Энджи

Энджи, ты вправду здесь?
Мне говорят, я спятил,
просто ведь я теперь ставлю на стол два латте,
просто теперь на пальцах мягкость твоих запястий
я ощущаю будто, впрочем, может, и нет.
Им бы ко мне не лезть,
в мой беспризорный разум,
или  бы без мыслишек, не приболел ли часом.
Что за несносность, боже…  Что же за диссонансы…
Только вот ты и вправду мой неотступный бред.

Ясно, что ты не тут,
Энджи, это не повод
мне раскрывать глаза и объяснять основы,
будто бы я хочу что-то начать по новой.
Будто бы я хотел в принципе начинать.
Все мои мысли – ртуть,
в ней же забыто счастье,
так что я должен вновь всё разбивать на части.
Что же за глупость, спросишь, что за пустые страсти?
Я бы скрывал, но, Энджи, я не могу молчать.

Я не могу молчать,
что для меня ты рядом,
осень вокруг меня с точно таким же взглядом.
Точно такой же шёпот в шорохах листопада,
слишком знакомый холод в ветре над головой.
Как ты могла не знать,
просто меня покинув?
Просто теперь на губах колкий мерцает иней,
дым сигаретный в горле – переплетенье линий,
просто мне легче думать – ты до сих пор со мной.

Пусть говорят – я спятил,
но отпустить – ни в жизни.
Энджи, останься тенью в светло-небесных мыслях,
пусть пропадает вечность, время – все эти числа,
просто со мною будь в эти пустые года.
А на столе два латте
и отцветает цикорий,
и расцветает осень с горькой, безвкусной болью.
Энджи, у наших ног трепетно стынет море –
это надолго, Энджи, жаль, что не навсегда.

Не противись, не надо,
я всё равно не сдамся,
кажется, я давно порастерял все шансы
и соглашусь на всё, только не попрощаться,
в сотнях осенних ливней будем лишь мы с тобой.
Твой двадцатый октябрь,
западный ветер без края,
это низкое небо и белые крылья чаек.
Ты ведь со мной, Энджи, поэтому – нет, не скучаю.

Где бы ты ни очнулась,
я – за двоих – живой.