Вышел Сеятель сеять

Вышел Сеятель сеять. Удивительно, щедро, искусно:
На дороги на камни и в тернии падает снег.
Как смогло Твое Слово к моей скромной душе прикоснуться?
Как без слов Твоих может прожить на земле человек?

Белоснежною вязью от Тебя, из Родимой Отчизны
Кротко сходит любовь, не препятствует ей ничего.
Как хочу я ответить на все Твои светлые  письма.
Что же есть человек, раз Ты вновь посещаешь его?

Облачилась земное не в пурпур, не в золото - в белый.
В Твой хитон из виссона без единой застежки и шва...
Как мне грустно, мой Боже, что не те я преследую цели,
Что одежда души моей - щебень дорожный, трава.


Макс: —  И вот, у нас в книге поздняя осень, снег...Но почему снег сыплется "из Родимой Отчизны",  а не на неё ?

Полина: —  Здесь я имею ввиду Отчизну Небесную. Потому что христианин определяется не столько своим местом происхождения, сколько  намерением "где быть после".

Макс: — Ты нашла для себя неисчерпаемую тему - моменты из Евангелия. Но хочется спросить: разве ты открываешь нечто новое?

Полина: — Нового я не открываю, у искусства и нет такой задачи. Можно вполне состояться, открывая только старое.
Я готова назвать не меньше десятка имен поэтов, вдохновляющих меня писать именно в этом ключе. Древнеславянский язык очень богат, и его в своей поэзии использовал и Пушкин, и Лермонтов, и Блок. Так что я не первооткрыватель. Христианские темы есть у  Мандельштама, у Цветаевой, у Ахматовой (я особенно выделяю стихотворение "Лотова жена"). Процитирую Пастернака "Гефсиманский сад", где он использовал самые, пожалуй, горькие слова Христа:
«Душа скорбит смертельно. Побудьте здесь, и бодрствуйте со Мной…»
Был в нашей домашней библиотеке  сборник стихов Иосифа Бродского, полностью посвященный теме Рождества. Но сильнейшим толчком для моего творчества явился австрийский поэт-модернист ХХ века - Райнер Мария Рильке,  у него я нашла целый кладезь стихов, посвященных жизни Пречистой Богородицы, а впрочем и другим библейским сюжетам, что явилось настоящим откровением для меня.

Макс: —  Ты  как бы пытаешься  нащупать грани искусства: где заканчивается живопись и начинается икона, а где заканчивается поэзия и начинается Священный текст…

Полина: —  Скорее, стираю эти грани. Или создаю промежуточную ступень к познанию Священного Писания, заимствуя его поэтические образы. Когда передо мною  богослужебные книги, к примеру, Четьи Минеи праздничные, то - для меня раскрывается Высшая поэзия - Церковная.

Макс: —  Как думаешь: Говорить о Боге перед Богом, да ещё и перед людьми - это не перебор? Нет ли здесь лицемерия, ведь Бог нас и так видит и всё о нас знает? Ты в стихах смело исповедуешься со слезами. Читатель может испытывать некий конфуз, став свидетелем твоих переживаний.

Полина: —  Да, признаюсь, у некоторых моих друзей было и такое мнение, что я, мол занимаюсь самолюбованием своей «грешностью» и «покаянием». А что тогда можно сказать о книгах «Несвятые Святые» Или «Пасха Красная» Читая их плачешь над собой. Ведь где сокровище ваше - там и сердце ваше. Каждый говорит о том, что ему дорого, о том, на что откликается душа. Мне кажется лицемерием — что-либо делать напоказ.  Моя поэзия - это созерцания, стремления и размышления личного характера. 

Макс: —  У тебя слишком много евангельских тем, и зачем переписывать Библию?

Полина: — Нет-нет, я не переписываю Писание. Более того, я считаю такой труд бессмысленным. Что может быть выше языка Святого Писания?  Зачем писать иконы? Делать списки с древних?  Икона являет нам мир до грехопадения, горний. Или скажем иначе — воспринявший благую весть.  Вот и я,  пишу о том, что самое главное событие в  жизни каждого человека произошло более 2000 лет назад и оно воспринято чуткой душой и человечеством!

Макс:- Скептики ссылаются на Пушкина - Если верить классику, то цель поэзии - сама поэзия, разве этого мало?

Полина: —  Не стану тут спорить. Но чувствую необходимость дополнить мысль. Поэту не достаточно лишь в совершенстве овладеть стихоплетением - сегодня много таких графоманов, да только зачастую в погоне за мастерством слога страдает идея.

Макс: —  Бытует мнение, что искусство должно отражать свое время.

Полина: — Чаще оно и заканчивается на самом разнообразном самовыражении авторов! Мне ближе цветаевский взгляд: «Современник - это не тот, кто отражает  свое время, а тот кто его творит.»
В юности я участвовала в Литературной конференции "Молодость. Творчество. Современность." То была встреча юных дарований Иркутской Области, где я впервые стала лауреатом.

Макс: — И что, ты почувствовала ли дух своего времени?

Полина: — Дарования были очень разношерстными. На меня глубокое впечатление произвели слова организатора этой конференции, Иркутского поэта и публициста Василия Васильевича Козлова. Замечая у многих участников виртуозность стихосложения, игру ритмов и упивание собственным слогом, в ущерб содержанию, подчеркнул: "-Слово - это не просто колебание звуков, у каждого слова есть смысл, предназначение и историческая нагрузка."  Во мне тогда эта мысль сильно отозвалась, и я могу сказать, что с тех пор для меня Слово стало писаться с большой буквы, как воспевание Слова Божьего.