На уход

На рейде вихлялся ветшающий крейсер.
То в Питере было – я нынче в Москве,
где если и вспухнет воняющий гейзер,
спасибо мы скажем подземной трубе.

И взглядом спровадив ночного гуляку,
сумевшего в транспорте не задремать,
я начал, противясь дремотному мраку,
глазеть в потолок и загадку гадать:

зачем ты ушла просто так, по-английски?
Уж лучше б прощалась, да рядом была.
И пусть не имеет семья твоя прииски,
ты мне дорога, но ты всё же ушла.

Пускай на свободу людей право свято,
как свят для того алкоголика дом,
я всё ж негодую, ведь я не Паратов,
Карандышев я, только дело не в том.

В том дело, куда ты направилась нынче:
по звёздам скакать, на Луну горько выть,
гулять по таёжной земле приграничной,
на Русской равнине ольшаник валить?

И даже, как молвил однажды наш классик,
прощаться со мною с чужим навсегда
не стала ты. Видно, мешало ненастье,
которое мы называем «беда».

А может быть, это тебе и не надо?
Не дай Бог такого другого найти.
С другой стороны, это чувство – лампада.
Во тьме без лампады непросто брести.