Залихватская песня

Порвал мне зонт какой-то лось
В студенческой браваде,
А мне ему не довелось
По шее дать в награду.

Он из трамвайной толчеи
Фартовою босотой
Ходули вывалил свои,
Добавив обороты.

Но мне догнать его не лень,
Хоть приближенье мерзко.
Кричу вдогон ему: «Олень!»
И бью по морде резко.
***
В трамвае еду на завод
Среди студенток гибких.
Готов прогнуться сей народ,
Сложиться, словно в диптих.

Прощупывать натуру фей
Поклонникам неймётся.
Похабно-любопытный шлейф
За каждой сзади трётся.

Качаясь, булки ягодиц
Ждут, может кто прижмётся.
Лукавый блеск из-под ресниц
Кокетливо зажжётся.

А я мусолю машкомплект
Всё в подсознанье где-то.
В мозгах витает ворох смет
Без прибыли при этом.

Со мной венесуэльский зонт –
Изящен и разлапист.
Я с ним, как старый мастодонт,
Давно уж не нахрапист.

Затух в депрессии район.
Крутых сюда не тянет.
Здесь не был никогда iPhone
И красота здесь вянет.

Стоят бараков поезда
И в каждое подворье
Готова заглянуть беда
Пожарищем к застолью.

Здесь, измываясь над добром,
Глумливое отродье
Жизнь давит рэкета ярмом
С ощерившейся мордой.

Я без машины, налегке.
Я здесь экономистом.
Зонт, словно скипетр в руке,
Как трость авантюриста.

В деревне ждёт меня семья
Из зоны отчуждений.
Живёт, как русская земля
Остатком сбережений.

Меж зарослями конопли
С причудами абстракций
Сокрыта, чтобы не нашли
И не смогли добраться

К ней приставы, как вороньё.
Протест ко всякой власти
Старообрядское село
Готовит, словно снасти.

А где-то светится Москва
Гнездом ЕдРа червлёным
И в зависти к ней босотва
Мытарит заморённо.

Моя машина в гараже.
На ней гоняет с тестем
Гарем красавиц в неглиже,
Настроенных к бесчестью.

Я сам в вожденьи новичок
И подрезаю многих,
Тех, кто подсажен на крючок
Наркотиков дороги.

Мне всё сигналят мужики
За жёлтый треугольник
И отвечать им не с руки,
Ведь я для них – крамольник.

Они все пакости дорог,
Всё воровство с разбоем
Списать готовы под залог
В издержки Домостроя.

Уйти б от всех от них в эфир,
Как колобок из сказки,
Так думал каждый пассажир,
Грустя в трамвайной тряске.

И каждый лез по головам,
Давил соседей торсом,
Срывая бирки ярлыкам
Практически без спроса.

И каждый прогибал девиц,
Их незаметно тискал
И в мыслях был почти как принц
Одет по моде писку.

Ну вот и колледж заводской.
Гей! Вагоновожатый!
В трамвай взбираются гурьбой
Весёлые ребята.

Я выбрал девушку одну
Среди других бесхозных,
Как вытянутую струну
Во флирте одиозном.

Ей был противен макияж
Степенности смиренной,
Был внешний вид её – муляж
Эпохи современной.

В ней, сквозь приличия, тату
Выглядывало знойно,
Скрывающее наготу
Томлений непристойных.

Сквозь юбку виден шов белья.
И, ноздри раздувая,
В ней хищница, как на углях,
От скуки изнывает.

И каждой клеткою самца
Она в округе чует,
Зовёт ладонью без кольца,
Тем, что одна ночует.

Я знаю, труден её быт
Красавицы и нищей.
В век потребительства есть стыд
Быть беззащитной, лишней.

Весёлой байкою в пути
Ей травит душу лодырь.
Она, пытаясь расцвести
Зарницею свободы

Как будто слушает его.
Улыбка Мона Лизы
Во мгле секрета своего
Блуждает по эскизам.

И глаз бездонный океан
Бессмертием пронизан.
В них в кольца свит Левиафан
И Богоматерь в ризе.

«Приехал как-то на завод
Директор Саркофагов.
А там в цехах переворот –
Махновцы с чёрным флагом.

 - Кончай работать в Группе «ТАЗ»!
- Хорош на них ишачить!
- Спускай начальство в унитаз!
- Забей! А как иначе…

Вот на трибуне анархист
Ораторствует новый,
Не коренаст и не плечист,
Одет в миткаль суровый.

А Саркофагов всё пенсне
Салфеткой протирает.
И люди прячут нос в кашне –
Зловонный дух витает.

- Пархат ты, братец, и патлат! –
Кричат ему невежды.
И каждый изгаляться рад
Над формою одежды.

Тут Саркофагова паршой
И зудом обуяло.
Проснулся он, как лунь седой
И сбросил одеяло.

«Наверно, мясо на ночь ел.
Привидится ж такое!»
А сам дрожал, белей, чем мел.
Так взяло за живое».

Студент на пассию мою
Метнул свой взгляд, как дротик,
Полез к ней, словно к алтарю,
И тут порвал мне зонтик…

Торил упрямую тропу
К ней, молодой да ранний,
Сквозь пассажирскую толпу
Чтоб страстью сердце ранить.

Зачем ей нужен тот юнец?
Чем заниматься станет
Она, готовясь под венец,
С ним? Бурею в стакане?!

Ей мал он, страсть его мала
И тешиться калибром
Его калёного ствола
Нет, не её верлибр.

С ней рядом едут без стихов
Зловещие фигуры,
Кто запахом её духов
И внешностью натуры

Опьянены уже давно,
Но подступить боятся.
Я не флиртую всё равно,
Хоть мне такие снятся.

По радио звучит финал
Артемьевских дельфинов
И кульминации накал –
Свет глаз ультрамарина

Безмолвно льётся и блестит,
Как пифии Дельфийской.
Взгляд глубиною тайн манит
Пленяет одалиской.

А я, а что я, право, мэм…
Я не вписался в рынок
На перевале двух систем,
Литературный инок.

И я спешу уже сойти.
Я избегаю встречи
С судьбой на жизненном пути.
И бег мой бесконечен.

Но обогнал меня юнец,
Порвал и в хвост, и в гриву
Мой зонт. Теперь ему конец.
Я отомщу красиво.

Я забываю обо всём
Без пафоса, рисовки.
Теперь с подонком мы вдвоём,
И по зубам кроссовки…

Нам вспыхнул, словно с высоты
Сгоревшею кометой
Бутон волшебной красоты,
Увянув без расцвета.