Исаакий

Над городом хмурым стоит, позолотой блистая,
Вонзается шпилем в промозглый балтийский туман,
Как будто бы с высей с холодной усмешкой взирая,
Как в северных мифах седых ледяной великан.

Огромный, надменный, над городом царственно стынет,
Как пик снеговой, подавляет величием всех.
Но кажется мне, что в своей недоступной гордыне
Как тайную боль, непрощаемый прячет он грех.

И вспомнилось мне – этот купол когда золотили,
То ядом коварным убийственных ртутных паров
Заставив дышать, подневольных тогда погубили
Невинных той жертв красоты – шестьдесят мастеров.

На куполе солнца лучи в день апрельский играли,
И весь Петербург любовался на те чудеса.
А кто их творил, в муках тяжких уже умирали.
Земля не для них. Им оставили лишь небеса...

Гляжу я на купол, и чую на сердце тревогу.
Как шип ядовитый в душе шевелится моей.
Россия, Россия! В надменности рвёшься ты к Богу,
К тем высям шагая по трупам несчастных людей.