***

***

Солнце видится догоревшим, холодным камнем. И нет в этом смысла. Только дрожашие пальцы и тьма. Потому что меня нет, я себя потеряла, и это была самая крупная потеря в моей жизни. Девочка, ищущая что-то невнятное, под названием "я", идёт по миру пытаясь увидеть то, что никто не видел, то чего не существует вовсе. Меня нет, но я буду.
– Лис! Я ищу тебя, ответь мне... Я чувствую твой огонь, я знаю, ты уже близко, я чую твой запах, слышу твой смех. Лис, вернись! Не играй со мной в прятки. Я больше не враг тебе. Я иду, чтобы подружиться.

***

Пустые глаза. Ни одной искорки в них. Больно смотреть, больно знать, что ты не видишь. Не видишь солнца, зеленеющей травы, подростков, целующихся на скамейке в парке, забавного парня, который отчайно убеждает девушку с ним познакомится.
Ты ничего не чувствуешь. Совсем ничего. Ни теплого ветра, ни мягкого песка под ногами. Ничего. Ароматы цветов, запах трав, щекочущих щиколотки, милый кот, трущийся о ноги – все это – для тебя пустой звук. Ты не слушаешь музыку, не общаешься с людьми, не читаешь книг. Ты не умеешь чувствовать. Ты приходишь домой и говоришь: «Устал, трудный день...» Какой уже по счёту? Трудные последние лет пять. Я не знаю, почему ты возвращаешься. Мои ладони дрожат. Я тоже стараюсь не чувствовать. И у меня получается все чаще и чаще. Я умираю. Ты уже не жив. Зачем? Да, просто так. От глупости или лени. Лишенные смысла, пустые, бесчувственные глаза, руки, губы.
Я спрашиваю: «Ты любил?» Ты отвечаешь: «Люблю.» Но мы оба знаем, что ты врешь. Ведь ты уже ничего не чувствуешь. Ты и не дышишь вовсе и не живешь...

***

Я прошла уже сотни и сотни верст, но путь не закончен, даже на половину. Хочется курить и силы, чтобы хватило пройти дальше. Я не знаю куда иду. Я не знаю дороги. Я просто шагаю за кем-то, за ощущениями, за мыслями. Не нашла, потому что ещё не искала. Не искала потому, что ещё не решила, кого искать. Я не умею принимать решения, но если нужно, готова за них отвечать.

***

Игры с огнём и кровью. Болезненные, опасные, рвущие душу. Ты вгрызался зубами в тонкую кожу. У меня все больше и больше шрамов, у меня все меньше и меньше сил. Я уже белая от потери крови, но мне мало. Сильнее! Я хочу сильнее... Руки дрожат, я не смогу сама. Я подношу раскаленный металл к руке, и с силой прижимаю его. Меня разрывает на части…
Я лечу, в пропасть, чтобы разбиться, я желаю коснуться её дна. И если кто-то сможет меня спасти, то это буду я сама. Никто не отвечает за моё счастье, кроме меня. Никто не виноват в том, что я падаю, я сама шагнула. Я сама полетела в пропасть, я сама захотела коснуться дна водопадом моей души. Я знаю, полёт не продлиться долго. Дно уже близко. Я разлечусь брызгами по нему, если не решу спастись раньше. Меня впитает дно пропасти, и я уже никогда не буду собой.

***

К чему я шла? Чего я хотела? – Я искала смысл. Но я не знала, куда дальше. Я уже не хотела ничего. Кроме как закончить все. Но я же как собака. Бегу за тем, кто погладит. Чуть приобнять и я уже не уйду. Любви мне хотелось, видимо, тоже.
И нашёлся ведь тот, кто погладил. А дальше последний шанс найти смысл, тоже резко появился. И я схватилась. Смотрела на это все, как на что-то волшебное. Как же я хотела в чьи-то руки. Как же я хотела к чьим-то ногам.
Да. Ощущение брошенной собаки. Будто нет уже никого. И я хваталась за всех подряд. За всех, кто погладит или даст косточку или пустит в подъезд переждать дождь. Но никто не надел бы ошейник. Кому нужен брошенный щенок? - Да, никому. Хваталась то за одного, то за другого и бежала, виляя хвостиком. Были те, кто гладил. Были и те, кто пинал, тогда я отходила, пока снова не позовут. И так продолжалось годами. В итоге ушла насовсем. На зло не ответила.
Я устала быть брошенной. Ждала хозяина. Чтобы лизать ему руки, спать на коврике и носить тапочки, хранить дом. Мне же и нужно-то кость и ласка. И я останусь у ног, самым верным другом...
Иногда рычала и лаяла на проходящих мимо людей. Когда становилось страшно, когда чувствовала не доброе. Бежала куда-то, как обезумевшая. Пока не упаду. Набравшись сил, хромая, со сбитыми лапами ползла к людям. И хорошо, что ещё только щенок, милый, жалостливый. Кто-нибудь да погладит, кто-нибудь бросит кость. Никто не боялся. Дети любили, взрослые проходили мимо. Я бегала по дворам.
Я - собака. Одинокая, брошенная, хромая на левую лапу. Я много лет провела без ласки. Но только меня начали гладить, я тут же привыкла. Привыкла к рукам. Я боюсь, что не смогу уже иначе. Пытаюсь оставить эту привычку. Но снова и снова понимаю – не хватит сил. И бегу к рукам, чтобы погладили. Не важно – сколько и что мне придётся отдать. Только бы чувствовать руки. Я годами жила без этого, больше нет сил. Я жалкая, воющая на луну, псина. Которая побежит за этими руками, только бы не остаться без них снова.

***

Ночь длинная. Меня преследует кто-то, страшно… До безумья страшно. И я бегу и прячусь, пытаясь дышать как можно тише, но слышу шаги. Нету больше включателей, чтобы зажечь свет и разглядеть что-то. Да и откуда им быть в моей голове?
А я ужасный игрок в прятки. Ты находишь меня всегда. Догоняешь, хватаешь за руку и впиваешься зубами, в очередной раз прокусив до крови. И я, кажется, уже не хочу от тебя спастись, я уже наслаждаюсь этой болью. Но это лишь секунда, когда я полностью отдаюсь своим чувствам и, кажется, уже люблю тебя. Но все проходит раньше, чем ты успеваешь вынуть зубы. И я снова извиваюсь от ужаса, пытаюсь вырваться, пытаюсь победить тебя. Кто-то из нас умрет однажды ты или я. Кто-то должен. Я хочу выжить, мне не жаль уже никого, у меня есть лишь один инстинкт, и это – инстинкт выживания.
Мне не хватает воздуха, я ещё бегу, а моё тело извивается, пальцы сводит, оно задыхается, громким кашлем разлетается по улице. И ты исчезаешь. Но я знаю, ты вернешься раньше, чем я буду готова. И я снова побегу...
Я опять спряталась, ты нашло меня. Я бью тебя прямо в живот, и вдруг моё тело загибается от адской боли. Бью ещё раз уже по лицу, и боль пронизывает голову. Я бью тебя, и с каждым ударом мне больнее. Я знаю, что могу выиграть, ты хочешь укусить меня снова, но я не позволяю. «Пора завязать с тобой» – говорю. Ты падаешь, ты дрожишь, тебе трудно дышать, ты прижимаешься ко мне, и шепотом умоляешь: «Хватит...» Я отталкиваю тебя ногой. И чувствую, как моё тело устало падает на кровать. Я поднимаю тебя с земли за волосы и снова бью. И ты уже не шевелишься, но ещё дышишь.
Мне противно смотреть на тебя, мне противна твоя слабость и беспомощность. Я бросаю тебя в полном одиночестве. Ты пробиваешься слезами из моих глаз. Однажды кто-то умрёт я или я. Если мы не сумеем договориться...

***

Я хочу написать Тебя. Выйти из моральной комы. Выйти из рамок написанной картины. Я хочу очнутся. Я хочу кричать от боли, дрожать от страха, стонать от наслаждения.
Я хочу написать Тебя. Я создала образ. Он неисправимый, грубый, жестокий, он сжигает меня своим огнём. Меня называли холодной, но они не видели, как я умею закипать.
Я создала образ, я пишу Тебя. Пытаюсь вытянуть Тебя из себя, создаю кусочки пазла, пытаюсь соединить их. Я всегда приторно сладкая. Ты всегда до безумия горький. Мы невыносимы. Я хочу написать Тебя и забыть. Как забывают старые игрушки, вырастая. Я хочу разделить наш вкус и разойтись. Мы дали друг другу все, что могли. Ты сыпал на моём пути гвозди и лепестки роз, вел меня по раскаленным углям и прохладной речной воде. Ты сжигал меня и давал мне замерзнуть... Но Ты образ. Который создала я. Я напишу Тебя и забуду. Я потеряю тебя. Но если написать, Ты не умрёшь.
Ты мой, мой сын, брат и лучший друг. Мне жаль Тебя до безумия, чёрт возьми, жаль! И лишь поэтому, я хочу написать Тебя. Мы переросли друг друга. И я не умру без Тебя. А Ты останешься в этих кусочках пазла.

***

Я улыбалась последние 3 недели... Больше, наверное, не могу. Мы молчим. Мы странные, приторные, скучные, пустые. Но нам хорошо рядом. Наша правильность и хорошесть, вечные разговоры ни о чем, глупые шуточки, резкие и грубые слова – все это нам больше не нужно. Мы любим друг друга без масок, без лжи. Каждый шрамик на тела друг друга, каждую слезинку, мы любим мурашки страха, дрожь наслаждения. Тебе не нужно меняться, чтобы нравится мне. Мне не нужна твоя улыбка, если ты не хочешь улыбаться. Да, я сожгла Тебя на костре когда-то, как что-то старое и не нужное. Но Ты вернулся. Ты заново родился из пепла. В Тебе нет ненависти за этот мой поступок. Ты осознаешь: почему именно так, почему жестоко, почему грубо. Ты знаешь меня лучше, чем я себя. И все же Ты со мной, Ты не считаешь меня больной психопаткой, Ты не считаешь меня бесчувственной сволочью, Ты принимаешь во мне все, даже то, чего я принять не смогла. Я принимаю все в Тебе. Я готова идти за Тобой. Я хочу идти за Тобой. Мне страшно, но я готова. Я побеждала страх. Много раз побеждала. Я умею переступать через себя. Могу это сделать, чтобы быть с Тобой. Хотя я знаю, Тебе не надо этого. Я люблю Тебя. Я люблю Тебя. Я люблю Тебя. Мы держится за руки. Мы вместе. Мы любим. Ты - мой Мир, мой Бог, мой Космос. Ты со мной. Ты во мне.

***

Самое страшное - это, когда ты вдруг осознаешь весь ужас происходящего, но ничего не можешь сделать... Все, что ты обещал, хотел, собирался сделать, но ещё не успел из-за глупости, страха, да просто потому, что время ещё не пришло, ты уже не сделаешь... Этот момент тебя наизнанку выворачивает, будто обдает кипящим маслом. Все тело насквозь пробирает дикий ужас. И ты вдруг кидаешься выполнять обещания, которые ещё способен выполнить…
Я обещала быть хорошей девочкой… Обещала слушаться папу, ни пить, ни курить, я обещала быть доброй... Обещала помогать брату, держаться за него, слушаться его.
Сколько нелепых обещаний мог дать ребёнок за свои 8 лет? – Миллион, я свои помню далеко не все… Только, чем дальше я шла, тем меньше обещаний выполняла. Стоя на коленях, прося прощения у бога, в которого поверила, ведь было безумно страшно, у матери, которая хотела, только счастья для меня, и я умоляла о прощении, за то, что плачу, за то, что слабая, за не выполненное обещание, за то, что страшно, за то, что я это я.  Я ненавидела себя. Презирала и позволяла ненавидеть меня всему миру...
И все началось заново. Безысходность, я резала себя и ненавидела себя за это. Я не знала зачем продолжать. Я не знала как дальше. Я была доброй, делала все, только бы никого не обидеть и не задеть, но это не возможно.. И я умоляла о прощении тех, с кем даже не хотела общаться. Я тащила лезвие по коже и наслаждалась моментом, я радовалась, когда впервые достала до вены, когда у меня получалось глубже, чем раньше, когда кровь стекала по ладошке, и когда папа входил в комнату, а я за секунду до этого все спрятала, и у меня под одеялом сейчас капает кровь с запястья на ногу, с ноги на покрывало, чувствовала как она стекает. Мне было страшно и от этого тоже становилось хорошо.
Я не знаю, из-за чего это началось, из-за ненависти к себе или по другой причине, не помню зачем сделала это впервые, но это стало моим наркотиком. Я ставила себя ниже других, свои интересы ниже чужих, и все же наслаждалась моментом. Глупость была лишь в том, что я не осозновала этого, и не умела фильтровать людей…

***

Я пытаюсь изо всех сил, но громким голосом в голове звучит папино: «Ты не сможешь. Да, что ты там сделаешь, без чужой помощи?» и вбитое в голову: «У тебя никогда ничего не получалось. С чего ты вообще решила, что получится?» И я прячусь под одеяло, чтобы мир не увидил мои слёзы. Беззвучный плачь, я уже задыхаюсь от спертого воздуха и желанья закричать. Но я не пытаюсь спастись, задохнусь под этим одеялом. Зато никто не услышит. не увидит, не узнает.
У меня не вышло сегодня. Вчера. И завтра не выйдет. И я слышу вопрос: «Знаешь почему?» и молчу, потому что знаю. Но друзья все же продолжают: «Потому что ты - лох и неудачник.» И мы смеемся. И я смеюсь. И думаю: «А мои ли это друзья?» Они сказали бы, что я зря загоняюсь. Что я сама себя топлю. И были бы правы. Я сама. Только чужими голосами. Чужими взглядами. Чужими мыслями.
Зарывшись под одеяло. Закрывшись в ванной. Опустив окровавленную дрожащую руку в воду. Мне страшно. Темно. Пусто. Я бегу, чтобы включить свет. Как в детстве. Как всегда. Но в этот раз мои опасения подтверждаются. Причудливые образы, едва видневшиеся в темноте, наполнявшие тёмные углы, стоявшие у кровати, реальны и при свете. Реальны впервые в жизни. Я выключаю свет. Закрываю глаза. Прижимаюсь к стене. Я сползаю вниз. Оставляя следы крови на стене. Все моё тело дрожит в дикой судороге. А в голове: «ты взрослая. Ты должна прятать это. Тебе нельзя бояться. Тебе нельзя показывать слабость. Никому нельзя доверять»,  а в голове: «У тебя никого нет. Ты не нужная. Ты тупая. Ты слабая». В голове диким воплем: «Ты должна. Мама хотела. Папе тяжело. Он старается для тебя». А ты уже и правда должна. Хотя и не просила об этих стараниях. Хотя он тебя тоже ни о чем не просил. И честно уже не ясно: Кому я должна? Папе или моей мачехе?
Может она его личный коллектор? Выбивать из нас долги пришла? Только вот сама она слабая и запуганная. Только поэтому больно. И я делаю все, чтобы не озлобится и не ответь на грубость. Потому что нет там уже её мыслей. Только тупое общество. Только ведущие с экрана телевизора.