Пушкин

Небо чернеет, как на кухне оставленный чай.
Здесь правило - не можешь продолжить, венчай.
Стена плача - несущая в любой из квартир,
Детский сон, детский лепет, детский мир,
Третий Рим, на площади пьют настойку из змей.
В итоге все достается тому, кто добрей.
А тот кто добрей - тому, кто выше всех школ,
И царь его знает, где игра, где престол,
Но оленьи рога уже упали на стол.
И твой крепкий кофе напополам - валидол.
И мама уже не ждет тебя домой к десяти,
По той же причине БГ уже не поет "25 к 10",
По той же причине на кухне оставлен чай,
И здравый смысл оставил записку: "уехал, скучай",
Огонь горчит, как вчерашний окурок Pall Mall,
Поседевшим нутром я чувствую верхний предел.

Пушкин целует осени плоский живот,
Ведь она - весь мир, а он - её эшафот.
Пьет липкие остатки солнца с горла,
Он пишет письмо, она уже умерла.
Юпитер в космосе, бык тоже там,
С нас нечего взять, мы ушли по следам.
И мне кажется я могу разорвать ткань холстов,
Что выдали себя за мир на дне моих зрачков.

На Пояс Ориона она сменила пояс верности,
Не думай, милая, дыры в сердце не от бедности.
Не читала ленту, не слышала сигналов,
Величава и грязна, как площадь трёх вокзалов.
Робею от взгляда, но у меня рука подлеца,
Слишком фамильярно в беде звать отца.
Ты пьешь воду из луж, не доверяя ручью.
Останови мой пульс, я согласен на ничью.
Соня в мой сон пришла совсем нагой,
Смотрит как зверь, курит одну за одной.
Она выше слов, но на голову ниже меня.
Господь с тобой, Соня, ты знаешь кто я.
Я - голова, сердце, легкие, набитые сажей,
Дыши как хочешь, тебе никто ничего не скажет.
Вечный дождь - не вода, это последние штрихи.
Мы не те, кто пишет, мы и есть - стихи.

Пушкин целует осени плоский живот,
Ведь она - весь мир, а он - её эшафот.
Пьет липкие остатки солнца с горла,
Он пишет письмо, она уже умерла.
Юпитер в космосе, бык тоже там,
С нас нечего взять, мы ушли по следам,
И мне кажется я могу разорвать ткань холстов,
Что выдали себя за мир на дне моих зрачков.
_____________
Август - Сентябрь 2016.
г. Москва.