Холодные глаза

                Новелла.               

                Пятый Ангел вострубил,
                и я увидел звезду,
                падшую с неба на землю,
                и дан был ей ключ от кладязя бездны.
                Откровение 9.1

     В ту ночь ветра накрывали жилые дома и раскачивали деревья. Пыль поднималась и клубилась, окутывая дороги серым саваном смога. Свет, бьющей в глаза огромной луны вздымался и сверкал над ними. Все живое попряталось и дрожало от страха. И только человек, со свойственной ему беспечностью и бесстрашием мог находиться на улицах города. Люди передвигались, шли, торопились куда - то, неся в себе груз обязательств, забот и незаконченных дел.
     Он увидел ее в окно. Легкое платье мелькало в отражениях неоновых ламп. Девушка держала на руках кота и перемещалась по комнатам неторопливыми, размеренными шагами. Стеллажи книжных полок заслоняли ее силуэт, ограничивая полную видимость. Четыре часа пополудни.
     Простояв небольшое количество времени под окнами, человек отошел в тень, шумящих на ветру деревьев. Его глаза горели.
     Машина, припаркованная неподалеку ждала своего часа. Шесть часов.
Скрипя порядком заржавевшими пружинами, дверь распахнулась и она вышла. Грозы привычное дело для осени. Сухие грозы, без единой капли на тротуарах.
    
     Он подошел к ней, взяв за руку, без единого слова повел к машине. Оцепеневшим взглядом окинув окружающие дома и торопящихся прохожих, она двинулась следом. Страх, обручами сковавший все ее внутренности заставлял идти за незнакомцем. Перед глазами замелькали черные круги, колени точно окоченели и перестали сгибаться, она ухватилась за его руку, чтобы не упасть. Внезапная дрожь охватила всю ее, беря в плен необъяснимого ужаса. В воздухе витал терпкий запах тревоги. Внутренний страх пропитывал ее насквозь, в мыслях молоточками стучало: "Прочь". Но она шла за ним, как загипнотизированная, понимая всю тщетность побега. Страх набрасывался на нее с новой силой, останавливал биение ее сердца. Каждый шаг причинял ей физическую боль. Собрав всю свою волю, вернее ее остатки, она шла. Шла за ним. Все вокруг, казалось ей, вымерло, только в ее онемевшем теле гулко и бурно билось сердце, в котором каждый удар уколом отдавался в груди. Тревожность, расплавленным свинцом, проникала в ее жилы и опаляла ее. Каждый нерв дрожал и трепетал от неизвестности.

     Он посадил ее в машину. Повернув ключ зажигания они тронулись в неизвестном направлении. Дорога была полна ям и ухабов, машину то и дело заносило на поворотах, подкидывало и подбрасывало на виражах. Сколько продолжалась поездка не мог сказать ни тот, ни другой пассажир. То и дело он посматривал на ее легкое платьице. Его манило тело молодой женщины, распаленное воображение рисовало пульсирующую кожу под тканью. Резко затормозив, он вывел ее наружу. Вокруг не было домов, деревьев и кустарников. Прибывших окружало пространство полей и лугов, с еще неувядшей окончательно листвой.

     Она не сопротивлялась и не помогала ему. Только тихо лежала, пока он входил, шепча что - то непотребное в ее ухо, громко рыча от наслаждения, подобно дикому зверю в степях. Он совершал удары еще и еще, проникая в ее тело с каждым ударом все глубже, как тонкий, жалящий ремешок плети. Его удары разбегались затейливой вязью по бедрам, животе, ногам и бокам. Ее дыхание даже не сбилось, только взгляд отражал блеск холодных, отчужденных глаз. Изнутри подымалось что-то новое, новая сила, сила жить и сила умереть. Ему все больше хотелось обладать тем, что гораздо хуже переносит удовольствие, чем боль. С громким криком он содрогнулся и забыл, как дышать. Только прерывистый вздох завершил содеянное.
 Обратно машина ехала быстро, словно по маслу или только что залитому асфальту. Высадив ее на обочине, он скрылся из виду.
 
    Во время празднования новой луны он снова увидел ее, среди толпы, стоявшую в окружении близких ей людей. Быстро спрятав глаза, он опустил голову, но было поздно. Она уже заметила его, что - то шепнув спутникам. Увидев направляющихся к нему людей, он бросился прочь, подальше от места празднования.
 
     Они терзали его тело, разрывая связки, калеча суставы, но он не чувствовал ни ударов, ни ран, ни режущих прикосновений, ничего. Он видел перед собой только ее холодные глаза. Это была благотворная боль - так горят раны, прежде чем зарубцеваться навсегда.