Ян Орловский Пушкин и Мицкевич. Два поэта под одни

Ян Орловский Пушкин и Мицкевич.Два поэта под одним плащом



Польских и российских историков  литературы на протяжении более полувека занимает вопрос о сложных отношениях, объединивших двух великих поэтов-романтиков - Адама Мицкевича и Александра Пушкина. Было в  этих  отношениях место  для взаимной дружбы, для взаимной признательности, уважения, сотрудничества в литературе (объяснение друг другу некоторых своих стихов), но и место  острой историософской полемики, видимой в третьей части Дзядов польского поэта (особенно во вступлении к данному труду) и в Пушкинской поэме "Медный всадник (1833)". О дружбе этих двух поэтов, сложилась  уже очень богатая научная литература и много случайно-юбилейных статей на  русском и польском языках.

Тем не менее, не стоит считать, что о дружбе Пушкина и Мицкевича писали только историки литературы, критики и журналисты. Эта тема уже давно занимает творческое воображение поэтов - особенно русских (что нашло свое отражение и в русской живописи). Сегодня можно даже говорить о взаимоотношениях этих поэтов, как о своего рода "мифе русской культуры». Это понятие ввел в обращение Дмитрий Ивинский, русский историк литературы МГУ им.  Ломоносова в своей работе: "Взаимоотношения  А. С. Пушкина и Адама Мицкевича как культурный миф (начало создания мифа)".

Созданный миф  окружающий дружбу Пушкина и Мицкевича  видит и Борис Романов, современный русский поэт, критик и издатель. В предисловии к сборнику стихов " Муза польских и русских поэтов (2004)" он пишет о пребывании автора "Гражины" в России:

Русские поэты видели в поэте Мицкевиче, того, кого давно  ожидали увидеть. Им  открылся славянский Байрон. Обаятельный, преследуемый властями, обладающий  редким даром импровизации, он был идеальным поэтом-романтиком, таким, каким не был даже  Пушкин. Признание  Мицкевича  в качестве великого поэта началось только  в России [...] Несколько лет, которые Адам Мицкевич провел в России, быстро составляли романтический миф.

Русские поэты, начиная с 1828 до наших дней написали десятки стихотворений посвященных  Мицкевичу. Ниже вспомним , однако, только те песни русской поэзии, в которой авторы ставят вместе Мицкевича и Пушкина, и используют в то же время стериотипный образ Мицкевича  "двух молодых мужчин под одним плащом".

Как оказалось,  этот мотив из  стихотворения польского поэта "Памятник Петру Первому (1832)" навсегда вошел в анналы русской поэзии.  Произведениех начинается со следующей сцены перед  памятником царя-деспота в Петербурге:

Z wieczora na d;d;u stali dwaj m;odzie;ce
Pod jednym p;aszczem, wzi;wszy si; za r;ce:
Jeden ;w pielgrzym, przybylec z zachodu,
Nieznana carskiej ofiara przemocy;
Drugi by; wieszczem ruskiego narodu,
S;awny pie;niami na ca;ej p;;nocy.
Znali si; z sob; nied;ugo, lecz wiele –
I od dni kilku ju; s; przyjaciele.
(A. Mickiewicz, Pomnik Piotra Wielkiego)

На дожде с вечера стали два  молодца
Под одним плащом за руки здороваться
Первый был  жертвой царского гнета
С запада посланный к нам пилигрим
Был голосом звонким иного народа,
на севере жившим, вторым.
Знались не долго, но стали друзьями
в празднестве, в радости, в гневе, в печали.
(А. Мицкевич. Памятник Петру Первому)

Поэтический образ дружбы Мицкевича и Пушкина обогащает также хорошо известная фраза "Был тут средь нас ... (Он между нами жил ... 1834), которой начинается стихотворение, посвященное польскому поэту.

Так получается, это произведение Пушкина стало чем-то вроде канона, определяющего отношение россиян к Мицкевичу до сегодняшнего дня. В зависимости от потребностей политической и идеологической коньюнктуры журналистов, историков, критиков и поэтов Мицкевича могут представить - словами Пушкина - спокойным, добродушным участником застолья будущего братства народов (в первой части этого стиха) или как предательски неблагодарного поэта , дышащего  ненавистью к России после того, как эмигрировал на Запад в конце марта 1829 года (как его оценивал  Пушкин во второй части стиха). Вот первая часть:

     Средь племени ему чужого; злобы
В душе своей к нам не питал, и мы
Его любили. Мирный, благосклонный,
Он посещал беседы наши. С ним
Делились мы и чистыми мечтами
И песнями (он вдохновен был свыше
И свысока взирал на жизнь). Нередко
Он говорил о временах грядущих,
Когда народы, распри позабыв,
В великую семью соединятся.
Мы жадно слушали поэта. Он
Ушел на запад

Как вы знаете, этот стих Пушкина был его ответом  (неопубликованным при его жизни) на известное стихотворение  Мицкевича "Московским друзьям (1832)". Польский поэт осудил  тех русских, которые продались царю и хвалили его за новый военный триумф, который состоял в подавление ноябрьского польского восстания  1831 года. Пушкин, который откликнулся двумя произведениями на взятие Варшавы ("Клеветникам России"  и "Годовщина Бородина"),  чувствовал себя лично обиженым обвинениями Мицкевича, но в своем ответе избегал острой полемики, пытаясь занять позицию морального превосходства над своим польским антагонистом. В заключительной части своего произведения он представил Мицкевича неблагодарным врагом, который "в угоду черни буйной" направляет с Запада слова ненависти к недавним российским друзьям. Об этой поэтической полемике двух великих поэтов более чем полуторавековой давности  было сказано почти все, однако и сегодня  современные российские авторы стихов о Мицкевиче почти дословно цитируют мнение Пушкина о нем и его пребывании  в России.

Духом  дружбы и данью  таланту Мицкевича пропитано стихотворение  Ивана Киреевского "Мицкевичу (1828)", где его московские друзья попрощались с ним перед отъездом из России (среди них были  Сергей Соболевский, Иван и Петр Kиреевские, Евгений Боратынскийi, Степан Шевырев). Но тогда, среди новых друзей в кругу братьев Киреевских не было Пушкина.

Киреевский И.В. Мицкевичу, стих

(1828).

В знак памяти, пред нашим расставаньем,
Тебе подносим не простой стакан:
Он зачарован дружбы колдованьем,
На дне его положен талисман.
И если ты, среди пиров веселья
Забывшися, вино в него нальешь,
Не жди тогда в нем шумного похмелья,—
Грусть тихую о прежнем в нем найдешь.
Тогда живая сила талисмана
Живые крылья даст твоей мечте,
И знай—мечту твою обнимут те,
Чьи имена прочтешь вокруг стакана.
И известит их о твоей тоске
Печальное их сердца содроганье,
И будут на твое воспоминанье
Согласной думой вторить вдалеке.
Но если ночью, посреди молчанья,
Вдруг, без причины, стукнет твой стакан,
Знай—это голос нашего мечтанья:
Его тебе примчал твой талисман.
Не век же будет спутник твой страданье;
Быть может, сердце радость оживит
В чужбине; но когда воспоминанье
Тебе минуту счастья отравит,
И ты искать захочешь утешенья
От грустных дум прошедшего в вине,
Не тронь наш кубок! Он не даст забвенья:
В нем талисман лежит на светлом дне.

Его имя будет соединено с Мицкевичем позднее, мало кому известным поэтом Леонид Трефолевым в стихотворении "в честь Адама Мицкевича(1898г.)", которое была написано по случаю отмечаемого тогда в России в конце прошлого века, 100-летия польского поэта.

Примечание. Я не нашел подлинник этого стихотворения. Поэтому привожу мой обратный перевод:

Я, не ища постыдной славы
Стою, молюсь над ясной Волгой,
чтоб не искать нам больше правых,
чтобы вражда ушла надолго.
Я верю, сможет наш царевич
грехи любовью искупить,
и вместе, Пушкин и Мицкевич,
славян на мир  благословить.

К празднованию 100-летия со дня рождения А. С. Пушкина было создано стихотворение "Памяти Пушкина  и Мицкевича (1899 г.)", автор которого был ныне полностью забытый русский поэт Сергей Головачевскийi, некогда известный как переводчик французской  и итальянской поэзиий (родился около 1875 г.). Упомянутое здесь его стихотворение, вспоминает миф  "двух поэтов под одним плащем," и явно навеяно "Памятником Петру Первому" Мицкевича. Это особенно заметно в данном отрывке,

Примечание. Опять таки, я не нашел подлинник этого стихотворения. Поэтому привожу мой обратный перевод:

Под божественным светом луча
в небесах неземного размера
вдвое стали под сенью плаща,
жали руки друг другу без меры
Как когда-то давно жарко спорят они,
на добро и на правду открыты
Тихо плещут вечерние воды Невы
Под вздыбившимся  конским копытом.

Почти четверть века спустя, Валерий Брюсов, автор нескольких критических исследований о Пушкине (среди них исклледование поэмы "Медный всадник"), написал обширное произведение "Вариации на тему «Меднго всадника» (1923). Внимание Брюсова приковано к  видению Пушкином истории России и к его знаменитого историософскому спору с Мицкевичем, выраженном именно в этом стихотворении. В форме вариаций ... Рифмы Брюсова, напоминают Мицкевича с образом "двух молодых людей под одним плащом" у памятника Петра Великого:

Валерий Брюсов Вариации, на тему «Медного всадника» (1923)

Здесь двое под одним плащом
Стоят, кропимые дождем,
Укрыты сумрачным гранитом,
Спиной к приподнятым копытам.
Как тесно руки двух слиты!
Вольнолюбивые мечты
Спешат признаньями меняться;
Встает в грядущем день, когда
Народы мира навсегда
В одну семью соединятся.

Мотив Мицкевича о двух поэтах под одним плащом использовал и Поль Антокольский в знаменитом стихотворении "Поэт из Бронзы"(1939). Обстоятельства написания этого произведения не вызовут хороших ассоциаций  среди польских читателей. Вдохновением для создания этого стихотворения  был вид статуи польского поэта в городе, занятой Красной Армией после 17 сентября 1939 года (скорее всего, во Львове). Во второй части "Поэта из бронзы" автор поместил следующие слова: Польскому интеллигенту

Я польскому интеллигенту
Напомню быль, а не легенду,
Она не так уже стара,
Как под одним плащом два брата,
Два светоча, два демократа
Сошлись для вечного возврата
У медной статуи Петра !

С точки зрения Антокольского (и других поэтов советской эпохи) Мицкевич, как демократ, и певец польского народа, поэт близкий  Пушкину, как брат, был предназначен "для классового" примирения польского и  русского народов. Воспринимаемый таким образом  Мицкевич по Антокольскиму противопоставлялся  "ясновельможному" поляку, к которому относились в России с равной доолей враждебности и во времена Пушкина, и в период правления большевиков. Это произведение Антокольского является характерной поэтической "интерпретацией"  наследия Мицкевича, которая развивалась в русском литературоведении после Октябрьского переворота 1917 года.

С позиции четко определенной идеологии в послевоенной русской поэзии было выгодно рассказывать о взаимоотношениях  Мицкевича с Пушкиным. На первый план  была выдвинута тема дружбы обоих поэтов и их общие мечты о будущем братстве народов. Эта идея ясно выражена в финале произведения "Двойственность Крови" (1956) Эдмунда Йодковского (оригинальное название - "Две крови") и "Старые фото" (1955) Казимира Лисовского (в жилах обоих  текла польская кровь).  Лисовский закончивает упомянутый стих следующими строчками:

p.s. Опять за неимением подлинника приходиться довольствоваться обратным переводом

Так хорошо однажды
Поделиться мечтами
о предстоящем рассвете
Говорили Пушкин и Мицкевич

Эдмунд Иодковский  был оппозиционным  поэтом и журналистом, который погиб в 1994 году на улице в Москве в похожей на "несчастный случай" автомобильной аварии . В строках "Двойственности крови" выражается мечта о будущем времени, когда "все народы будут в Едином Целом" и покровителями  этого  фестиваля будут два великих поэта:

Люди, народы, страны -
Пусть сольются в мирном океане.
Все мы друзьями стали
на московском мирном фестивале.
И пиво искрится в бокале
который Мицкевич и Пушкин держали.


Поэтом польского происхождения был и Бронислав Kежун (1914-1984), автор поэмы о Адаме Мицкевиче. Эта поэма была навеяна видом статуи поэта на рыночной площади Кракова. Польский "король поэтов", напоминает автору "короля поэтов" России - Александра Пушкина. Цитату из его стихотворения "Он был здесь, среди нас ...", в кавычках, Кежун переложил в свои стихи о Мицкевиче:

И в годину раздумий, склонясь головою
ожидал от людей долгожданного братства,
что в терпении народы после стольких раздоров,
захотят общим кругом, семьею собраться.

Мыслью Мицкевича о  двух глашатаях свободы под одним плащом, такой дорогой для  многих русских поэтов, проникнуто и произведение Всеволода Рождественского (1895-1977), озаглавленное "В Вильнюсе" (1970). Вот две последние строфы:

В тумане невской непогоды
Вновь перед бронзовым Петром
Стоят два первенца свободы,
Одним укрытые плащом.

Мицкевич! Знал ты, что всесильны
Слова о братстве всех племен
И в переулках старой Вильны
Хранил пророческий свой сон,

В 1980 году появился посвященный Литве том  стихов " Янтарное солнце" Всеволода Азарова (1913-1990) поэта и журналиста, участника Второй мировой войны, часто обращающегося в  своей работе к  польской теме. В этом цикле есть стихотворение "Белый лебедь", посвященное Мицкевичу, чье имя навсегда связано с Литвой и Вильнюсом. Он был из Вильно выслан в Петербург, где ему посчастливилось встретить Пушкина. О этой встрече двух генией, накрытых одним плащом у памятника Петра Великого написаны следующие строки:

(опять же привожу цитату в обратном собственном  переводе за неимением подлинника)

...Он в иной переехал город.
По сей день по брегам Невы
стоят в камне и арки и львы,
те свидетели жарких споров.
Там в коротком свете заката
небо кроплет холодным дождем
и стоят под одним плащом
два поэта, два гордых брата.


Как уже упоминалось в приведенных  выше стихах  очень ярко выделен один из мифов русской культуры, которым оказалась романтическая дружба Мицкевича и Пушкина, рожденный во  время их встречи под дождем  на ступенях статуи царя в Санкт-Петербурге. Большинство стихов, которые относятся к этому мифу были написаны  еще в прошлом веке. Но в сегодняшней политической ситуации (здесь стоит вспомнить о возрождении в  России имперских обид) возникает  вопрос; возможно ли в современной России появление новых произведений, эксплуатирующих  миф  "о двух поэтах под одной мантией».  Только время сможет ответить на этот вопрос. Тем не менее, и в последние годы появилась одна ласточка. В 2012 году Ян Бернард, родившийся в 1937 году, русский поэт польского происхождения опубликовал сонет "Последняя Мазурка" . Автором представлена встреча Пушкина и Мицкевича на щедром бале в петербургской гостиной. Эта встреча напомнила   ответ  Пушкина  польскому поэту, который утверждал, что не  может быть дружбы между двумя народами там, где  один  властвует  и угнетает более слабого:

(опять таки обратный перевод)
... И припомнил Пушкин при звуке мазурки
что сказал вчера приятель-поет,
когда стояли под единым плащом
и ощущали будущие невзгоды...
(Я.Бернар. Последняя мазурка).

Уже больше ста лет прошло с того момента, когда  в России  начали писать стихи и критические очерки о дружбе Пушкина и Мицкевича.
Ясно, что не всегда это происходило только в литературном контексте и, зачастую, авторы транслировали эту дружбу в определенный идеологический контекст. Намерением большинства авторов стихов было содействие польско-русскому примирению. Окутанный легендами образ двух великих поэтов, обернутых плащом, говорящих на фоне памятника деспотичному  царю о сближении наций,  настолько глубоко укоренился  в России, что стал одним из культурных мифов. Многие политические аспекты этого мифа утратили свое значение в той, новой геополитической ситуации, в которой оказались наши народы в начале нового столетия. Но этот русский миф "двух поэтов под одной мантией" все еще имеет некоторое культурно-важное значение, так как он  до сих пор является двигателем изучения творчества  Мицкевича, о котором немыслимо писать в отрыве от творчества Пушкина.