Примирение

Как жаль, что завершить я так не смог
Мечты эпилог.

Прощай, моя любовь. Был рад бы три слова я эти
На сердце своём, как на камне, высечь без боли.
В печи сжечь сценарий, забывши про главные роли,
Уйти навсегда, звездой растворившись в рассвете.

Но снова в ночи вижу мир из наивных осколков
Беспечных желаний. Я сам их когда-то разбил,
Но они не уходят. И видеть их больше нет сил,
Мне их не вернуть, грустить же над ними без толку.

И если есть кто-то в небесном эфире,
То пусть мне поможет стереть разом память,
Ведь в этом безумном, терзающем мире,
Тебе удалось навсегда меня ранить.

Слушай же, Будда. Внемли мне, Брахма.
В вас я не верю, но к вам я взываю,
В тоске приготовив кресты.
Но боги молчат, и пусты пантеоны.
И снова мне слушать страдания стоны
Агонии странной любви.

А занавес упал, но сколько актов в этой пьесе,
Мучений эксцессе?

Я слышал, что люди из стран, встречающих солнце,
Душевную боль заглушают в винах игристых.
Досадно: не пустит меня надуманный пристав
Из мест для заката, и небо мне не улыбнётся.

Ведь сам презирал лёгкий выход с шоссе истязаний
Себя самого. И проще тогда не родиться,
Разбиться об камни, как пулей подбитая птица.
Всё лучше, чем путь из одних ожиданий.

Так жажду услышать блаженные фразы
От той, кто не может сказать их. Mon dieu,
Опять я ищу расставания трассы,
В пути чтоб промолвить «adieu».

А светлые встречи сгорают внезапно,
Где ключ, что откроет мне волю? То тайна.
И сердце затёр я до дыр.
А мир умирает в тиши фотографий,
Но знаю: не нужно иных эпитафий.
Я рад, что когда-то любил.