Дом моего отрочества

да не дом это вовсе - так, засранный колумбарий.
пресно, будто бы в лодке, тесно - теснее некуда.
всюду зловоние, стены пропитаны гарью.
люстра, как светодиодный прожектор.
слепит, зараза. орут соседи. и как вы еще там не вымерли, твари ?
здесь ей богу любой дециметр кишащий гноем.
на дверных косяках капли крови, не подстать ли еврейским умникам кто-то сдох? захламленные коридоры,
сколько видали скандальных попоек и пьяных разбоев ?
в доме, где с адской примесью чёрной муки и боли
мама печет пирог.
и где со времён раскола изорванные обои .

в этом жутком нечищеном омуте трубы валятся.
ковыляют бессмертные тени усопших предков.
догорают котлеты у юной девицы и пахнут сажей.
визжат беспрестанно вы****ки - ее дети.
ее муж - огалтелый пьяница,
резво бежит к соседке,
грешнице и проказнице.
срут на асфальт собаки и птицы, на лавках сплетницы
бабушки щелкают семки
и чешуи свои языки треклятые, как тупицы.
их души , будто отклеенные этикетки
в глухом супермаркете. как невыстираные брительки.
а впрочем, какая теперь уж разница ?

опрокинутый кофе на сборник чьих-то рассказов
изощренная ложь не к месту, слепая отходчивость
в этом доме нет места чему-то более прочному
он наполненный воском котел со кусками земли и грязи
и людьми, что дерьмом с головы до ладышек обмазаны
кто-то из них продал почку,
кто-то изрезал вклочья ушные мочки
а кто-то наивно погряз в свой собственной эвтаназии
без примочек.

и ни строчки
больше, ни фразы.