Здесь только один Охотник

Солнце, медленно и устало опускавшееся за лес на горизонте, ещё роняло на землю бледные лучи сквозь густые и голые ветви клёнов. Воздух становился прохладнее, в нём всё явственнее ощущалась стылая осенняя сырость. Сумерки тонкими нитями сочились между кустов бузины и можжевельника, пеленая поляну.
 
Клов услышал тихий, чуть слышный, шорох листвы. По тропе кто-то шёл. И тут же ветер принёс, сначала слабый, а потом более осязаемый и дразнящий, запах самки. Человеческой самки.
 
Клов втянул носом большую порцию воздуха и причмокнул. Сквозь запах дыма и железа, которыми обычно пахли люди, уверенно пробивался аромат парного молока, сладкого пота и мяса. О-о-о, запах мяса — ты прекрасен и волнителен! В лобастой голове возникла яркая живая картинка: свежий, ещё сочащийся тёплой кровью, кусок розовой плоти и кость, обязательно белая твёрдая кость с нежной мякотью.

От приятных видений скрутило внутри – Клов голодал уже две недели. Раньше его стая охотилась у северной границы леса, но после того, как стала исчезать добыча, а потом, один за другим, бесследно пропали братья и сёстры, он в одиночку пришёл сюда, в западные земли, надеясь, что уж здесь найдёт, чем поживиться. Но и тут не нашел ни следов оленей или кабанов, ни клочка заячьей шерсти на кустах, ни их лёжек.  Нет, лес не казался вымершим: щебетали птицы, в пожухлой осенней траве сновала разная мелочь, от мыши до ежа; однажды, вдалеке, мелькнул огненный лисий хвост, но разве это добыча.

Всё повторялось, точь-в-точь, как на севере – сначала пропала крупная дичь, затем пропали охотники. Чем-то жутким и леденящим тянуло от пустых нор. Значит то, что опустошило родные земли, пришло и сюда.

Клов осторожно подполз поближе к тропе и с напряжением стал всматриваться в сгущающуюся тьму. К шороху шагов примешался посторонний звук – то ли подвывание, то ли какой-то клёкот, и вот, из-за кустов, показалась невысокая фигура. Клов уже видел людей, и часто. Он даже различал их по возрасту, а уж мужчина это или женщина, он определял загодя — по запаху. Поэтому он сразу понял, что перед ним молодая девушка, совсем-совсем юная. Из-под накидки виднелись узкие щиколотки и ступни, затянутые в сапожки; в одной руке она несла корзину, а другой, зажав в ней прутик ивы, махала в такт песенке, что негромко напевала.

Девушка казалась хрупкой и беззащитной. От неё так вкусно пахло, что пасть Клова моментально наполнилась слюной, мышцы, сжавшиеся словно пружины, стремительно распрямились и, почти не владея собой, он выпрыгнул из засады на тропу и негромко рыкнул.

Жертва резко остановилась, выронив от испуга и прутик, и ношу.  Упав, корзинка прокатилась немного вперёд, из неё вывалились кувшин и круглые, вкусно пахнувшие, шарики.  Клов, лапой отбросив в сторону тяжёлую посудину, в один жевок проглотил еду, даже не почувствовав её вкуса. Это так, на один зубок, ведь впереди ожидалось главное блюдо.
Тем временем, с девушки спало оцепенение. Она, сложив у груди в молитвенном жесте руки и склонив голову, стала что-то шептать. Как всегда, перед решительным прыжком, голова Клова опустела от лишних мыслей, зрение приобрело чёткость и резкость, слух обострился настолько, что улавливал ток крови и судорожное биение сердца в теле добычи. Из-под капюшона виднелись только дрожащий подбородок девушки и шея, на которой быстро-быстро билась жилка. Охотник нацелился именно на неё, чуть присел на задние лапы и прыгнул… В этот же миг жертва спокойным, уверенным движением скинула капюшон и посмотрела прямо в глаза Клову. В её взгляде он не увидел ни страха, ни слабости, лишь твёрдость и решительность, а в тонкой руке блеснуло, непонятно откуда взявшееся, узкое стальное лезвие. Охотник попытался сгруппироваться в воздухе, чтобы тяжестью тела сбить девушку с ног, но она с лёгкостью поднырнула под него и расчётливым движением вспорола брюхо.
 
С глухим и тяжким стуком Клов упал на землю, жуткая боль сковала тело, из пасти вырывался не вой, а лишь тихое поскуливание. Его глаза затянула мутная пелена. Он не увидел, а, скорее, почувствовал, как девушка опустилась на землю рядом с ним, наклонилась к уху и заговорила. Услышав её голос, Клов на несколько мгновений забыл о боли, поняв, что слова произносятся на языке стаи.

«Слушай меня, Клов из стаи Хырес, тебе вещаю я – Яан Сарк из рода Икчо Паш, — прошептала она, — я забираю твою жизнь, я забираю твою силу, я забираю твою удачу. Здесь только один Охотник».

Девушка быстро полоснула ему по горлу.

«Как вкусно», — успел подумать Клов, захлёбываясь собственной кровью.
 
Уже светало, когда последние угли в костре превратились в пепел, смешавшись с остатками костей. Налетевший порыв ветра развеивал лёгкую взвесь по траве. Рядом, на распялках из веток, досыхала звериная шкура. «Заберу на обратном пути, — подумала Яан Сарк, — как раз получится дошить отцу доху».

Девушка уложила в корзинку последний кусок мяса, завернутый в лист лопуха, и прикрыла всё чистым полотенцем. Посмотревшись в зеркальце, вытерла с подбородка каплю крови, накинула на голову капюшон алой накидки и, напевая песенку, пошла дальше по тропе к дому бабушки.