Эллендея Проффер Тисли об Иосифе Бродском

НА ФОТО: Карл и Эллендея Профферы.




Сначала напомню читателю последнее предложение-вывод из моей статьи "Бздюм Иосифа Бродского": "Как и у многих других русских поэтов ХХ века, у Бродского есть отдельные хорошие стихи, – но в целом поэт он «середняковский» и никак не тянет на то, чтобы быть вехой в русской поэзии".
Но вот мне попалась в руки любопытная книга американской писательницы Эллендеи Проффер Тисли – "Бродский среди нас" (пер. с англ. В. Голышева. – М., АСТ-CORPUS, 2015. – 224 стр.). Внимательное чтение этой книги лишь подтвердило для меня правильность моей оценки его творчества и его личности, – но в то же время и добавило много любопытных нюансов. Предлагаю их вниманию читателей.

АГЕНТУРНАЯ НАХОДКА
И н т е р е с    к    д и с с и д е н т а м . Иностранными агентами бывают как штатные сотрудники силовых ведомств своего государства, так и внештатные, – т. е. люди разных профессий, попутно со своей, неагентурной работой за рубежом выполняющие также и небольшие тайные поручения. Похоже, что именно к таким, внештатным и относится эта писательница Эллендея Проффер Тисли (1944 года рождения), а также и ее муж, американский профессор Карл Рэй Проффер (1938-1984). Как специалисты-русисты, начиная с 1969 года, они часто бывали в Советском Союзе – и очень активно интересовались советским диссидентским движением.
Казалось бы Эллендея и Карл ездили в СССР по своим научным интересам, – но почему же они встречались не столько с советскими учеными-русистами, сколько с советскими диссидентами? "В последующие годы (мы приезжали в Россию приблизительно раз в год до 1980-го) Копелевы /Лев и Раиса – см. Википедию/ – а также Инна Варламова /см. Википедию/, Константин Рудницкий /см. «Энциклопедию Кругосвет – http://www.krugosvet.ru/ и многие другие – устраивали нам встречи практически со всеми, с кем нам пришло в голову познакомиться, – от знаменитого литературоведа Михаила Бахтина /см. Википедию/ до рабочего-диссидента Анатолия Марченко /см. Википедию/". (Стр. 16).
П о д д е р ж к а    и з д а т е л ь с т в у    П р о ф ф е р о в . Не спецслужбы ли организовали поддержку в печати только что появившемуся издательству Эллендеи и Карла? "Несмотря на примитивный дизайн и полиграфию наших первых книг, рецензенты крупных газет и журналов быстро поняли, что мы пытаемся сделать, и дали на нас больше рецензий, чем мы могли надеяться". (Стр. 24).
Не так-то просто получить грант (безвозмездную субсидию), – но они получили: "В 1989 году мне дали грант Макартура, и он нас долго поддерживал". (Стр. 24).
Ч т о б ы    п о в и д а т ь с я    с    Б р о д с к и м . Естественно, что диссидентствующий Бродский привлек к себе внимание супругов-агентов: "Мы приехали, чтобы повидаться с Иосифом, и власти об этом знают, потому что они постоянно следили за нами в Москве и продолжают следить в Ленинграде. Возможно, думают, что мы можем способствовать их плану /выдворения Бродского из СССР/, – и в каком-то отношении они правы. Наше положение в России изменилось, стало более рискованным". (Стр. 77-78).
К а н д и д а т к и    д л я    б р а к а . Из Советского Союза в эмиграцию тогда почти никого не выпускали, и одним из способов все-таки эмигрировать был брак с иностранкой: "Иосиф обсуждает очередной вариант фиктивного брака. (Женитьба на иностранке теперь у него частая тема. В прошлом году он сделал предложение английской славистке Фейт Вигзел, но тогда предполагался настоящий брак). Мы против нынешней кандидатки – она кажется неуравновешенной и вполне может не дать ему развода в Америке..." (Стр. 76-77).
П р е д у п р е ж д е н и е    О В И Р а . Понемногу смягчая репрессии ушедшей уже сталинской эпохи, к сравнительно безобидным диссидентам власти стали применять иногда, вместо тюрьмы, – выдворение из страны:
"Мы договорились встретиться позже в тот же день, после ОВИРа. Когда встретились снова, Иосиф был возбужден и растерян. Сотрудник ОВИРа сказал, что Иосиф должен уехать сейчас же, иначе для него наступит «горячее время» /опять арестуют/". (Стр. 78-79).
З а п р е т   н а    в ъ е з д . И, конечно, власти пресекли в конце концов агентурные приезды в страну четы Профферов: "Десять лет мы сталкивались с обычными проблемами иностранцев в Советском Союзе, но въезд Карлу был официально запрещен только в 1979 году из-за «Метрополя» /см. Википедию/. Я поехала в Москву в 1980 году, но в 1981-м мне тоже отказали". (Стр. 27).
О п е к а   з а   р у б е ж о м . Профферы продолжали опекать своего подопечного и тогда, когда он оказался в эмиграции.
Эллендея приводит выдержки из воспоминаний рано умершего (46-летним) Карла : "Эллендея и я /Карл/ пообещали, что с того момента, когда он прибудет в Вену, о нем позаботятся, – по всей вероятности, я сам прилечу в Вену /из США/, чтобы его встретить". (Стр. 81).
А это – из текста Эллендеи: "Ему /Бродскому/ повезло, что помощь исходила от такого одаренного друга, как Карл, знавшего, как вести дела в университете". (Стр. 104).
Опекали Бродского и другие западные деятели: "Джордж /Джордж Клайн, переводчик Бродского, профессор колледжа Брин-Мор/ опубликовал много его стихов в периодике и делал все возможное, чтобы появления Иосифа ждали". (Стр. 84).
М а т е р и а л ь н а я   п о д д е р ж к а : "Его выдвигали на разные гранты, и он их получал – от Фонда Гуггенхайма, от Фонда Макартуров; но постоянной его работой с 1972 года и до смерти было преподавание". (Стр. 104).
Со з д а н и е   к у л ь т а   Б р о д с к о г о . "Наша линия в отношении Иосифа была проста: слава может только помочь ему, послужить защитой, и мы сделаем все, чтобы ей способствовать". (Стр. 154).
Н е п р и к о с н о в е н н о с т ь   д л я   к р и т и к и . "Биография поэта, преследуемого тоталитарным государством, обеспечивала ему неприкосновенность в нормальном литературном процессе, по крайней мере в печати". (Стр. 118).

КТО ЕЩЕ СОЗДАВАЛ ЕМУ ИЗВЕСТНОСТЬ
В и г д о р о в а . "Своей известностью он обязан записи судебного заседания /в 1964 году/, сделанной писательницей Фридой Вигдоровой с большим риском для себя. Но она не смогла вести запись до самого конца процесса – ей это запретили. Последнюю часть она восстановила по памяти с помощью еще нескольких свидетелей". (Стр. 37).
А х м а т о в а . "В каком-то смысле она /Ахматова/ подготовила его к суду – показав, как подобает вести себя поэту; но, что еще важнее, он признал в ней того редкого человека, который научит быть развитым человеческим существом". (Стр. 65).
/Позже, в 1965 году,/ "приехав в Оксфорд, где ей /Анне Ахматовой/ была присвоена почетная степень доктора, она подробно рассказывала друзьям и знакомым /в Оксфорде/ о молодом Иосифе Бродском /ему было 25 лет/: так что, когда он покинул Россию, путь ему был уже приготовлен. Можно с уверенностью сказать, что Ахматова повлияла на судьбу Иосифа". (Стр. 64).
С а р т р . "Наш друг, германист и диссидент Лев Копелев, провел в лагере девять лет; Варлам Шаламов, единственный писатель, воистину претворивший кошмар в литературу, отбыл там почти двадцать пять лет. В 1966 году за публикацию «антисоветских» произведений писатели Синявский и Даниэль были осуждены – первый на семь лет, второй на пять. Все говорят, Бродскому повезло, что Сартр принял в нем участие". (Стр. 37).
С т р а у с . "Роджера /Роджера Страуса, американского издателя/ я /Эллендея/ не любила за то, как он третировал людей, которых считал не важными, но он был замечательно искусен в создании литературных репутаций, становившихся значительным явлением на мировой сцене; и Иосиф многим ему обязан". (Стр. 164).

ОСОБЕННОСТИ ЛИЧНОСТИ БРОДСКОГО
П р о т и в о р е ч и в о с т ь . "Иосиф Бродский был самым лучшим из людей и самым худшим. Он не был образцом справедливости и терпимости. Он мог быть таким милым, что через день начинаешь о нем скучать; мог быть таким высокомерным и противным, что хотелось, чтобы под ним разверзлась клоака и унесла его". (Стр. 197-198).
А п о л и т и ч н о с т ь .  "Поэт /Бродский/ заявляет сразу, что он не диссидент – он не желает определять себя в какой бы то ни было оппозиции к советской власти; он предпочитает вести себя так, как будто этот режим не существует. На его взгляд, несправедливо, что диссиденты привлекают внимание к себе, тогда как безымянные миллионы страдают молча. Нам /Эллендее и Карлу/ это малопонятно, нам слышится здесь нотка самооправдания". (Стр. 41).
Г р у б о с т ь . "Есть, конечно, и другой Иосиф – такого мы редко наблюдали, но часто о нем слышали: дерзкий, высокомерный, грубый".  "Он вел себя невежливо с русскими, которые не были его старыми приятелями; его социальную фобию не ослабили ни время, ни слава". (Стр. 40). "Он мог вас страшно оскорбить, мог оскорбить ваше чувство чести и справедливости, но вы прощали его во имя чего-то, что даже трудно назвать /во имя агентурных интересов?/". (Стр. 175-176).
С к в е р н о с л о в и е . "Он жестом приглашает нас войти, а сам в это время разговаривает по телефону и, поглядывая на нас, говорит в трубку: «Здесь сижу – х.. сосу». Мы засмеялись, он засмеялся, и так началась наша близкая дружба с Бродским". (Стр.). "Сквернословил он походя и элегантно и научил меня всем словам, которых я предположительно не знала". (Стр. 43).
Н е ж е л а н и е   п о м о г а т ь   в   п у б л и к а ц и и . "Русские – и эмигранты, и из Советского Союза – просили его помочь напечататься. Он старался быть отзывчивым и щедрым, но в конце концов устал от просьб". (Стр. 136).
Б е с п р и н ц и п н о с т ь .  "Его не очень волновало, если какая-то деталь была ошибочной – лишь бы поэтическая строка удалась". (Стр. 54).
Н е у ж и в ч и в о с т ь . "Перед тем, как мы уехали из города, один из его друзей, обеспокоенный тем, сколько мы берем на себя, если Иосиф прибудет к нам, сказал:
– Он ссорится со всеми, в конце концов и с вами поссорится.
Но поздно было нас предостерегать". (Стр. 82).
М с т и т е л ь н о с т ь . "Спрашивают, почему, пока он не умер, его переводы не подвергались серьезной критике. Ответ: Иосиф был и влиятелен, и мстителен. И кое-кто опасался, что честная оценка ему может дорого обойтись". (Стр. 117-118).
Н и з к о п о к л о н с т в о   п е р е д   З а п а д о м . "Канон западной классики не подлежит сомнению, и только знание его отделяет тебя от невежественной массы". (Стр. 45).

АНТИСОВЕТЧИНА ДЛЯ КАРЬЕРЫ
С т р е м л е н и е    в    С Ш А . "Иосиф не собирался ехать в Израиль, не хотел и жить ни во Франции, ни в Англии, – он хотел переехать в великую антисоветскую державу /США/". (Стр. 81).
С т р е м л е н и е    в    Н ь ю - Й о р к . "Оставался в Нью-Йорке – отчасти потому, что только США были анти-Советским Союзом, который ему требовался". (Стр. 134).
Н е    р а д и    д е м о к р а т и и . "Иосиф твердо стоит на позиции индивидуализма, но при этом нисколько не кажется демократом". (Стр. 45).

ПОДРАЖАНИЕ ОДЕНУ
М е с т о   р а б о т ы . "Иосиф потом очень радовался, что на этом посту /профессора Мичиганского университета/ его предшественниками были /известные американские поэты/ Роберт Фрост и У. Х. Оден /Уистен Хью Оден/, но тогда он этого еще не знал". (Стр. 84).
О б м а н н а я   " п е д а г о г и к а " . "Любил он и передернуть: заставлял студентов прочесть слабое стихотворение Йейтса /ирландского поэта Уильяма Батлера Йейтса/, а потом сильное стихотворение Одена, чтобы показать, кто из них лучше". (Стр. 104).
Н е б р е ж н о с т ь   в   о д е ж д е . "Иногда казалось, он подражает Одену – и в речи, и в жестах. Он всегда был внимателен к своей одежде, никогда не выбирал ее как попало, и, когда я встретилась с ним за обедом в Виллидже /богемный район Манхэттена/ в первые годы его ньюйоркской жизни, на нем был потрепанный твидовый пиджак, весь в пятнах и дырках. Я поняла, что это дань Одену, попытка выглядеть скромным". (Стр. 135).

КАРЬЕРИЗМ
П р а к т и ч н а я    о б щ и т е л ь н о с т ь . "Он наживет сотни друзей и тысячи добрых знакомых. Это не типично для писателя, который все-таки должен работать в одиночестве". (Стр. 45).
Р е а л и з а ц и я    к а р ь е р и з м а . "На Западе у Иосифа появилась возможность выстроить карьеру, что он и сделал с успехом, редким даже у одаренных эмигрантов". (Стр. 109).
В ы д в и ж е н и е    с е б я    н а    Н о б е л е в к у . "Тема Нобелевской премии, насколько помню, возникла лишь раз в наших разговорах: Иосиф сказал мне, что они с Милошем /Чеславом Милошем, польским поэтом/, получившим премию в 1980 году /а Бродский – в 1987 году/, выдвигали на нее друг друга ежегодно". (Стр. 161-162). По принципу: "кукушка хвалит петуха за то, что хвалит он кукушку".
О т н о ш е н и е    к    в л и я т е л ь н ы м    л ю д я м . "Он знал, кого можно заставить подождать, а кого нельзя; умел быть интересным с интересными людьми и по большей части старался не обижать людей влиятельных". (Стр. 109).
Т щ е с л а в и е . "В поведении Иосифа со значительными людьми ему виделся элемент карьеризма и мифологизации. С моей точки зрения, Иосиф делал то, что было для него естественно, – а естественно для него было завязывать связи и добиваться славы. Русскому интеллигенту открыто признаться, что он желает славы, – почти позор. Но Иосиф и в этом был сам себе законом, как и во многих других отношениях". (Стр. 110).
З а и с к и в а н и е . "Однажды мы были на конференции в Чикаго со Стивеном Спендером /английским поэтом/, и мне пришлось наблюдать, как ведет себя Иосиф с человеком, который для него действительно важен. Видеть это было больно: он не был собой, ему надо было что-то изображать". (Стр.).

ОЧЕРНЕНИЕ ЗНАМЕНИТОСТЕЙ
П у ш к и н . "Он настаивает, что малоодаренный (на наш взгляд) /и на мой взгляд тоже – Э. А./ Тредиаковский – поэт замечательный, и предпочитает Пушкину Баратынского. Мы не согласны, и никакие его доводы нас не убеждают. Если ты русский поэт, можно понять, что тебе хотелось бы, чтобы Пушкин не существовал, – так же, как художники были бы не прочь, чтобы Пикассо умер в раннем возрасте". (Стр. 44).
У и т м е н . "Взгляды его /Чеслава Милоша/ на поэзию были гораздо менее узкими – он, к примеру, понимал в отличие от Иосифа, значительность Уитмена". (Стр. 165).
Н а б о к о в . "Когда мы познакомились с Иосифом, он был очарован набоковской прозой, но это кончилось после того, как он услышал об отзыве Набокова на поэму /Бродского/, которую мы переправили по дипломатическим каналам в июне 1969 года. <...> Когда мы вернулись в Америку, Карл послал Набокову экземпляр, надеясь, что поэма понравится. Она не понравилась. <...> Набоков счел изъяном стихов неправильные ударения, отсутствие словесной дисциплины и вообще многословие. <...> Иосиф не забыл и не простил этой критики. Он разом понизил блестящего прозаика Набокова до статуса несостоявшегося поэта". (Стр. 54-56).
А х м а т о в а . "Иосиф откровенно говорил нам, что не очень любит ее поэзию". (Стр. 65). И это – несмотря на многолетнюю опеку ее над ним; т. е. даже для нее он не сделал исключения в своем очернительстве.
Б у л г а к о в . "Я /Эллендея/ пишу диссертацию о Булгакове, а он Бродскому неинтересен: слишком популярный писатель и потому не может быть хорошим". (Стр. 43).
С о н т а г . "О ее /американской писательницы Сьюзен Сонтаг/ рассказах он /Бродский/ отзывался пренебрежительно, как типичный ньюйоркский литератор.
– Эллендея, я не понимаю, зачем она их пишет, – сказал он с таким же огорчением, с каким мы сами говорили о его переводах". (Стр. 139).
А к с е н о в . "В это время Иосиф был в Нью-Йорке, и однажды кто-то в издательстве «Фаррар, Страус энд Жиру» попросил его прочесть рукопись аксеновского романа и дать отзыв. Через несколько дней Иосиф позвонил Карлу и похвастался, что сделал для них доброе дело. (Я работала в кабинете Карла и слышала его часть диалога).
– Я сказал им, что роман говно, – с гордостью сообщил Иосиф. <...>
– Я должен сказать об этом Васе, – сказал Карл. – Вы разрушаете ему карьеру, а он об этом не знает – он думает, что вы друг.
– Иосиф как будто не понял, что он сделал, как это было нечестно, – сказал мне Карл.
А я ответила:
– Так ему удобнее". (Стр. 147-148).
"Аксенов сказал мне, что в конце концов он сам позвонил Иосифу и поговорил с ним начистоту. Сказал ему что-то в таком роде: сиди на своем троне, украшай свои стихи отсылками к античности, но нас оставь в покое. Ты не обязан нас любить, но не вреди нам, не притворяйся нашим другом". (Стр. 149)."Только через четыре года «Рэндом хаус» опубликовал роман Аксенова на английском". (Стр. 149).
В ы с о ц к и й . "Эти звезды /популярные в Советском Союзе писатели/ олицетворяли в его глазах Советский Союз. Подозрение в продажности могло распространяться даже на таких людей, как замечательный певец и автор песен Владимир Высоцкий". (Стр. 149-150).
Е в т у ш е н к о ,   А х м а д у л и н а   и   В о з н е с е н с к и й. "Иосиф без всякого повода обрушивался на целые группы писателей (в особенности на Евтушенко и Вознесенского) и диссидентов в целом. С ним случалось это и раньше, но теперь – с какой-то истеричной энергией и в самых бранных выражениях". (Стр.). "Если была такая группа людей, к которой Иосиф относился резко отрицательно, то это были тогдашние литературные звезды, в особенности Евтушенко, Ахмадулина и Вознесенский. <...> Слава этих поэтов приводила Иосифа в ярость. Вполне можно предположить, что он завидовал, хотел быть так же знаменит на родине, но враждебность его проистекала также из убеждения, что они политические марионетки. Несмотря на это, после освобождения он соглашался выступать с этими звездами /двуличность/: приглашение давало какую-то защиту". (Стр. 143-144).

ПРИСПОСОБЛЕНЧЕСТВО
О т н о ш е н и е    к    И з р а и л ю . Бродский старался избегать своего еврейства не только тем, что крестился, но и – при всей свой настроенности на эмиграцию – нежеланием эмигрировать в Израиль: "Когда его спрашивают, не согласен ли он выехать в Израиль (вымышленные родственники десятками шлют «приглашения»), он неизменно отвечает «нет»". (Стр. 47-48).
С т а т ь я    о б    А х м а д у л и н о й . "Летом 1977 года Иосиф позвонил Карлу и удрученно сообщил, что "Вог" заказал ему статью о Белле Ахмадулиной, которая приехала в Нью-Йорк. Он проклинал себя за то, что согласился, и сказал, что не мог отказаться от денег. Но, по мнению Карла, отказаться он не мог от того, чтобы его имя появилось в "Воге" (на литературные материалы в "Воге" обращали внимание, они пользовались определенным престижем). <...> Беллу Ахмадулину, прекрасного поэта и очень порядочного человека, мы знали и любили, и тяжело было слушать, как Иосиф ругает ее, даже несколько истерично. Ни в каких компромиссах /с советскими властями/ она не была повинна". (Стр. 144-146).
З а     с о в е т о м     к     К о п е л е в у . "Он не может простить нашим друзьям Льву Копелеву и Рае Орловой, что они были коммунистами, хотя сейчас они диссиденты и из партии вышли после доклада Хрущева о сталинских преступлениях. <...> (Впоследствии я узнала, что перед арестом, будучи в Москве, он приходил за советом к Копелеву)." (Стр. 42).
С    п р о с ь б о й    к    Е в т у ш е н к о . "В изложении Иосифа сперва это выглядело так, что Евтушенко попросил Андропова не арестовывать Бродского, а выпустить из страны. <...> Евтушенко сказал, что просто воспользовался случаем попросить знакомого из КГБ – не Андропова, – чтобы Иосифа не подвергли унижениям при выезде.
Позже Иосиф стал утверждать, что Евтушенко не только работает на КГБ, но и повинен в том, что его выслали из страны. Все это, конечно, доходило до Евтушенко (у них было много общих знакомых), и тот во время одного из своих визитов в Америку обсудил это с Иосифом лично и решил, что с «недоразумением» покончено. Однако, Иосиф продолжал говорить о нем гадости всякому, кто соглашался слушать, – включая бывшую жену Евтушенко Ахмадулину.
Несмотря на враждебность, в следующий раз, когда Евтушенко оказался в Нью-Йорке, Иосиф пошел к нему в отель, чтобы тот помог выпустить его родителей". (Стр. 151-152).
"Иосиф «отплатил» за это позже, написав в Квинс-колледж письмо о том, почему нельзя брать на работу Евтушенко; письмо содержало ложные утверждения – такого рода письма в России называют доносом.
Вражда с Евтушенко на этом не закончилась. В мае 1987 года Иосиф вышел из Американской академии искусств в знак протеста против того, что Евтушенко сделали ее почетным членом". (Стр. 152).

НЕУМНОСТЬ
Как и у всякого нормального человека, в моем мировоззрении сложились определенные мнения по поводу основных вопросов окружающей действительности. Например, из двух утверждений – "Советский Союз был «империей зла»" или "у Советского Союза были как отрицательные, так и положительные стороны" – я выбираю второе утверждение. Из двух утверждений – "литература социалистического реализма была полностью графоманской" или "у литературы социалистического реализма были как свои провалы, так и свои достижения" – я опять-таки выбираю второе утверждение.
Бродский же был приверженцем двух первых утверждений. Естественно, что по принципу "всякий инакомыслящий – дурак", я и воспринимаю Бродского соответствующе.
А вот вольные или невольные свидетельства Эллендеи, добавляющие и еще кое-что к этому моему мнению о нем.
П л о х о й    а н г л и й с к и й . "Этим вечером мы впервые слышим Иосифа по-английски. Он читает стихотворение Эдварда Арлингтона Робинсона, и понять ничего нельзя. Сам он уверен, что справился замечательно". (Стр. 49).
"Некоторые студенты жаловались Карлу, что Иосиф читает им английские стихи, а они не понимают ни слова из-за его акцента". (Стр. 103).
"Он не только не был двуязычным, он не чувствовал акцентов и тона английских фраз, и поэтому даже технически правильные стихи звучали как вирши". (Стр. 117).
Н е у в а ж е н и е    и м    с в о и х    с т у д е н т о в . "Некоторые студенты Иосифа специализировались в других областях, а литературой прежде не занимались. Он считал их глупыми. Это были молодые люди девятнадцати-двадцати лет – и они не привыкли к открытому презрению". (Стр. 103).
Н е д о б р о с о в е с т н о е    п р е п о д а в а н и е . "Преподаватель он был неровный: в первые годы он по-настоящему не готовился, полагаясь на то, что знает больше, чем студенты, по крайней мере та горстка поэтов, которых он обучал".  "Он не всегда исполнял ее /преподавательскую работу/ добросовестно. Сьюзен Сонтаг видела, как он приходил в аудиторию неподготовленным и импровизировал; другие рассказывали, что иногда от него пахло крепкими напитками". (Стр. 103).
С п л е т н и ч е с т в о . "Разговор его обычно начинался с идей, а потом быстро соскакивал на сплетни, как это часто бывает с писателями". (Стр. 105).
Н е д о б р о ж е л а т е л ь н о с т ь . "Едва его взгляд обращается к человеческим существам, тон меняется; когда он обрушивается на легко опознаваемых итальянских знакомых за их левизну, мне кажется, раздражение становится заслоном его уму". (Стр. 167).

И ВООБЩЕ - НЕВЕЖЕСТВО
Б е з    а т т е с т а т а    з р е л о с т и . "Бродский бросил школу в пятнадцать лет, и ему пришлось заниматься самыми разными работами, зато он получил возможность читать то, что ему интересно. <...> Из-за того, что он рано отказался от систематического образования, в его знаниях остались довольно большие пробелы, и он не знал, чего он не знает". (Стр. 62).
У п р о щ е н н а я    к у л ь т у р н о с т ь . "Длинные прозаические произведения он не всегда дочитывал до конца". (Стр. 64). "Его интересовали концерты, выставки, кино и театры, но он редко посещал их по своей инициативе". (Стр. 135).
П л о х о е    з н а н и е    м и ф о в . "Он /Геннадий Шмаков, литературовед/ хорошо знал Иосифа и говорил мне, что в ранних произведениях Иосиф, случалось, путал детали мифов". (Стр. 138).

ЭССЕ
Если в критикуемых мной стихах Бродского я и нахожу иногда некоторые удачи, то в прозаических эссе, увы, – нет. И Эллендея во многом подтверждает такое мнение о его прозе. (Причем напоминаю читателю, что оригиналы стихов Бродского написаны на русском языке, а оригиналы его эссе – на английском).
К т о - т о    п р а в и л    е г о     э с с е . "Иосиф понимал, что /англоязычные/ эссе важны для его будущего /для карьеры в англоязычной стране/, но долго относился к своей прозе несерьезно – отчасти поэтому позволял свои эссе редактировать и переписывать на более правильном английском: это же, как-никак, не поэзия". (Стр. 106-107).
П е р е в о д и л    с а м . "Карл, а потом другие поправляли английское правописание и грамматику перед тем, как отдать что бы то ни было редактору. И тем не менее он, не колеблясь, взялся переводить себя /с русского на свой плохой английский/". (Стр. 115).
Э л л е н д е я    п р и з н а е т    с л а б о с т ь    е г о    п р о з ы . "Проза его не на уровне Элиота (а Элиот был очень важен в его формировании) или Мандельштама, но сопоставление с ними само по себе – честь для него". (Стр. 169).
В    ч а с т н о с т и ,    б е з д а р н ы    е г о    п ь е с ы . "Однажды он позвонил мне и спросил, что я думаю о его пьесе "Мрамор". <...> Я честно ответила, что пьеса читается как неудачная смесь из Стоппарда /британского драматурга Тома Стоппарда/ и Беккета /ирландского драматурга Сэмюзла Беккета/ ". (Стр. 153-154).

ПУП ЗЕМЛИ
К а т е г о р и ч н о с т ь . "С этих первых встреч мы уходим бодрыми, веселыми, но и с некоторыми сомнениями из-за того, что Иосиф явно желает подогнать мир под свое представление о том, каким он должен быть. Он последователен только в пределах стихотворения. Взгляды его меняются в зависимости от настроения. Для него важно иметь идею, а не проверять идею. Он категоричен, он вещает, но это нейтрализуется самоиронией и обаятельной улыбкой". (Стр. 43-44).
"– Она /Марианна Басманова, которая родила от Бродского сына/ сказала мне /Бродскому/, что я насилую ее мозг, – растерянно признался он.
Я понимала, что она имеет в виду. Иосиф был необыкновенно категоричен в своих мнениях, и порой это тебя сминало. Он вовсе к этому не стремился, но так иногда получалось, особенно если впадал в азарт". (Стр. 127).
В ы с о к о м е р и е . "Нам рассказывали о его оскорбительном высокомерии по отношению к профессорам, пригласившим его выступить у них в университете". (Стр. 110).
З н а к о м с т в о    с о    з н а м е н и т о с т я м и . "Он гордился своими отношениями со знаменитостями; если мы тоже встречались с такими людьми, он ревниво старался показать, что знает их лучше, – обычно так оно и было. Мы научились не говорить о знаменитых людях, с которыми виделись в России, – его это как-то огорчало". (Стр. 143-144).
К о н к в и с т а д о р . "Бродский – конквистадор по натуре, и скрыть этого не могут ни слегка смущенные улыбки, ни нервная самоирония. Он колоссально уверен в себе как в поэте". (Стр. 42-43).
С ч и т а е т    с е б я    в е л и к и м . "Он надел на меня манжеты /игрушечного детектора лжи/ и с торжествующим видом спросил, практикую ли я определенные занятия сексом в одиночку. Я сказала: да; стрелка подпрыгнула до середины. <...>
Я надела на него манжеты и спросила:
– Ты считаешь себя великим поэтом?
– Да, – говорит он. И заливается краской, а стрелка прыгает почти к краю шкалы". (Стр. 120).
В ы ш е    в с е х . "Старых друзей обижали его покровительственные замечания; он вел себя так, словно был выше своего окружения". (Стр. 136).
Н а п ы щ е н н о с т ь . "Иногда Иосиф бывал напыщен, почти как /американский писатель/ Гор Видал (метр-эталон в этом отношении)". (Стр. 136).

ЗАПРЕТ НА МЕМУАРЫ КАРЛА
У г р о з а    п о д а т ь     в     с у д . "Он угрожал подать на меня в суд, если я опубликую воспоминания Карла о нем".  "Его огорчила объективность Карла: друг не должен так писать. Иосиф воображал, будто может контролировать то, что о нем пишется". (Стр. 172-173).
С а м о м и ф о л о г и з а ц и я . "Тем не менее, в том, каким ему /Карлу/ виделся Иосиф, например, размеры самомифологизации, которую Карлу пришлось наблюдать, эти заметки правдиво отражали его мысли; сменил ли бы он тон написанного в позднейшем варианте – вопрос открытый". (Стр. 174).
О б в и н е н и е    в    а д р е с    Э л л е н д е и . "В припадке подозрительности он обвинил меня, сказал общим знакомым, что написала это наверняка я. Карл никогда бы такого не сделал". (Стр. 174).
С о в е т    з н а к о м о й . /Виктория Швейцер, литературовед:/ "Раздел про Иосифа уберите из книги Карла – опубликуете его потом. Не стоит губить из-за него такую тесную дружбу". (Стр. 175).

ФАЛЬШИВЫЕ ПОХВАЛЫ БРОДСКОМУ
Как видим, в своих честных и метких воспоминаниях Эллендея обнажает многие неблаговидные стороны творчества и личности Бродского. Но – видимо, периодически вспоминая о своей "агентурной" задаче – тут же как бы поправляет себя, вставляя хвалебные в его адрес фразы.
В о с т о р ж е н н о – п о ч т и т е л ь н ы й    с т и л ь . "Такая личность, как Иосиф Бродский, может встретиться раз в жизни, и трудно думать о нем, не прибегая к таким словам, как «судьба» и «предназначение», потому что ими полон воздух вокруг него". (Стр. 50).
З а щ и т н и ц а . "Мои друзья – американские поэты и русисты – бывало, звонили мне и садистически зачитывали последний автоперевод Бродского (или оригинальное английское стихотворение), и я устала защищаться, убеждая их, что он замечательный русский поэт". (Стр. 117).
В ы д а ю щ и й с я    п о э т . "Как большинство русских читателей той поры /это явная передержка Эллендеи/, я считала его самым выдающимся русским поэтом со времен Пастернака". (Стр. 167).
И с к л ю ч и т е л ь н о с т ь . "Ясно, что такой исключительный человек, как Иосиф, всегда получил бы помощь". (Стр. 104).
Д и ф и р а м б    д а ж е    б е з д а р н ы м    э с с е . "Теперь, перечитывая эссе Иосифа, я поражаюсь его прозрениям и широким упрощающим обобщениям, сосредоточенности на связи причины и следствия и потребности все профильтровать через разум". (Стр. 165).
П о э т и ч е с к и й    г е н и й . "Он являл собой образец того, с чем редко встречались эти студенты, – размышляющего вслух поэтического гения". (Стр. 105). "Иосиф Бродский был полон огня и предубеждений, он жаждал признания и был гением". (Стр. 198).
Д в у с м ы с л е н н а я     п о х в а л а . "Рано еще говорить, ровня ли поэт Бродский Цветаевой и Мандельштаму". (Стр. 169).

НАЗНАЧИЛИ ВЕЛИКИМ ПОЭТОМ
Н а ц е л е н н о с т ь    н а    Н о б е л е в к у . "Один из друзей Иосифа утверждает, что, закончив "Горбунова и Горчакова" в 1968 году, Бродский сказал, что когда-нибудь получит за это Нобелевскую премию. Правдоподобно: Иосиф был уверен в том, что им сделано. Такая уверенность сама по себе – род таланта". (Стр. 161).
Н е к о м п е т е н т н о с т ь     Н о б е л е в с к о г о     к о м и т е т а . "Эссе Иосифа были важны для Нобелевского комитета: эти люди не могли прочесть его стихи на русском /тогда грош-цена оценке Нобелевским комитета его творчества/, но эссе /не на русском, а на английском!/ они могли читать". (Стр. 165).
О д н о г о     т а л а н т а     н е д о с т а т о ч н о . "Как рыжий ленинградский мальчик, отказавшийся ходить к логопеду для исправления еврейского выговора, подросток, в пятнадцать лет бросивший школу, – как он очутился на этой церемонии в Стокгольме? Мы знали, что одного таланта недостаточно /нужна еще наглость?/ – Пруста, Джойса, Борхеса и Набокова Нобелевский комитет не отметил". (Стр. 164).

В Ы В О Д
Если поэзия – это конкурс поэтических титулов, то Бродский – несомненно великий поэт. Но если поэзия – это музыка мыслеобразов, то Бродский, как писал о нем Аксенов, – поистине поэт   " в п о л н е   с е р е д н я к о в с к и й " .