Вместо сердца у ведьмы...

Серым осенним утром, когда низко стелется дым, я приду к тебе на рассвете, принесу в охапке полынь. Говорят, что не станет ведьма прикасаться к горькой траве, я смеясь обнимаю ветви, прижимая к себе сильней. Заплетаю черные косы, серебром в них быльник горчит, и танцуя иду по погостам, собирая у рек аконит.

Темной осенней ночью, когда  небо висит над землей,  я приду к тебе на закате, невеселой и чуть хмельной. Горько гляну на можжевельник, что повесыл ты на крыльце, на крапивный лист под порогом и плакун-траву на столбце. Равнодушно дернув плечами, я пройду сквозь рассыпанный мак.
- Ну чего в уголочке ты замер? Вот за что , лучезарный, мой так?

  Я плохого тебе не желала, не творила с тобой колдовства, я в руках твоих тихо дремала, защищая твой дом от зла. Но мой дар для тебя стал помехой, чернейшей проклятой меткой,  и мой плач разносило эхо, когда ты ее целовал. Уж не думал ли ты, любимый, что спасет тебя та трава,  с опаской засунута в щели у рассохшегося крыльца? Ты забыл, ты не знал, сердечный, кто траву приволок сюда, кто сушил тончайшие стебли, обрывая изысканный цвет. Не сожгут мою кожу ветки, что ласкала моя же рука, не осыплюсь любимый пеплом, не сгорю от светоч-цветка.

Говоришь, у ведьмы нет сердца. Здесь ты, сладкий, лишь отчасти прав. У твоей светозарной ведьмы вместо сердца -  хрустальный шар.

Зря ты, милый, его ронял.
С аконита твой выпитый чай.