Г. Трлаич. Русская зима

Григорий Трлаич
(1766-1811)

РУССКАЯ ЗИМА

   Октября седьмого, при свече, под вечер
В комнатке за книгой я сидел; вдруг речи
Тихие послышались за оконной створкой -
Будто, ссорясь, шепчет кто с укоризной горькой.
Но не мог я разобрать - то слова иль вьюга:
Под окном шушукались на ухо друг другу.
И, подняв от книги взор, я взглянул наружу:
Ах, великая тоска! Не придумать хуже!
Чёрная покрыла ночь город плотным мраком
И грозит из темноты безымянным страхом;
Сильный ветер души и дома терзает,
Ледяной крупою очи застилает.
"Вот зима так уж зима! Благо всем, готовым, -
Про себя подумал я, - к этим дням суровым:
У кого есть не один жирный поросёнок,
А в подвале - красных вин не один бочонок;
И в кадушке - доверху квашеной капусты,
И в горшке - вареников густо, а не пусто;
От пшеницы ломятся прочные амбары,
На столе - мясной пирог с сыром, с пылу-с жару;
Чьи дворы полным-полны всякой животины;
Чьи усеяли стада берег и долину;
Чьи в просторных денниках кони бьют копытом,
А петух себя певцом держит знаменитым;
У кого в хлеву стоят славные телятки...
Ах!
И чьи с младой женой поцелуи сладки.

   Этак размышляя, от зимы угрюмой
В Грецию цветущую я унёсся думой,
Где в гяурском кабачке Дим-баша беседу
Сдабривает табаком, дымом Мухамеду
Своему кадя; хулу на любого грека
Возводя, будь то герой золотого века -
Века славных подвигов, доблестных деяний,
Века дивной мудрости и высоких знаний.
В Греции - я грезил - нет зимы и снега,
Нет реки замёрзшей, скользкого нет брега;
Край тот изобилен щедрыми дарами,
Круглый год украшен цветом и плодами...

   Тут и Древний Рим вдруг вспомнился мне ясно:
Пышный и преславный, для врагов ужасный;
Страхом всей вселенной Рим в своё был время,
Славно в целом мире было римлян племя.
Полководцы Рима потрясали землю -
Грозному их гласу, мнилось мне, я внемлю,
Коим в души пламя храбрости вселяли,
Воинов на битву воодушевляли.
Да! Во всей Италии - проносилось в мыслях -
Нет берлог медвежьих, даже нор нет лисьих!
Там цветы и виноград вечною весною
Дышат, попранные днесь гибельной войною.

   Овладела мною сладкая истома,
Образов мятежных рой наслала дрёма.
С тем я спать улёгся, грёзами окутан -
Ложе одинокое стало снов приютом.
Но и сон не приносил мне отдохновенья:
Разыгралось изо всех сил воображенье,
И во сне явилось мне чудное сиянье
И душевной радости предзнаменованье;
Умолчу я, каковы были знаки эти,
Расскажу я, что сбылось утром на рассвете.

   Я проснулся рано: что ж, поспал - и хватит;
Лишь глаза открылись, я вскочил с кровати
И увидел: башни высятся из снега.
Буря негодует, снег швыряет в очи,
Носится по крыше, в дом проникнуть хочет.
Люди жмутся к печке, а в запечье - мышки,
Около родителей хнычут ребятишки;
Не дерёт пёс кошку, кошка с мышью дружат -
Изо всех душ зверство изгоняет стужа.
Так один прошёл день, и второй, и третий -
Наконец настала тишина на свете.
Все дома укрыты покрывалом снежным,
Город белым морем кажется безбрежным.
Русские друг друга кличут, взяв лопаты:
"Эй, поберегись-ка!" - крепки, бородаты;
Со дворов снег чистят, за забор кидают
И крестом усердно лоб свой осеняют.
После снегопада грянули морозы -
В них всему живому главная угроза.
Лишь собрался спать я - новые печали:
Некие букашки мне уснуть не дали.
Клопики постарше, блошки помоложе
Прыгают, резвятся, ползают по коже,
Пиршеством кровавым веселят утробу.
Не до сна мне! Вспомнил я свою зазнобу.
Только этим думам сон пришёл на смену -
Вдруг как грохнет что-то и в окно, и в стену!

Ужас моментально сна расторг оковы,
Я взглянуть не смею; выскочить готово
Сердце; мнится, смотрят чрез оконце люди;
"Горе мне! - решил я, - Что же дальше будет?"
Вот и во второй раз стук раздался дикий;
Я вскочил с постели, чуя страх великий.
В третий раз трещат уж стены под ударом;
То меня ознобом обдаёт, то жаром.
Думал, от разбойников я в беде жестокой,
Аж в испуге позабыл прелесть черноокой.
И нашарил я в углу саблю, чтобы с нею
Повстречался всякий, кто лезть в окно посмеет.
Крепко запер двери, в темноте таюсь я
С саблей под окошком, но в душе боюсь я.
Через двор от дома флигелёк, где скромно,
Как олень в лесу, я жил уединённо:
Тщетно ждать подмоги! Как гроза из тучи,
Вновь обрушился на стены стук и треск могучий.
Половицы подо мною заходили ходуном,
В жилах стынет кровь - столь жуток мне казался этот гром.
"Голову в оконце тать просунет, верно,
А мою с плеч снимет - в общем, дело скверно!" -
Думал я, покрепче саблю сжав десницей,
Но бледнел и трясся, жалкой став тряпицей.
Так я под окошком с саблей еле-еле
На ногах держался: "Волки бы их съели!" -
Проклинал я татей; выживу едва ли!
Волосы от страха дружно дыбом встали.
Ни один разбойник всё ж не появился;
Крайне обессилев, сну я покорился
И, оставив саблю, я упал на ложе,
Видя, что бояться нечего, похоже.

   Так, обманут слухом, о мой друг прекрасный,
Был я глупо ввергнут в страх пустой, напрасный.
Спросите меня вы: что же это было?
Что мне душу страхом смертным леденило?
Русские морозы - и не что иное -
Были приключенья этого виною.
Лютая ночная стужа так сковала
Стены, что жилище бедное трещало.
Я ж того не ведал; думал, холодея,
Что меня ограбить собрались злодеи.
Поутру поднявшись, на порог я вышел:
Небо нависает рыжее над крышей.
Яростно-студёный обжигает горло
Воздух - аж дыханье от мороза спёрло.
Испугавшись стужи, повернул обратно
Я; судьба, однако, вновь была превратна.
Лишь замка коснулся сербский ваш страдалец,
Приморозил тут же к железяке палец.
Вся ладонь примёрзла в краткое мгновенье -
От напасти новой я пришёл в смятенье.
На замок дышу я, высвободить руку
Силюсь, но напрасно! Как стерпеть мне муку?
Чем сильнее дую, тем железо злое
Крепче руку держит. Гриша-кум как взвоет:
"Кто-нибудь, скорее! Слуги, помогите!
От беды избавьте! Жару принесите!"
Тут с огнём проворно русские сбежались:
"Батенька, ты вон где!" - весело смеялись.
Превозмочь мне эту помогли невзгоду,
Спасши из ловушки и вернув свободу.
Так мороз в России властвует полгода -
Щиплет нос и уши, не даёт прохода.
В городах и весях слышен глас плачевный:
От морозов люди гибнут ежедневно.
Их зима уводит в царство смерти властно;
Кто в живых остался - тем грозит всечасно:
Отгрызут вам смерть с морозом щёки, уши или нос,
Хоть оденься, хоть обуйся - а домой вернёшься бос!

__________________________________

Перевод 2016 года.
Текст оригинала - на фотографии, но, к сожалению, он не поместился в кадр целиком. Однако сопоставить перевод и оригинал по этому отрывку можно.
У сербов Григорий и Глигорий - равноправные варианты имени.


*****

8. V. 2023
Подписывайтесь на канал "Союз пера и левкаса". Ссылка внизу титульной страницы.