И смех и горе

                3. И смех и горе
     быль почти анекдотическая из военного времени

           3.1 Как немцы Вовку от расстрела спасли
    
Вовка надрывался изо всех сил, просил молока... Грудь молока не давала. Откуда оно у голодной матери?
     А тут, как на грех, немцы нагрянули, по станице переполох. Ждали, ждали, а они - вот те… И по дворам, значит, где поселиться…
     Офицер: голову вверх задрал, впереди солдаты ворота пред ним отворяют.  Вовка их увидел и еще пуще орет.
     Немец свое - двор осматривает, где ему лучше будет: на сеновале или в доме на перинах… В этот момент Вовкино крещендо достигло невероятной высоты и силы - даже родная мать от него такого не ожидала.
     И офицер не ожидал, вдруг как заорет: Хальт! Хальт! Партизанен! И пистолет из кобуры выхватил, Вовке в слюнявчик тычет: Вэк, вэк!  Все  переполошились. Вовкина мать вовсе чуть не падает от страха перед таким случаем…
     Напряжение разрядили солдаты, спасибо им, а то бы этот псих пистолет в Вовку разрядил.
     Потом на пальцах они пояснили собравшимся на скандал: мол, у этого офицера под бомбежкой семья погибла в Германии, молодая жена и дочь грудная…
     Вовка-то ни сном ни духом… но после офицерского визга и он осадил, сбавил тон, потом и вовсе засопел… в тряпочку. В тряпочку нажеванную кукурузку ему клали, обманывали аппетит…
     Вот так Вовка в трехмесячном возрасте чудом избежал расстрела. И спасли его от неминуемой кары те же немцы.
     Чего только не случается в этой жизни.
               
                3.2 Али-Баба отдыхает...
    
     Этот случай моей однокласснице рассказала ее мама, А та - мне. Так народные байки и приживаются.
     Время немцев-оккупантов в станице подходило к концу. Это уже все понимали, не только немцы. Но они по заведенной привычке набирали себе дармовую рабочую силу, обслугу на новом месте, куда их судьба военная  занесет.
     Для ускорения процесса отбора они поручили старосте (кто ж лучше него станишных знает?) пройти по большой станичной улице и отметить галочкой на воротах: вот здесь можно хорошую работящую молодуху взять.  Не так много их и осталось в станице. Припасы кончились, голод начинал подкашивать людское здоровье…
     А мать у этой моей одноклассницы была и на ногу легкая, и умом острая. Да и смелость надо иметь на такие случаи… Проследила она за тем старостой, взяла такой же мелок и вслед ему на всех воротах тоже галочки проставила.
     Не стали утром немцы разбираться - некогда им уже было. Канонада поджимала. Старосте, говорят, досталось, побили. А подруг своих находчивая кубаночка таки  спасла. Читала ли она сказку про Али-Бабу и сорок разбойников?               
       
                3.3 Дал Господь, дал!
   
     Эту маленькую историю мне рассказала мама. Дело было уже после оккупации. Мы ехали с ней, точнее она ехала со мной в эвакуацию из Крымской в сторону Краснодара и дальше. Мне было не более полугода, и я был похож на тряпичную куклу: ручки-ножки тоненькие, головка плохо держится. Одно пузо и выделяется…
     - Сижу в машине, чувствую вдруг: потяжелел ты, так потяжелел… нет сил тебя держать...
     И опять повезло на доброго человека (мама считала, что в войну добрых людей встречалось больше, чем в мирное время). Остановились в станице под Кропоткиным где-то. Старушка незнакомая, из беженцев. «Давай я тебе перед иконами его заговорю. Может, молитва и поможет. Я сразу узнаю: жилец, так жилец, а нет, так...».
     В доме, где ночевали, как раз иконки… Она нас из комнатки всех выпроводила и с тобой молилась… долго так… Потом двери открывает, улыбается, тебя на руках держит.: «Будет жить! Будет! Дал Господь, дал!».
Представляешь, ты полегчал сразу как-то и пошел на поправку. Потом, правда, лечились еще…
     То ли молитва помогла бабушкина, то ли Господь с самого начала так решил: пусть, мол, он, этот мальчуган, живет, мне не жалко…