Утешение

В природе все перечтены:
Травинки, бабочки и мошки
Кора, ольховые серёжки
И дом паучий на окошке —
Все на примете, все нужны.

Но оттого ещё трудней
Быть на земле, ступать по травам
И с теми, кто живёт на ней,
Пожизненным делиться правом,

И быть собой, и слышать стон
Свой собственный, как от удушья,
И вдруг понять, что это сон,
Усаживаясь на подушке,

Что вот и лампа, и комод,
И, вглядываясь осторожно,
Додумывать: и в этот год
Пока ещё дышать возможно,

И понимать, что город спит,
И, вслушиваясь в зуммер ночи,
Шептать: ведь ни один, мой отче,
В конечном счёте не забыт?

(Но сам забудешь, только свет),
В проём окна глядеть сквозь влагу,
Всё мять какую-то бумагу
И вспоминать, что смерти нет.

Тот, кто сказал, что не умрут, —
Не то, чтобы он не был понят,
Но как понять, когда несут,
И опускают, и хоронят.

И наступает тишина,
Когда платок последний роздан,
И вдруг восходит жизнь со дна,
И как питьё холодный воздух,

И на деревьях дивный свет.
Наверное, так видят дети,
И сразу знают: смерти нет.
Все сочтены, все на примете.

2003, Буково