческой души. Иные, подобные Марине, похожи на новозаветного Фому. Ему прежде надо было увидеть раны на руках Христа, чтобы убедиться, что Он это и есть Тот, о Ком говорили ученики Иисуса. Проблемы сердца Марины, ее неспособность доверить себя хирургу через полную отдачу своему Провидцу и Целителю, Господь разрешает утонченными способами. Бог дает возможность Марине посмотреть на чужие страдания на примерах, которые ее удивляют, — узнать об одаренном Богом хирурге. Это и освобождает ее от предвзятого мнения о Ястребкове. Как не восторгаться нашим Творцом, нашим любящим Богом. Сколько в Нем любви и чуткого отношения к нам, особого подхода к каждому человеку в отдельности. Сможем ли мы, верующие в Него, по праву оценить Его любовь и Его подвиг, восхваляя Его. Радуясь о Нем, мы увеличиваем Его славу, себе же во благо.
    В течение трех недель Марину подготавливал Господь к операции. Она вполне теперь могла сказать: «Готово сердце мое, Боже!» Так восклицал Давид в радости, когда Бог сокрушал его врагов. Он торжествовал и славил Его. (Пс. 56:8). Врагами Марины были предвзятость и ее сомнения. Бог разрушил их и дал ей внутренний мир и покой.
    Больные готовились к общему обходу. Открылась дверь и вошли доктора. На каждом обходе их бывает много. Заведующий отделением и врачи-хирурги, студенты ВМА. Марина третий раз наблюдает за обходом и каждый раз этот «церемониал» (так она для себя назвала), изумлял ее. Безукоризненная белизна халатов, накрахмаленные высокие шапочки, в меру серьезные лица — вызывали особые, торжественно-строгие чувства в душе. К каждому пациенту подходили врачи. Николай Михайлович, зав. отделением, рассказывал историю болезни, давал указания. Студенты внимательно слушали. Подошли к Марине. Ястребков взял ее за руку.
    —  Марину Александровну на завтра готовим к операции.
    —  Ну как, мы готовы? — спросил он у нее.
    —  Да, Николай Михайлович, я совершенно настроена.
    —  Ну, вот и хорошо.
    Закончился обход и, как только врачи вышли, женщины — то одна, то вторая — стали говорить.
    —  Ну, Маринка, готовься. Сегодня к ночи тебе дадут допинг, и тебе будет хорошо.
    —  А что это значит? — спросила Марина.
    —  Тебе дадут такие таблетки, чтобы ты расслабилась, не волновалась. Будешь спокойно спать, чтобы ты отключилась, — уточнила еще одна женщина.
    К ночи действительно пришла медсестра.
    —  Марина Александровна, давайте выпьем таблеточ- ки, — сказала она.
    Ослушаться она ее не могла. Есть определенные требования и их нужно выполнять, но Марине не хотелось в эту ночь находиться в неизвестном для нее состоянии. Она хотела бодрствовать, чтобы предстоять перед Господом. Женщины готовились ко сну. Уже не слышались посторонние звуки и шорохи. Наступала тишина. Погасили свет. К операции Марина готовилась по-своему. Она не думала о таблетках, которые выпила. В ту ночь она была в особом состоянии духа. Ее сердце было наполнено миром и любовью к ее детям и мужу, ко всем своим близким, а особенно к Господу. Наверное, никогда она с Ним так близко не была, как в эту ночь. Она вспоминала все проблемы в своей жизни. Перед ее глазами проходила вся ее жизнь. Со своими детками, с мужем, со всеми родными — дальними и близкими — говорила мысленно. Исповедовала перед Господом все, что было недостойным в Его очах, о чем только могла вспоминать. Всем посылала свои благословляющие мысли, о всех молилась, отдавая их в Его руки. Она боялась спать, чтобы ее рука непроизвольно не выскользнула с руки Божьей. Ее сердце, ее душа пребывали в состоянии блаженства.
    Такого предстояния перед Богом она прежде не испытывала.
    —  Господи, — говорила она. — Как же я счастлива, что мы с Тобою так близки. Я не знаю, что ожидает меня после операции. Это Ты знаешь. Я благодарна Тебе очень, что в этой клинике так заботливо, с такой нежностью, Ты готовил меня к завтрашнему дню. Он в руках Твоих. Я теперь совсем не боюсь, полностью полагаюсь на Тебя, доверяю себя моему хирургу. Его способности, его руки — в Твоих руках.
    Так молилась Марина с любящим и любимым Богом.
    Время было позднее. Все спали. Марина все еще не хотела отпускать от себя Господа, но очень понимала, что нужно уснуть. Сон нужен ее организму.
    —  Почему же так плохо действуют на меня таблетки? — подумала она. — Может и Господу так приятно было общаться со мной, как и мне с Ним?
    Она тихонько лежала, посматривая в ночное окно, совсем не желая в мыслях своих отпустить Иисуса...
    Настало утро. Сегодня операция. Ее берут первой. В палату вошла медсестра. Подошла к Марине.
    —  Доброе утро, как Вы себя чувствуете?
    —  Хорошо.
    —  Сейчас я Вам сделаю укольчик и через 15-20 минут поедем в операционную.
    Медсестра ушла, а вскоре возвратилась с каталкой и поставила рядом с кроватью.
    —  Ну, Марина Александровна, перекладывайтесь сюда, — сказала она.
    Марину везли в операционную, но прежде оставили ее в предоперационной одну. Медсестра ушла. Для женщины, бодрствующей духом еще предоставилась возможность побыть наедине. Ее сейчас ничто не привязывало к земному. Словно маленький ребенок со всеми своими проблемами, со всеми болями, спряталась в Божьих руках и покоилась в них. Прошло немного времени, дверь операционной открылась, двое мужчин в костюмах цвета морской волны забрали Марину.
    К операции, очевидно, почти всё и все были готовы. Подошел Николай Михайлович.
    —  Не волнуйтесь, Вы ничего не будете чувствовать. Мы постараемся все сделать, чтобы избавить Вас от боли.
    —  Спасибо большое, я вверяю Вас и себя Господу, — сказала она.
    Время, в которое она успела кое-что увидеть и понять, очевидно, было очень коротким. Операцию на позвоночнике должны были делать через передний доступ, поэтому Марина лежала на спине. Ее покрыли простыней, аккуратно заправили у шеи, под туловищем. На простыне было отверстие, расположенное вдоль живота с левой стороны. Николай Михайлович принес инструментарий и разместил на ногах Марины.
    —  Надо же, — подумала она про себя. — Какими увесистыми предметами будет работать хирург.
    Ей прежде не доводилось интересоваться такими вопросами, а тут вот увидела своими глазами: пилу, молоток, предмет, похожий на долото и др. из тускло-блестящего металла. Вводили наркоз и он уже начал действовать. Еще раз она в духе своем помолилась Господу, вверяя Ему руки хирурга. Язык ее несвязно говорил. Операция длилась более пяти часов. Если бы она знала, какая работа была в ее позвоночнике! Но и зачем ей было знать? Все уже было позади. Она крепко спала.
    —  .Мари., Вы слы. меня. — Слова, обращенные к ней, Марина улавливала не полностью. К ней возвращалось сознание. Наконец, она открыла глаза.
    —  Просыпайтесь, Вы хорошо слышите меня?
    Она еще ничего не могла ответить. Ей мешали разные трубки, прикрепленные к ней. Она поняла, что находится в реанимационной. Первое, на что она обратила внимание, на удивительную белизну вокруг, ослепительно белую постель, в которой она лежала. Под таким же одеялом с разных сторон ее обогревали теплые грелки. Это напоминало ей детство и заботливую маму, когда она заботилась о ней во время периодических болезней. То болевое место, причинявшее ей так долго сильную физическую боль, было в полном покое. Еще рано было говорить, еще действовали обезболивающие средства, и все же она радовалась, что у нее ничего не болит. Ее сердце возносило хвалу Господу. Рядом сидела медсестра. Она увидела, что Марина проснулась и, улыбнувшись, спросила:
    —  Как Вы себя чувствуете?
    —  Хорошо. Спасибо Вам, я не думала, что будет так.
    Вскоре пришел Ястребков. На лице была еле заметная усталость. Он притронулся к ее руке.
    —  Как Ваше самочувствие. Беспокоит ли что-нибудь сейчас?
    —  Николай Михайлович, я счастлива, у меня ничего не болит.
    —  Я рад слышать, но еще впереди выздоровление, реабилитация. Ну, отдыхайте. — Хирург ушел.
    Куда бежит человек? Почему он думает, что для его счастья очень многое нужно? А если вдуматься, то ему всего-то и нужно — научиться всем быть довольным. Апостол Павел в своем письме к Филипийцам писал: «...Я научился быть довольным тем, что у меня есть» (Фил. 4:11). Павел — ученик и Апостол — учился у Иисуса Христа. Нам, верующим людям, нужно всем учиться этому. Учиться во всем подражать Иисусу. Многому еще предстояло учиться и Марине. До операции она долгое время испытывала сильную боль в позвоночнике и тазобедренном суставе. В ее глазах отображалась усталость. Сейчас она испытывала состояние блаженства.
    —  Неужели бывает так хорошо? — думала про себя женщина. — А если что-то будет не так?
    Попробовав шевелить пальцами, обнаружила, что они шевелятся, работали руки. Она, счастливая, славила Иисуса Христа. Она верила, что и в дальнейшем она может рассчитывать на Его поддержку и помощь.
    Марину не было причин оставлять в реанимационном отделении. Ее перевезли на той же ортопедической спецкровати в общую палату, где она находилась до операции. Женщины поздравляли ее с возвращением. Здесь ей предстояло пробыть не менее месяца. Каждый небольшой отрезок времени отличался от другого. После операции началась несколько иная жизнь. Некий Владимир Иванович был прикреплен к ней для постоянного наблюдения за состоянием ее здоровья. Он ассистировал при операции Ястребкову. Плотного телосложения, выше среднего роста, человек приятной внешности.
    После утреннего обхода Владимир Иванович не один раз в течение дня заходил в палату. Его интересовали все подробности о пациенте.
    На второй день после того, как перевезли Марину, он подошел к ней, улыбаясь, и спросил:
    —  Марина Александровна, Вы уже обнаружили, что у Вас чего-то не хватает в Вашем скелете?
    —  Как, неужели это правда? Я еще не успела ничего заметить, — слегка смутившись, ответила она доктору.
    —  Да Вы не бойтесь, ничего существенного. От Вашей подвздошной кости мы взяли часть для трансплантации в Ваш позвоночник.
    —  А это как?
    —  Это значит Ваша подвздошная кость имеет форму полумесяца со срезом вовнутрь.
    Он взял ее руку в свою, приоткрыл одеяло и провел ее пальцы по измененной под кожей подвздошной кости. Марина исследовала кость справа, потом слева и обнаружила разницу.
    —  Надо же, — удивилась она. — До чего додумываются доктора!
    —  А вот, когда Вы выздоровеете и станете на ноги, то возможно обнаружите, что на 1 см уменьшился рост.
    —  Слава Богу! И вам, докторам, спасибо, что помогаете людям избавиться от боли. А то, что стану меньше ростом — не беда, только бы я смогла ходить. Владимир Иванович, а можно ли узнать, что вы сделали с моим позвоночником?
    —  Да. Ваш позвоночник был расчленен между 4 и 5 позвонками. Не затрагивая спинной мозг, расчистили, то есть убрали то, что осталось от диска. Между позвонками вставили трансплантат — пластину Вашей подвздошной кости. Оставшуюся часть надставили и закрепили на двух позвонках. Все сделано хорошо и прочно. Теперь нужно с терпением пройти реабилитационный период.
    Оставшись наедине со своими мыслями, Марине вдруг стало не по себе, страшновато.
    —  Неужели срастутся позвонки так, чтобы стали одним целым монолитом? — подумала она. — Смогу ли я ходить?
    Под воздействием эмоций в душе росла тревога. Но Дух Святой не дал ей дольше тревожиться. Он напомнил ей не одно место из Священного Писания, где говорит Господь: «Не бойся». «Не бойся ибо Я с тобою» (Ис. 43:5). Она вспомнила, что говорит автор книги «Возрастая в благодати», Боб Джордж об эмоциях, что они глупы и не имеют интеллекта». Она взбодрилась, а душа ее произнесла:
    —  Как же хорошо, что есть у меня Бог, что могу обо всех своих страхах и сомнениях Ему говорить, вверять все свои проблемы.
    Она молилась и беседовала с Ним, как с лучшим другом. Тревога, как пришла, так и ушла.
    После операции уже прошло несколько дней. Состояние души по-прежнему было радостное. Когда Господь дает человеку Свой мир, о котором Он говорил: «Мир оставляю вам, мир Мои даю вам: не так, как мир дает, Я даю вам. Да не смущается сердце ваше и да не устрашается» (Иоан. 14:7). Такой мир совершенный. Не нужно притворяться и внушать себе его, как это делают психотерапевты или экстрасенсы на своих сеансах: «Ты совершенно спокоен, тебя ничто не тревожит...» Внушая мир таким образом, человек его не обретет, а если и обретет на какое-то непродолжительное время, то не от Бога. Марине Господь дал Свой мир и поэтому она была сейчас спокойна и радостна. Хотя, чисто по-человечески, не было причины для особо приподнятого настроения.
    Начались проблемы со здоровьем после операции. Шов Марину не беспокоил, но температура начала подниматься. Николай Михайлович осмотрел шов, прощупал область живота. Внутри образовалась большая гематома.
    —  Марина Александровна, Ваш мочевой функционирует?
    —  Нет, — ответила она.
    Врачи забеспокоились, назначили физиотерапию, каждый день моча выводилась при помощи катетера. Это неприятная процедура, но позвоночник нельзя было тревожить. Лежать нужно на спине и никаких движений. Каждый день возле Марины находились врачи и что-то предпринимали, чтобы создавшееся положение локализовать, предотвратить. До операции Марина настрадалась, и на то, что с ней происходило сейчас, она совершенно спокойно реагировала. На сердце — ни малейшей тревоги. Когда медики ее оставляли в покое, она женщинам рассказывала о Христе, о Его любви. Завязывался разговор.
    Очевидно было угодно Богу Марину определить в эту клинику, поручить ее хирургу Ястребкову и никому другому. Он знал ее сердце. Будучи верующим человеком, Марина все еще на многое смотрела по-плотски. Придавала немалое значение визуальному восприятию, на многие вещи и людей. Здесь же она прошла хорошую школу. Увидела в себе то, чего раньше не видела, от чего нужно было избавляться. Увидела в себе некоторые проявления, за которые пришлось совеститься. Дух Святой показал ее сердцу, что ее страдания не превосходят степень страданий других людей, показал, что не все то золото, что блестит и наоборот.
    Мудрый Соломон был прав, выражая такие слова: «Миловидность обманчива и красота суетна: но жена, боящаяся Господа, достойна хвалы» (Прит. 31:30). Соломон говорил о женщине. Это же можно сказать и о мужчине, что за внешностью человека можно не увидеть, что он может быть одаренным Богом многими способностями и дарами, красивым и добрым сердцем. Марина в своей жизни множество раз проходила подобные уроки. И теперь вот снова выдался случай взглянуть на себя духовным зрением, так как на разные ситуации смотрит Бог. Как сильно изменилось ее представление о хирурге Ястребкове! Для нее он стал дорогим и уважаемым человеком. Во всем она видит прикосновение Божье к ее сердцу, к ее душе. Разве это не победа?! Разве не видно, как славен наш Бог?!
    Проходили дни. Марина находилась под пристальным наблюдением докторов. Гематома постепенно рассасывалась, но волновало то обстоятельство, что естественным образом не выводилась урина из организма. На 15 сутки врачи пришли к заключению, что больную решили поставить на несколько минут на ноги. После обхода вошел в палату Владимир Иванович.
    —  Марина Александровна, Вы слышали к чему мы пришли — поставить Вас на ноги. Хотим надеяться, что после операции внутренние органы в вертикальном положении станут на свои места и начнут функционировать. Сейчас я склонюсь над Вами, Вы крепко обхватите мою шею и, удерживая позвоночник в прямом положении, я приподниму Вас и поставлю на пол.
    Марина смутилась.
    —  А как это будет? Не повредит ли такое решение моему позвоночнику?
    —  Вот вместе давайте постараемся этого не сделать, — ответил доктор.
    Он склонился над нею.
    —  Ну, Марина Александровна, покрепче обнимите меня.
    Женщины, улыбаясь, наблюдали за этой сценой. Лицо Марины покрылось румянцем. Ее смущение было всем заметно и, чтобы как-то вывести ее из него, соседка по койке весело сказала:
    —  Маринка, ты, видно, забыла, как это делается? У тебя есть возможность вспомнить.
    Палата оживилась. Владимир Иванович был в ожидании. Наконец она обвила его шею руками. Доктору предстояла нелегкая и ответственная работа. Главное не сдвинуть позвоночник. Теперь никто не улыбался. Наступила полнейшая тишина. Задачей Марины было удержать позвоночник в одном положении, а доктору поднять ее как доску. Будь он поменьше ростом и другого телосложения вряд ли он один справился бы с такой задачей. Это было нелегко. Но Владимир Иванович поставил Марину. Да и не могло быть иначе. На него смотрели шесть пар женских глаз.
    —  Держитесь за меня крепче! Держитесь почти на весу.
    —  Я не могу это сделать, — сказала она искренне, с заметной растерянностью.
    —  Потому что Вы думаете, что я мужчина, а я только доктор!
    Они стояли друг против друга. Всем своим телом она оперлась на него и изо всех сил старалась выполнить просьбу, почти приказ, Владимира Ивановича.
    Свое чадо Господь испытывает во всех сферах человеческой жизни. До грехопадения счастливый Адам не раз прохаживался со своей прекрасной Евой в Едемском саду. Голова его прямо держалась. Он рад был постоянному доверительному общению с Богом. Когда он согрешил, ослушался Его, то со стыдом опустил голову и спрятался в (кустах) зарослях. (Быт. 3:8). Творец все о нем знал, хотел, чтобы он сам сказал, почему он оказался там и ответил на вопрос: «Адам, где ты?»
    Как только мысль верующего человека отклоняется в сторону искушения, вожделения или явного греха, Господь задает один и тот же вопрос: «Адам, где ты?» (Быт. 3:9). Анатолий, Светлана, Кирилл., где ты?
    Иногда наблюдаешь за жизнью (некоторых) христиан, верующих людей и создается впечатление, что они бесполые люди, не наделенные Господом любовью к противоположному полу за исключением тех, кто рожден скопцом. Люди лицемерят, зная при этом, что между мужским и женским полом почти всегда присутствует игра. И не всегда она греховна и аморальна. Не нарушая христианских принципов в создании семьи, избранник и избранница могут друг другу выражать самые нежные чувства, оставаясь не оскверненными перед Господом. Но пока дьявол до конца не уничтожен (хотя очень близок конец), не исключена возможность, что он будет допущен искушать и прельщать избранных детей Божьих.
    Героиня рассказа не исключение. Это видно, казалось бы из добрых побуждений, когда соседка по койке напоминает Марине, как обнимать мужчину. Это явное завуалированное искушение, подстрекательство древнего змея. Слова доктора, который замечает, что он для нее только доктор, напоминают ей кто она есть.
    Всего несколько минут продержалась Марина на весу в вертикальном положении, затем так же очень осторожно доктор уложил ее в кровать. Экспериментальным путем врачи добились желаемого результата. Теперь нужно было спокойно лежать в одном положении и ожидать сращивания позвоночника с трансплантатом.
    Жизнь в клинике была для Марины удивительным отрезком времени. Несмотря на то, что ее операция считалась одной из сложных, было нелегко лежать в одном положении, она чувствовала себя одной из счастливых женщин. Н. М. Ястребкову удалось высвободить зажатый нервный корешок. Ее душа постоянно была в состоянии радости, молитвы и благодарения Богу. Вместе с кроватью ее не один раз увозили в учебный зал. Николай Михайлович рассказывал какая была сделана операция. Рентгеновские снимки рассматривались тщательным образом. С дня операции прошло почти два месяца. В клинике ВМА это редкий случай.
    Однажды, в последующий день, в палату вошел Владимир Иванович и сообщил Марине, что нужно сделать новый рентгеновский снимок и посмотреть как происходит сращивание позвонков и все ли хорошо после того, как ее пришлось поставить на ноги.
    —  Что для этого нужно? — спросила она.
    —  Сейчас я осторожно переложу Вас на каталку и отвезу в рентгенкабинет.
    Опять повторилась похожая необходимость, но теперь ее она приняла более спокойно. Близко к кровати подставлена была каталка почти на уровне с ней. Вместе с простыней доктор переместил Марину и увез. В рентген- кабинете, как оказалось, нужно было ее перенести на руках на специальный стол.
    —  Марина Александровна, сейчас Вам придется меня опять обнимать.
    Он смотрел на нее и улыбался. Сердце ее заволновалось. В глубине его, в глубине своей души она не могла перешагнуть барьер стеснительности. В ее голове моментально возникали слова чешского педагога Я. А. Каменского. Он говорил: «Излишняя застенчивость — признак деревенщины.» Она была провинциалкой, но не была плохо воспитана. В тайне своей души она корила себя, что в определенных ситуациях она сильно комплексует, но поделать с собой ничего не могла. А доктор шутил:
    —  Ну, Марина Александровна, я к Вашим услугам. Берите меня, пожалуйста, одной рукой за шею покрепче, а другой — слегка, чтобы не перекосить позвоночник.
    Владимир Иванович взял Марину на руки и понес осторожно, уложил ее на стол. После рентгена, таким же образом доктору нужно было исполнять возложенное не него дело. Она сдерживала себя как могла, боялась выдать свое внутреннее состояние. Сердце ее учащенно билось. Владимир Иванович увез Марину в палату, уложил в кровать.
    —  Ну, все. Мы с Вами сделали важное дело, отдыхайте.
    Она поблагодарила его и он ушел. Женщины немного пошутили и занялись каждая своим делом. В основном читали. Через некоторое время, в палату вошел Николай Михайлович Ястребков.
    —  Мы немного помучили Вас сегодня, но это нужно было сделать. Я просмотрел Ваш снимок, — сказал он. — У Вас, Марина Александровна, все пока идет хорошо. У Вас еще есть возможность побыть у нас в клинике, а потом будем готовить Вас к выписке и транспортировке домой. Вы пробыли у нас так долго, что мы успели породниться.
    Доктор ушел. Было время тихого часа. Чтобы ни с кем не заговорить или никто не затронул бы ее, она отвернулась лицом к стене. Ее сердце было переполнено нахлынувшими чувствами и ощущениями, учащенным биением. Этому явлению она хотела дать оценку и боялась, боялась самой себя. За время пребывания в клинике Марина испытала удивляющую ее постоянную связь с Господом. С кем она еще могла так общаться, кроме Него? Ни с кем. Только Ему она доверяла свои мысли, даже самые сокровенные.
    —  Господи, почему должно волноваться мое сердце при мысли, что на руках своих меня носил мужчина. Он доктор, выполняющий свое дело. Он не давал повода спровоцировать искушение. Что происходит с моим сердцем? — спрашивала она. — Я ощутила и испытала на себе необыкновенную Твою заботу обо мне. Ты возвел меня на фавор1 радости. Как-будто меня не коснулся скальпель хирурга; не было никаких осложнений — так ликовало мое сердце, а сейчас мне тревожно. Разве могу я, Господи, Тебя обмануть? А себя? Я пытаюсь это сделать, я обманываю себя.
    Марина расчувствовалась и очень тихо плакала. Она исповедовалась Иисусу Христу. Он понимал ее больше, чем она саму себя. Она молилась:
    —  Господи, почему я такая? Для чего мне эта тревога? Прости, пожалуйста, за внезапно ворвавшиеся в мою душу переживания.
    «Почему я такая?» - задает героиня рассказа вопрос. Из ее переживаний и больше намеков, чем откровений, можно понять — ее сердце чуть-чуть соприкоснулось с осторожной нежностью и заботой со стороны мужчины (пусть только даже он выступал в роли доктора, исполнявшего свой долг), испытала на миг, как хороша такая забота. И не только это. Ее сердце, очевидно, ощутило приятную истому, в чем она боялась признаться себе. Она борется и сопротивляется, восклицая внутри себя со страхом:
    — Господи, зачем мне это? Почему я такая? Не придала ли я Твою любовь вторгнувшимися в мое сердце мыслями?
    Все это время Марина находилась под необыкновенным благословением Божьим. Она видела Его прикосновение к ее душе. Дух Святой поддерживал ее и утешал видимым и ощутимым образом. Она светилась от этого. Ничто не омрачало ее. И вдруг в ее сердце вторгается что-то из вне, чисто человеческое. Похоже, она влюбилась.
    Допустимо ли в среде верующих людей такое явление? На этот вопрос можно ответить положительно и отрицательно. Положительно, когда жених и невеста решили создать семью, зарегистрировав свои отношения в бюро ЗАГСа. Такой подход к созданию брачного союза поддерживает и одобряет Бог. Отрицательно и недопустимо такое явление, если мужчина или женщина состоят в браке. Если они дети Божьи и водимы Его Духом, то боятся нарушить Его волю. Христос в Нагорной проповеди по этому поводу сказал: «...всякий кто смотрит на женщину (мужчину) с вожделением, уже прелюбодействовал(а) с нею (ним) в сердце своем» (Матф. 5:28). Но есть еще одно обстоятельство, когда Господь как в первом, так и во втором случае допускает испытания. Испытание веры и преданности своему Создателю и Спасителю. Раскрывает тайники человеческого сердца, помогает увидеть себя таким, каким он себя еще не знал, подвергаясь искушениям. Искушение, само по себе не является грехом, но поддавшись ему, обольстившись кем-то или чем-то, человек впадает в грех. (Иак. 1:14).
    Так что же произошло с Мариной? Ее постигло искушение, не иное, как человеческое; и верен Бог, Который не позволит ей быть искушаемой сверх сил, но при искушении даст и облегчение, так чтобы она могла перенести. (1-е Кор. 10:13).
    Из ее переживаний видно, как ей дорог Бог. Она боится оскорбить Его, со страхом восклицает по поводу внезапно вторгнувшихся в ее душу чувств:
    — Господи, зачем мне это? Не предала ли я Твою любовь нахлынувшими мыслями? Прости мне, пожалуйста, — просит она.
    Из рассказа о ней очевидно, что в тех благословениях Божьих она подверглась Им еще одному испытанию. Через искушение Бог показал, что ее сердце не вполне очищено и невозможно не согласиться с Господом, Который говорит через пророка Иеремию: «Лукаво сердце человеческое более всего и крайне испорчено; кто узнает его? (Иер. 17:9).
    После стольких дней радости и восторга, Марина переживала стыд за себя перед Господом.
    Третий месяц пребывания в клинике был на исходе. Марина не могла не видеть, каким удивительным образом заботился о ней Бог. Этот отрезок времени был для нее особенно обозначенным. Ей предстояло лежать еще 4 месяца в домашних условиях. После, поднявшись с постели, учиться заново ходить, 12 месяцев не садиться, полтора года ходить в специальном ортопедическом корсете. На все Господь давал ей силы и терпение. Счастливая женщина, освободившись от боли, будет славить своего любящего Творца, нимало не ропща и не сетуя на сложности ее восстановления. Но это будет потом. А сейчас доктор готовил ее к выписке. Все уже было готово. Забронированные для нее три места в самолете. Машина «скорой помощи» доставит к трапу ее и необходимые о ней сведения по дальнейшему наблюдению по месту жительства.
    Окружающие ее люди, которые были ей так необходимы, были ей дороги. Ей уже никогда не забыть некоторых ребят-афганцев. С ними она познакомилась еще до операции. Слава Богу им помогли доктора. Залечивая свои раны, они считали себя счастливчиками, что остались живы. После операции двое из, них Саша и Виталий, приходили частенько в палату навестить Марину. На 8 Марта, вместо цветов, они принесли гитару и спели несколько песен. Теперь ей никогда не забыть своего хирурга Николая Михайловича Ястребкова, его ассистента Владимира Ивановича, медсестер и других работников ВМА. Почти всем она засвидетельствовала о спасительной жертве Иисуса Христа. Во всем и над всем она видела главную и основную для себя Личность — своего Господа. Она не расставалась с Ним. В стенах ортопедического отделения все ей было дорого.
    Настал день отъезда — день расставания. На Марине были одеты корсет, домашняя одежда. Девочки (ее племянница и дочь), приехавшие на день выписки, окончили туалет ее внешности. Женщины с палаты знали, что настает кульминационный момент, когда с минуты на минуту обязательно придет доктор. В такие моменты больные выходили с палаты, предоставляя возможность более доверительно выразить ему благодарность.
    Этот момент настал. Открылась дверь и вошел Ястребков. Ему не дали опомниться молодые девочки. Племянница и дочь Марины раскрыли для него изумительной красоты букет роз. Они налетели на него и почти спрятали доктора в этом букете. Затем девочки благодарно преподнесли ему коробку конфет и расцеловали его. Племянница, работавшая при штабе ВМА, и Ястребков хорошо знали друг друга. Возможно поэтому позволила себе некоторую вольность. Николай Михайлович был растроган. Слегка смущен. Он улыбался и отшучивался. Марина сияла от нахлынувших эмоций. Затем она обратилась к своему доктору и попросила:
    —  Николай Михайлович, подойдите, пожалуйста, ко мне поближе.
    Он подошел.
    —  Можно ли мне посмотреть на ваши руки?
    —  Конечно, — ответил он и протянул их перед ней.
    Марина взяла их нежно в свои.
    —  Я благодарю моего Господа за них. Спасибо Вам.
    Она прикоснулась к ним губами и поцеловала их в знак
большой благодарности и признательности.
    —  Ох, что Вы, что Вы, дорогая Марина Александровна, это я должен женщине целовать руки.
    Он наклонился и поцеловал ее руки и лицо.
    —  Марина Александровна, будьте счастливы! Берегите себя. Мы с Вами прощаемся. И вы будьте счастливы, — сказал он девочкам, выходя из палаты.
    Машина «скорой помощи» ожидала больную. В палату поспешно вошел Владимир Иванович.
    —  Марина Александровна, простите, пожалуйста, что немного задержался. Мне нужно с Вами попрощаться и помочь переложить Вас на каталку.
    Он взял ее за руку и сжал ее в своих руках, глядя ей в глаза. У Марины защемило сердце, но из кладовой ее памяти прямо перед ней возникли библейские слова мудрого Соломона: «Больше всего хранимого храни сердце твое; потому что из него источники жизни. Глаза твои пусть прямо смотрят, и ресницы твои пусть будут направлены прямо перед тобою. Обдумай стезю для ноги твоей и все пути твои да будут тверды. Не уклоняйся ни направо, ни налево; удали ногу твою от зла» (Пр. 4:23-27). Соломон прав. Дух Святой напомнил эти слова при щемящих импульсах ее сердца. Это останется в ее памяти. Своему сердцу человек доверять не может, потому что из него исходят злые помыслы, оно лукаво. Над сердцем Марины еще будет трудиться Господь, будет отшлифовывать его при помощи оставленного Им Духа Божьего, чтобы избавить ее и каждого от всего, что во вред избранному чаду Божьему, что не славит Творца Небесного.
    Владимир Иванович, глядя Марине в глаза, сказал, что у нее все будет хорошо, если выдержит все советы и указания, которые получила от них. Осторожно переместив ее на каталку, он увез ее из палаты. Ее сопровождали близкие и дорогие ей люди до места, где стояла машина «скорой помощи». Марина, прощаясь со всеми, утирала слезы. Она уезжала в аэропорт, где ожидал своих пассажиров самолет...
   
   
   
   
МОЕ ДАЛЕКОЕ ДЕТСТВО
(Воспоминание)
    В щель приоткрытых дверей просачивался тусклый свет, через нее слышался душистый запах горячего хлеба и всевозможных булочных изделий. Он будил нас, детей, ото сна.
    Наступало утро. Пробуждаемые чарующим запахом, мы нежились в своих кроватях. В спальню вошла мама в беленькой косынке. Ее лицо светилось от доброй улыбки. Наши сонные глаза еще не совсем раскрылись, но руки потянулись к маминым рукам, в которых она держала сито, наполненное блестящими бубликами. Они соблазнительно «смотрели» на нас.
    Так было всегда. Как только прокукарекают во второй раз петухи, мама с бабушкой Кристиной просыпаются и начинают крутиться у печи. Это незабываемые мгновения, когда в детскую спальню рано поутру проникают вкусные запахи. Слышится вблизи и вдалеке лай собак, на перекладинах лестницы начинают копошиться куры, и среди этой, прокидающейся ото сна жизни, едва слышен разговор мамы и бабушки.
    Такими мне запомнились незабываемые дни первых лет моего сознательного бытия. Маме очень рано приходилось идти на работу, поэтому ее утро начиналось часа за два до рассвета. Утро каждого дня для нас, детей, было каким-то праздничным, очень теплым и радостным.
    Бабулечка наша была верующим человеком. Она очень любила Господа. Жизнь ее была тяжелой. Дедушка (ее муж) погиб в Первой Отечественной войне и она осталась вдовой с пятью детками.
    Маленькую Шуру (нашу маму) пришлось отдать на воспитание ее сестре Марии. Своих детей у нее еще не было. Для себя Шуру приняла за дочь, а овдовевшей сестре, таким образом, хотела помочь. Со временем у тети родились дети, а с Шурочкой все потом стало иначе, вовсе не так, как договаривались. Поэтому наша мама в семье своей тети испытала с раннего детства тяжелую долю.
    Прошли годы. Бабушкины дети стали взрослыми, поженились и вышли замуж. Бабушка всегда жалела нашу маму. Нашего отца считала неудачником и старалась опекать нашу семью. У наших родителей уже было трое детей — я, Алла и Виталий.
    Я постоянно наблюдала за своей мамой, за ее покорностью и несварливым характером. За любым советом она обращалась к бабушке и всегда прислушивалась к нему. Я была наблюдательной девочкой и мне казалось, что во всем свете не было лучших людей, чем мои мама и бабушка. Для меня они были образцом неповторимым и особенным. Анализируя все, я думаю, так ли много верующих людей бывают благодарными своему Творцу за то, что имеют способность отображать в своей памяти яркие картины прошлого. Это удивительно, это чудесно! Этим мы отличаемся от других живых творений. Это только маленькая частица из того, что мы, люди, схожи с Тем, Кто нас сотворил. Благодаря памяти, то далекое детство не может быть вычеркнуто из воспоминаний. Только окунись в них и ты уплывешь далеко-далеко.
    Помню как-то очень рано поутру проснулась моя сестра и поспешила зайти к бабушке. Она проходила мимо лестницы, где высоко на перекладине еще сидело несколько кур и петух. Ему чем-то не понравился мимо проходящий ребенок. Он всполошился сердито и прямехонько слетел сестре на голову. Всклокоченный петух клевал ее, а она, закрывая лицо ручонками, в испуге закричала из всех своих сил. Перепуганная бабушка бросилась к внучке и увидела страшную картину. Выхватив Аллу от петушиного нападения, она спасла сестру от сильных ранений, но задире явно не повезло. Бабушка ловко поймала «Петю» и тут же отрубила ему клюв. И хотя мою сестру она спасла от беды, но петух-красавец после этого случая попал в кастрюлю — бедняга, поплатился своей жизнью.
    Борщ был вкусным, но нам было его жаль. «Петя» считался красавцем. Не только нам, детям, грустно стало, но и куры как-то осиротели без него.
    А разве можно забыть такой волнующий момент в моей, тогда еще маленькой, жизни! Мама ушла на работу. В тот день она с другими женщинами работала на бахче.
Мы проснулись от прикосновения нежных лучей утреннего солнца. А из кухни уже несутся такие приятные запахи! После завтрака в нашем распоряжении был целый день. Вдруг я вспомнила, что моя мама работает на бахчевом поле, которое, как мне казалось, было недалеко. Мне захотелось к ней пойти. Время было к полудню. Не спросив разрешения у бабушки, я отправилась к своей маме самостоятельно. Шла селом, напевая себе под нос песни, срывая на ходу полевые цветы. Так я очутилась на большом поле. На мягкой земле красивым зеленым ковром красовались высаженные арбузы. Далеко виднелись фигуры женщин. Я была уверена, что там, среди них, моя мама. Своими босыми ногами я продолжала идти, переступая растения. Но тут, вдруг, я наступила ногой на колючку. Я попыталась постоять на одной ноге. Удержала равновесие, вытащила колючку и пошла дальше.
    Шаг за шагом, все дальше и дальше, я уходила в поле, выбирая места без колючек. Но чем дальше я уходила в поле, тем оно начало казаться мне подозрительней. Я остановилась, посмотрела вокруг и увидела целое море колючек! Неожиданно для себя я оказалась у них в плену. Я и до сих пор не знаю, как эти сорняки называются, но колючки их имели угрожающий вид. Величиной более чем гречневое зерно, с несколькими выступающими шипами- колючками и очень острыми. Вот среди таких «шрщв», как их там местные жители называли, я оказалась. (Тогда мне было не более пяти лет). «Что делать?» — думала я в испуге. Я попыталась из острова колючек перепрыгнуть туда, где мне показалось их нет. Перепрыгнув обеими ногами, я вскрикнула: «Ой, ой!». Острая боль пронизала подошву ноги. На глазах выступили слезы. Второй ногой я попыталась подальше стать, как вдруг в нее впились новые иглы. Меня охватил ужас. Слезы катились по щекам. Вытаскивая колючки, я боялась сделать еще один шаг. Со временем мой страх усилили мохнатые шмели. Они, как бомбардировщики, кружили над головой, а я в ужасе стояла и плакала.
    Но вдруг я услышала голоса женщин. Я встрепенулась, вся превращаясь в слух, и действительно увидела работниц, которые шли на обед и пели песни протяжными голосами. Среди них я увидела свою родную мамочку.
Сколько было моих сил закричала: «Ма-ма!..» Она узнала мой голос, бросилась вперед и побежала мне навстречу. Кем же была в этот миг для меня моя мама, которая приближалась ко мне?! Для меня она была ласковым и нежным солнышком. Ее сильные руки подхватили меня и понесли, прижимая к своей груди. Ее бархатистая щека касалась моего лица, утешала меня и нежила. Потом я ощутила не ее лице влагу. Мама плакала и, чуть отстранившись от меня, со страхом спросила:
    — Доченька моя, как же ты сюда попала? Разве можно было идти ко мне без бабушки?
    Она продолжала нести меня на руках, а я, склонившись на ее плечи, уже ни о чем не думала, потому что казалось мне, что нет конца моему детскому счастью.
    Я и Алла подрастали, становились умнее и сообразительнее. Приключения и разные случаи как-будто сами искали нас. Представьте себе еще один такой из них. Однажды я с сестрой пошла гулять. Все это происходило на Мелитопольщине в небольшом селе перед войной 1941 года. Мама была на работе, бабушка дома занималась своими делами, а мы пошли по селу. Вечерело. Мы увидели череду коров, которую гнал пастух с пастбища. Впереди шел бык с кольцом в носу. Он махал головой и крутил рогами, причем как-то смешно ногами загребал землю и громко мычал. Мы залюбовались этой картиной. Стоим с раскрытыми ртами и смотрим и смотрим на это зрелище. Но этого нам оказалось мало. Мы забежали наперед и начали его дразнить. Ну, а бык себе, как бык. Можете себе представить, как рассердился хозяин стада! Наставил рога и стал приближаться к нам. Пастух хотел его остановить, да где там!
    Он определенно гнался за нами и нам уже было не до смеха. Испуганные, мы мчались изо всех сил. От него мы не убежали бы ни за что, если бы не сообразили побежать к двухэтажному дому с железными ступенями и перилами. Мы успели вскарабкаться на площадку, как взбешенная тварь начала колоть рогами край поручней. Пастух, тоже перепуганный, еле отогнал его кнутом от лестницы.
    Вдруг мы увидели нашу маму. Она бежала к нам с испугом в глазах и колючей лозиной в руках. Взбежала по ступенькам к нам на площадку и, нервозно приговаривая, хлестала каждую.
    —  Вот тебе, вот тебе! И тебе, и тебе! Чтоб не ходили куда не нужно, чтоб не лазили там, где нельзя! Чтоб не дразнили быков! — так приговаривала мама за каждым шлепком, а мы просились и плакали. Мама перестала нас хлестать и вдруг обняла и пригорнула к себе. Мы виновато заглянули ей в глаза и увидели в них навернувшиеся слезы.
    Мама наша поступила с нами так, как поступил бы Бог. А Он говорит: «Кого я люблю, того и наказываю».
    Я все глубже окунаюсь в глубину воспоминаний, и как- будто то далекое-далекое детство со всеми действиями маленьких и взрослых, возвращается в реальную действительность. Можно забыть, что тебя волнует сегодня, если есть какие-то беды, но воспоминания о прошлом заставят ощутить то, что когда-то было и ты сам себе с восторгом усмехнешься. Какое это чудо — память, воспоминания, наши эмоции!
    Слава нашему Творцу за нашу сущность, способности и таланты. Это все от Него, который открывается человечеству в образе Иисуса Христа.
    Вспоминаю свою бабушку. Она первая открыла мне Господа. Как открыто она говорила о Нем! Все в округе знали ее как мудрую женщину и часто приходили к ней за советом. Идет, бывало, по улице — с каждым приветлива. Иногда приостановятся и говорят, собравшись в круг, несколько человек, а она, с гордостью за нашего Господа, рассказывает им о спасении Божьем, о Его благодати.
    Глаза у нее светились, а на устах всегда была улыбка. Иногда была строгой. В людях не любила легкомыслие и распущенность. Я очень любила ее. Она была для меня примером.
    Вот, как сейчас помню. Сварила бабушка вареники с творогом. Мы пообедали и чуть погодя я вышла на улицу, а тут и подружки сбежались. О чем-то пощебетали, а потом я и говорю:
    —  Вы представляете себе, мы вот тут с вами стоим, а на нас с неба смотрит Бог. Он такой большой, все знает и все видит.
    —  Да ты что? — удивляются дети.
    —  Что, Он все-все видит? Даже если я что-то делаю под кроватью?
    —  Конечно!
    —  Да ты что! Он не только все видит и везде, но даже знает, что у тебя в мыслях, — ответила я.
    На мгновение они задумались, а потом мы все посмотрели на небо. По нему плыли кучевые облака, белые как молоко. Я очень верила, что Бог нас видел. Это была бабушкина школа.
    Перед самым началом войны, я хорошо это помню, пришла в гости к нам двоюродная сестричка Валентина Шумакова. Мы пошли с ней гулять на пустырь (так называли поляну). Сестра была немного старше меня. Пробегая по улице, мы разогнали гусей, догоняя одна другую. На поляне-пустыре успокоились и начали рвать цветы. Вдруг мы набрели на кусты молочая. Валя говорит:
    —  Тамара, а ты знаешь, люди говорят, если намазать лицо молочаем, оно станет белым-белым, и станет очень красивым. Давай попробуем?
    —  Давай, — говорю.
    Надорвали стебельки, а с них молоко побежало. От души, щедро намазались. Начали печь щеки, мы терпим и смотрим одна на другую.
    —  А ты почему-то желтая стала, — сказала Валя.
    А вскоре мы стали коричневыми, почти черными, как негры. Умыться было нечем. Так и пришли домой страшными. Понятное дело, за такие проделки ни мама, ни бабушка по головке не гладят. Попало нам тогда. Нас не отшлепали, но слов много высказала бабушка. Я и Валя стояли и молча моргали глазами, а потом пошли умываться.
    Война. Лето 1941 года принесло нам вначале страх, а потом страдания. Все были приглушены этими сообщениями. Вокруг все стихло и утеряло свою красу. Дети и взрослые повторяли одно страшное слово «война», хотя ее еще никто не испытал на себе.
    Но что это? Черно-коричневая «хмара» (туча) приближалась к нашему селу. Все ближе и ближе она подходила, а люди, кто из окон, кто из ворот, испуганно смотрели на нее. Это были немцы. Они, словно роботы, на мотоциклах с ревом приближались к нам. Немцы въехали в село как хозяева и так же начали хозяйничать. Казалось, они не видели людей и среди них чувствовали себя властителями. Едва успели сойти с мотоциклов и машин, как приступили к делу. Они заходили во дворы селян и начинали резать свиней, у хозяек забирали сало и яйца. (Наверное, были голодными). Несколько немцев, запрыгнув в машину, крытую брезентом, поехали по дворам убивать кур. Все это было неимоверно страшным и даже жутким. Маленькие и большие дети прятались за своих мам и бабушек. В каждом подворье стоял куриный переполох, кричали гуси и визжали свиньи.
    Мне, еще небольшой девочке, было очень больно все это видеть и слышать. Я решила помешать немцам. Пробравшись к своему сараю, где был курятник, я разогнала кур лозиной, быстро вбежала в него, спряталась в уголке и замерла, молясь. Но тут прогремел выстрел. Пуля просвистела у самого уха. Мое тело окаменело. В приоткрытую дверь просунулась голова немца, меня он не заметил или почему-то не захотел обнаружить. Но думаю я, что в том была воля Божья. Он не допустил моей гибели, или чтобы была искалечена.
    На следующий день прошел слух, что молодых и красивых женщин будут отправлять в Германию. Мы с бабушкой очень тревожились за нашу маму. Ей было всего 29 лет. Мамочка наша относилась к ряду красивых женщин. Красивый маленький нос делал ее черты утонченными. У нее были серые глаза. В этот день (возможно это были детские обостренные переживания) мы, трясясь от страха, спрятали маму на чердаке дома. Бабушка горячо молилась Господу, просила сохранить ей жизнь.
    Немцы действительно начали ходить по домам и отбирать подходящих кандидатов для отправки их в свою страну. Алла и меньший брат были еще маленькими детьми и могли жестом или взглядом выдать маму, но этого не случилось. Прежде всего нас хранил Бог, а мы прислушивались к каждому бабушкиному слову. Слава Богу все обошлось хорошо и мама осталась с нами.
    После этого дня на следующий, когда совсем стемнело, маме снова пришлось спрятаться в копне сена. Мы ожидали пока пройдет облава и очень переживали. Как мы радовались, когда возвратилась наша мама! Но по селу разлилось горе. Плакали матери и родственники. Немцы не обращали внимания ни на слезы, ни на мольбу людей, отбирали молодых женщин и девушек. Некоторые смогли спастись, спрятавшись у реки под кручами, иные просто забрались в густые заросли, на огородах.
    Однажды они приказали всем эвакуироваться в другое село. Что это было! Взрослые чувствовали себя растерянно. Начали наскоро собираться к уходу. Притихшие дети смотрели на своих родителей, а они молча проклинали немцев. Мама с бабушкой спешили. И даже в таких ситуациях дети всегда остаются детьми. Мы быстро все забывали и находили чему радоваться и чем развлекаться.
    Бабушка и мама впряглись в тележку и отправились в путь. Взяли с собою самые необходимые вещи — это: перину, одежду и обувь, и кое-что из продуктов питания. Нас они посадили сверху. К тележке на веревке привязали козу Майку, а ее наследнику — Борису — можно было просто бежать за нами и мамой-козой. С горечью в сердце бабушка сказала:
    — За тележкой будет бежать «молоко», а может быть и «мясо».
    Мы громко засмеялись, но ничего не поняли, как такое может быть.
    Мама с бабушкой тащили телегу и нам очень нравилось ехать таким образом. За нами шла коза, а за ней, выбрыкивая, бежал Борька. Он был очень красивый и не менее смешной. Без смеха до слез невозможно было на него смотреть. Он смешил нас, а мы просто хохотали. Иногда бабушка строго приказывала нам замолчать, потому что взрослым было не до веселья.
    Вместе с другими селянами мы направлялись в соседнее село. Ехали долго, и вот мы увидели, что с других сторон еще шло много людей, которых гнали немцы. Когда все почти сошлись, немцы приказали остановиться. Один из них почему-то начал бить нагайкой нашего человека. Какая-то женщина громко плакала. Потом через переводчика давались распоряжения всем нам. Один человек (хромающий) допустил роковую для себя ошибку. Он подошел к «журавлю» набрать воды, но вдруг раздался выстрел, и он упал. Я еще не понимала, что такое рабство, но уже начала его чувствовать. То, что я начала видеть и понимать, было ужасным. Я постоянно видела свою бабушку, глаза которой смотрели в небо. Мы не двигались вперед без ее молитв. В нашей семье она была похожа на Моисея или Иисуса Новина.
    Долго мы шли гуськом по пыльной дороге. Наконец, увидели домики. Это и было то село, куда мы направлялись. Вспоминаю, как мы вошли в крайнюю (последнюю) хатку. Ее иначе не назовешь. Низкая, с маленькими окошками, с неприглядным внешним видом. Мы вошли в нее. Там никого не было. Мама сказала, что здесь мы пока остановимся. Пока родители устраивались, мы с сестрой ходили по маленьким комнатам и все вокруг рассматривали. Потом сели на скамейку у самого окна и стали смотреть, что за ним происходит. За ним происходила какая-то возня и суета. Позже, из домыслов взрослых, я поняла, что немцы одни отступали, а другие прибывали и почему-то были очень сердиты. Посреди двора росли красивые кустарники шиповника. Мы засмотрелись на нежный цвет цветков. Среди этих кустов лазили Майка с Борисом и что- то жевали. По дорожке шли два немца, жестикулируя руками. По их одежде было видно, что они не простые солдаты.
    Но что я вижу? Внезапно из кустов выскочил козлик Борька и со всей силы рогами ударил под колена одного из солдат. Немец, как подкошенный, упал. Его товарищ выхватил пистолет и хотел выстрелить в Бориса, но почему-то этого не сделал. Немец поднялся, отряхивая пыль и начал хохотать. Мы подумали, что на этом злая шутка Бориса окончится, но мы ошиблись. Немцы поймали его и повесили за задние ноги на дереве. Приковавшись взглядами к окну, мы с болью в сердце смотрели, как они издевались над нашим любимцем. Все тихо плакали. Бабушка, утирая слезы, сказала:
    — Вот, мои детки, вам будет и мясо. Не плачьте.
    Молча переглянувшись, мы поняли смысл слов, сказанных бабушкой, когда мы еще собирались к отъезду.
    Бабушка, возможно, всю ночь ходила, крадучись, к дереву, чтобы прежде дорезать бедное животное, а потом по куску, по частям, отрезала от него и носила детям мясо.
    Проходили дни за днями. Люди учились жить в новых условиях, какие навязали враги тогдашней стране — Советскому Союзу (СССР).
    Вспоминаю, как однажды прибежала к нам одна женщина с испуганными глазами.
    —  Кристина Фомовна, говорят, что идут по селу румыны и немцы. Кого-то ищут.
    Бабушка поблагодарила ее, и она поспешно ушла. Бабулечка быстро сообразила, что ей нужно делать. Наша мама была единственным человеком в нашей семье, за кого она могла переживать. И вот что она мигом придумала.
    —  Шура, а ну быстренько иди сюда, ложись на пол у печи, да так, чтобы твоя голова находилась в подпечье, — сказала она маме.
    Она поспешно легла. На нее мы уложили перину и разное барахло. Затем бабушка меня и мою сестру усадила сверху. Для годовалого брата такую манипуляцию нужно было превратить в игру, чтобы малыш не сделал всем какой-либо беды.
    Бедненькая моя бабулечка, как она спешила завершить задуманное дело. Непрошеные гости должны были вот-вот войти в наш двор. Они пришли.
    Перед окнами мы увидели их лица. Отворились двери, и в хату вошли враги. Они были красивыми, но от их красоты по коже прошел мороз. Как-будто это были не люди, а какая-то чума, которая несла смерть. Как только они вошли, сразу же начали кричать почему-то и что-то требовать от бабушки. Дрожащими руками она держала маленького внука и ничего не понимала, что от нее хотят эти люди. Потом один из них подошел к окну. На подоконнике стояли кувшины с кислым молоком. Его внимание привлек надтреснутый, и он опустил в него свой палец, посмотрел на него с брезгливостью и вытер его какой- то тряпкой. К нему подступила лютая злость. Он схватил кувшин и дерзко бросил его на голову бабушке. Кувшин разбился, и молоко кусками разбросалось по волосам, а часть сползла по лицу. Оно было бледным. И от того, что молоком были испачканы и ресницы, глаза смешно моргали. Ручки Виталия также были все в кислом молоке. Испуганный ребенок перебирал пальчиками и смотрел на дядей, что они делали.
    Бабушка была (при всем таком переживании) такой смешной, что мы с сестрой не могли не засмеяться, но наш смех был стиснут страхом и вырвался он с наших уст сквозь слезы. Разгневанный немец вдруг начал дергать затвор винтовки. Бабушка притиснула к себе внучонка и бесцветными губами что-то шептала. Мы знали, что она молилась. Я соскочила с перины и, подбежав к немцу, обхватила его ногу и, рыдая, стала просить:
    — Дядя, не убивайте мою бабушку!
    Послушал ли он меня, не знаю, но немец отступил. Они о чем-то перебросились фразами и ушли. Бабушка как будто очнулась и заплакала, благодаря Господа, что сохранил всем жизнь.
    Мама застонала, но вдруг еще какие-то «другие» вошли, непрошеные. Бабушка еще не успела обтереться, как эти «другие», как будто не видели нас, стали посреди комнаты и начали разговаривать между собой. Но вот их взгляд остановился на бабушке и они начали громко смеяться. Мама, спрятанная под периной, уже не могла больше выдержать на себе довольно продолжительное время такую тяжесть. Она хотела немного поправить ногу. Я с испугом увидела кончики ее пальцев. В этот миг немец переступил через барахло и за что-то зацепился. Он чуть было не упал. Как же он рассвирепел! Мы стояли молча, затаив дыхание, а он кричал то ли на нас, то ли на себя был сердит. Мы волновались за нашу маму, чтобы ее не обнаружили немцы, но только со временем я поняла, что Бог никогда не покидал нас.
    Война грохотала танками, бомбами, сиренами. Весь этот ужас продолжался не год и не два. В начале войны мне было семь лет, потом восемь, девять... Я уже хорошо понимала какие у нас замечательные люди — наши бабушка и мама. Сколько я помню себя, с самых маленьких лет, я склонна была анализировать все поступки взрослых и давать им оценку. В своей маме и бабушке я видела особенных людей. Каждой в отдельности принадлежали слова, которые со временем стали поэтическими строками.
Я пригадую mi роки,
Хоч вони й знедолет були,
Та завжди твое тепло i руки Bid4yeanu плеченьт моЧ...
    На долю дорогих нам людей выпало очень много страданий, но они, как птицы, от врагов закрывали нас своими крыльями. Когда дети имеют любящих и заботливых родителей, они чувствуют себя защищенными. Поэтому среди личных и общих страданий, и даже в самые тяжкие минуты, они могут смеяться и быть спокойными.
    Очевидно приближался конец захватнической войны. Это было видно по поведению чужеземцев. Они еще совсем недавно чувствовали себя победителями, а теперь суетились и в конце-концов начали убегать. Последними, кого мы видели, были молоденькие румыны. Они вбежали в нашу хатку и попросили гражданскую одежду. Им хотелось переодеться и перейти на сторону Советской Армии. Такой одежды не нашлось и мама с бабушкой не смогли им помочь. Румыны пробрались к окопам и скрылись в них.
    Люди уже почувствовали вздох мира и свободы. Весеннее солнце обогревало теплыми лучами израненную землю и все вокруг. Беленькие березки сиротливо стояли, как молоденькие девочки-подростки, приглушенные страданиями. Искалеченные ветки бессильно свисали.
    Наконец пришел долгожданный день. Окончилась война. В наше село вошли советские солдаты. Они были очень усталыми и запыленными, но на их лицах были улыбки. Дети и взрослые, все до единого, вышли их встречать. Эту радость невозможно описать. Мы обнимали их. Женщины хотели их накормить и напоить. Обнимали солдат и плакали от радости.
    Вот и снова всплывают в памяти воспоминания. Помню как перед самым отъездом в Мелитополь, бабушка вышла в поле. Я пошла за ней. Вокруг стояла волнующая тишина. Черная земля, изрытая воронками от бомб, как будто просыпалась ото сна. Я смотрела на фигуру бабушки. Она стояла от меня на расстоянии, как статуя, окунувшись в свои мысли. Потом кверху немного вскинула голову. На ее лице было сосредоточенное выражение. Я приблизилась к ней и стала рядом. Она молилась, приносила Богу благодарность за Его милость, за то, что Он всех нас сохранил.
    Солнце ласково светило. Щебетала какая-то птичка. Мы с бабушкой смотрели вдаль, как вдруг увидели молоденького жеребенка, который приближался к нам. Он скакал бодрой рысью. Я стояла и любовалась этой живой картиной. Как же красиво творение Божье! Это явление было знаком начала новых мирных дней. Бабушка возрадовалась, вытянула вперед руки и с радостной улыбкой тихонько пошла навстречу маленькому ребенку лошади.
    — Кось, кось, кось! — говорила она ему. Жеребенок доверчиво подбежал, потом остановился и пошел за ней, словно за своей матерью. Это незабываемое явление невозможно вычеркнуть из памяти ни годами, ни любыми обстоятельствами жизни.
    Наконец мы возвратились в свой город. Дом и все в нем — разбито и изувечено. Нужно было начинать жизнь заново. Возвращались домой чьи-то сыновья, чьи-то отцы. Мы ожидали с мамой нашего отца, но он не возвращался. От него пришло письмо, в котором он описывал, что теперь инвалид, остался без обеих ступней ног. На войне загорелся его танк и он обгорел. Писал, что остановился жить в г. Никополе, просил нас с мамой приехать к нему.
    На войне наш отец не осрамил себя, но для нашей мамы еще много лет продолжались страдания.
    Мы собрались и уехали к нему. В пути каждый думал о своем. Я представляла себе, как встретит нас отец, узнает ли? Боязно было думать об искалеченных его ногах. Думалось: «Как же он ходит? На костылях или с палочкой?» «Ничего, что он калека. Он же мой муж, отец моих детей. И не где-нибудь, а на войне потерял свое здоровье», — так, наверное, думала мама.
    Приехали. Мы шли с мамой и с интересом смотрели на людей незнакомого нам города. Шли от железнодорожного вокзала долго, спрашивая у прохожих нужную нам улицу. Наконец, нашли. Впереди шла мама, а мы за ней гуськом, искали глазами нужный нам номер. Как вдруг увидели — «Дидика, 33». У меня и мамы замерло сердце. Мама постучала в двери дома. Ей открыла женщина и взглядом пригласила нас войти. Мы поздоровались.
    —  Скажите, пожалуйста, тут живет Василий Александрович? — спросила мама.
    —  Да, — отвечает она. В ее взгляде застыла заинтересованность и явный вопрос. — А кто вы такие?
    —  Я жена Василия Александровича, а это его дети, — ответила мама.
    —  А я тоже его жена, а это мои дети, — сказала незнакомка (дети выглядывали из-за ее спины).
    Что было делать нашей маме, когда у нее не было никаких денег, чтобы вернуться назад? Встреча с отцом была тяжелой. Две семьи стали жить по разным комнатам. Много слез тогда выплакала наша мама. Изменил ей отец, да еще и собрал вместе жен и детей.
    Первые дни пребывания в чужой семье для нас, детей, были чрезвычайными. Бывало, повысовываем головы на худых шеях мы с одной комнаты, а те, другие дети, с другой, и кричим: «Это наш папа!» А те себе кричат: «Нет, это наш папа!»
    Мама нас успокаивала, спокойно разговаривала со своей соперницей, никогда не ссорилась. Только добром и женской мудростью, какую черпала у Господа, смогла повлиять на нее так, что она взяла своих деток (они были от другого отца) и уехала.
    Время шло. Оставшись в квартире с отцом, теперь мы жили одной семьей. Война окончилась и, несмотря на разруху и нищету, люди за все дела брались с радостью и преодолевали все трудности. Мы к отцу привыкли, но немного его побаивались. Вскоре у нас родился еще один брат. (В 1945 году советский народ в честь Победы многих мальчиков называл «Славами»). Мы, дети, радовались малышу, которого и назвали Славиком. Взрослым было не до восторгов, потому что надвигалось новое горе. Содержание семьи для нашего отца оказалось настоящим испытанием. Ради детей родители должны были забывать о себе. С каждым наступающим месяцем обстоятельства в семье ухудшались. Начался голод. Мы хотели есть и эти обстоятельства вынуждали родителей идти на любые жертвы, чтобы не видеть своих детей голодными. Мама хваталась за любую работу, где только было возможно заработать на кусочек хлеба, на горсть кукурузной крупы, чтобы хоть как-то утолить голод.
    Отца охватила паника, ненадолго он исчезал из дому, а в начале 1947 года он бросил нас. Испугался трудностей и сбежал. Боже мой, Боже! Я сейчас не в суе восклицаю имя Бога при этих воспоминаниях. Что пришлось пережить нашей маме! Только одному Господу и нам, маленьким детям, были известны тяготы неизбежного после войны голода. Я хорошо помню мамины глаза, когда она смотрела на нас. Мы плакали и просили кушать. Каким тогда был драгоценным черный хлеб! Черные маленькие кусочки хлеба мы не ели, мы их сосали, а они почему-то быстро таяли во рту. Свою часть хлеба мама не ела и прятала от нас, а перед сном его делила на четыре дольки и давала нам. Мы сосали хлебушек и засыпали впроголодь. Ей было больно смотреть на нас. Мама обращалась к Богу. Искренне и откровенно разговаривала с Ним о всех своих бедах и переживаниях. Просила Его хоть как-то помочь ей прокормить своих детей. И Он слышал и не оставлял без надежды на помощь.
    Сколько я помню свою маму, у нее всегда болели ноги. Она страдала от варикозного расширения вен и тромбофлебита. Часто открывались язвы и подолгу не заживали. Голод и болезнь ног, четверо детей в тот год, были очень тяжелыми испытаниями. Тогда страдали очень многие люди. Голод, как мне кажется, был еще большим испытанием, чем война. Наша бабулечка Кристина жила в Мелитополе. Она заболела раковой болезнью и в 1948 году умерла. Наша семья пережила тяжелый голодный год. С помощью Божьей мама нас всех спасла.
    Прошли годы. Самые первые после войны и голодовки были самыми трудными, но мало-помалу жизнь начала выравниваться. Люди выздоравливали от потрясений и стали жить лучше. Для нашей мамы мы были, как цветы, расцветали и менялись на ее глазах. Вместе с нами она тоже расцветала для материнского счастья. Когда я анализирую весь путь, который мы прошли с нашей мамой, то прежде всего нужно вознести благодарность нашему Богу и Его Сыну Иисусу Христу. Господь учил нашу маму терпению и мудрости, воспитывал ее, а вместе с нею и меня в Своем Духе.
    Теперь, когда мы стали взрослыми, стали отцами и матерями, она до сих пор несет нас на крыльях своих молитв и любви, встречает и нежит внуков, отдавая им все свое тепло. Когда думаешь о ней, удивляешься тому истинному неисчерпаемому источнику тепла и душевной щедрости. Она идет рядом с нами и всю жизнь в своих молитвах приносит нас Богу.
    Я пишу эти строки и почему-то, мимо воли моей, стало грустно. Наверное, потому, что уже никогда не возвратятся те беззаботные годы детства. И только благодаря памяти, которая ворошит у нас яркие картины прошлого, можно еще и еще возвратиться в прошлое и увидеть дорогих тебе людей, среди которых самый дорогой, кроме Бога, — это образ нашей мамы.
Милая, родная моя мама, седовласая голубушка моя, свет души твоей, как пламя, греет, утешает он меня.
Слава Господу, Творцу живому за тебя, что дни твои продлил, что могу прийти и по-родному рассказать о том, что выше моих сил.
Дай прильну к тебе я с лаской, обогреюсь я теплом твоим, ты была и есть мне в жизни сказкой ощутимым светочем моим.
    Она заслуживает большого уважения от своих детей и внуков, искренней благодарности за ее самоотверженное сердце, — это настоящий подарок от Бога.
                Тамара Синькевич (Городецкая)








СОДЕРЖАНИЕ

От автора-------------------------3
Он, она и Христос-----------------4
Поездка в Санкт-Петербург--------14
Два письма-----------------------24
Татьяна -------------------------41
Ловушка--------------------------48
Платье «Алый мак»----------------54
Она меня отпустила!--------------56
Встреча с певицей----------------61
Зоя------------------------------64
Филипп Киркоров и я--------------72
Маленькое чудо-------------------78
Торг. Дать или не дать-----------81
Он позвонит по телефону----------83
Неожиданная встреча с Н.Топчий---86
Валерия -------------------------89
Радость в болезни---------------101
Встреча с Господом на нарах-----108
Психология души-----------------112
Мое далекое детство-------------135



Литературно-художественное издание
 
СИНЬКЕВИЧ Тамара Васильевна

ПРИКОСНОВЕНИЕ