Нарцисс и Эхо

Нарцисс, Кефиса сын и нимфы Лириопы, был юноша чудесной красоты с глазами синими и статью антилопы – им любовались и весенние цветы, и нимфы плакали, желая поцелуев жестокого, прекрасного юнца. Их слез хрустально-серебристых струи росой касались нежного лица, касались кожи, теплой от загара, волос кудрявых, стройного бедра. Он не бывал, как будто бы, усталым, его влекла охотничья пора, оленя бег в лесу, русалочье купанье, но вот любовь неведома ему. Не знал он радость встречи, горечь расставанья. Холодным было сердце. Почему?
Дриада нежная за ним следила, эхом
рвалась на части в заливных лугах, и плач ее сменялся жутким смехом, как будто бог ей бесконечно лгал, что гордый юноша ее полюбит скоро….
Но время не представило чудес. Старела Эхо, уходила в горы, ей откликался пересмешник-бес,
она кружилась безутешна и бессонна.
А юноша влюбился… сам в себя. Он падал, падал, падал [отражения бездонны]. Нельзя спастись, безумец, рябь в воде любя, протягивая руки, обнимая тень лишь, холодную, текущую водой.
Куда больную душу из себя ты денешь?
Когда вернешь утерянный покой?
Вздыхает юноша, вздыхает горько Эхо. Остатки сил растаяли, и сон пролился сквозь небесные прорехи – уснул Нарцисс, уснул навеки он на берегу ручья, среди листвы кудрявой, среди лазоревых/лиловых трав, что стали лишь пахучей, нежною оправой Нарциссу белому – цветку, пыльца чья прах.