На теплоходе по Волге - 9

КОСТРОМА: ДРАМА ДЕДОВ МАЗАЯ И СУСАНИНА

В истории Костромы есть печалька, затмевающая все.
Костромское водохранилище накрыло водой деревню Малая Вежа. Ту, где жил дед Мазай, великий спасатель зайцев...

Сходим в город с теплохода.
На роскошной аллее сразу за знаменитой беседкой, где Карандышев убил Ларису Дмитриевну («Так не доставайся же ты никому!») паренек лет шестнадцати со стопкой путеводителей под мышкой:
- Уважаемые господа! Добрый день. Не хотите ли у меня что-то купить?
Видит, что не хотим.
- Сто рублей за путеводитель! Ну, поддержите мой малый бизнес!

Кострома напомнила о себе сама. Я забыл ее, хотя мы тут были и раньше, и много гуляли. Но как только увидел набережную, сразу все вспомнил: и белую беседку над пристанью, и шумливый парк за нею, в котором на постаменте недостроенного памятника династии Романовых громоздится чудовищный Ленин, и великолепную ее площадь с вычурной каланчой, торжественной ослепительно бело-желтой офицерской гауптвахтой, приземистым зданием бывшей гостиницы «Россия» и особняком бывшей же гостиницы «Лондон».
Я, задрав голову, смотрел на памятник Ленину и было мне жалко Ильича: мало того, что понатыкали его статуй, где ни попадя, так еще и самого его выпотрошили и положили на всеобщее обозрение...
Главные наши консервы.

Если плюнуть на все экскурсии (ну, на все не надо, Ипатьевский монастырь хорош!) и идти от пристани вверх по улице, то слева будет обалденный стадион. Какие там советские скульптуры при входе!
Мало у нас осталось разных девушек с веслами и пионеров с барабанами.
Кич?
Да окститесь!
Кич, это когда на пустом месте возводят советский новодел. А когда возрождают то, что тут было реально в тридцатые – восьмидесятые, это правильно.
Да, архитекторы были разные, но все-таки они думали, как и что сделать. И что оставить.
Вот сталинская ВСХВ, она же ВДНХ – это единый замысел и блестящее исполнение.
И стадион в Костроме тоже: эти атлеты, эти девушки с икрами, за которые хочется ущипнуть! Искренние чувства!
Не то, что Ленин на чужом постаменте.

В центре города стоит памятник Ивану Сусанину. Что символично.
Он похож на партизана, глядящего в глаза расстрельной команде фельдполиции.
Интересно, что о подвиге Ивана Сусанина на самом деле практически ничего не известно.
Знают - устно предание, - что он реально увел отряд поляков, направленный Владиславом выискать юного русского царя Михаила Романова, который уехал от нашествия в какую-то усадьбу или монастырь на Новгородчине.
Вроде бы, взявшись отвести туда поляков, Сусанин, староста села, тайно послал к царю то ли племянника, то ли шурина, чтобы предупредил об отряде. Но это тоже не очень подтверждается, потому что рассказали царю Михаилу о Сусанине только много лет спустя.
Иван же повел поляков на какие-то местные болота, говорят, до сих пор страшные. Огромная котловина с топями, плавающими кочками, незамерзающими иловыми полянами-ловушками. Иван, по преданию, водил там поляков несколько дней, пока они не сообразили, что крестьянин их дурит и не зарубили его. Опять же, по преданию.
Я повторяю это «по преданию», как попугай по простой причине: более-менее достоверно известно, что Иван Сусанин увел отряд и весь этот отряд пропал бесследно.
Интересно, а кто же тогда рассказал о том, что, как и где произошло.
Это мне напоминает шутку: Му-Му была говорящая собака, иначе кто бы рассказал Тургеневу эту историю?
Михаил же Романов пожаловал всем потомкам Сусанина земли, очистив их навечно от податей - «белые пашни». Есть царская грамота об этом.
Вот, собственно, и вся история об Иване Сусанине, русском патриоте.

Тут великолепная, просто неповторимая пожарная каланча! И в ней – Музей пожарного дела. Может быть, это самое красивое здание не только в городе, но и при Волге вообще.

Круче Ленина тут только гигантский дядька с мечом, сидящий в историческом центре города. Есть в нем что-то от православных статуй Клыкова, помноженных на масштабы Церетели. В нем 4,5 метра высоты, как любезно сообщает путеводитель, весит 4 тонны и сваял его «известный московский скульптор Владимир Церковников». Известность его меня не коснулась. В хорошем смысле этого слова.Но я посмотрел: за ним числится памятник Шаляпину, что-то в Дмитрове и, главным образом, работы по реставрации «Рабочего и колхозницы» и идея спасения «Родины-Матери» в Волгограде.
Но увидеть в Костроме вот этот памятник Юрию Долгорукому! Оказалось, что я темный человек: основатель Москвы, прежде чем быть отравленным на пиру у боярина Кучки, успел еще и построить в 1152 году крепость Кострому.

КОСТРОМА: ПРО ЦАРЯ И ЧЕРНУЮ СОЛЬ

Ипатьевский монастырь (полное название Свято-Троицкий Ипатьевский монастырь) место чисто туристическое, пожалуй. Он действующий и принадлежит нашей Патриахии, но это его не испортило. Все число, аккуратно. Совершенно великолепные фрески Троицкого собора, огромного, с просторным гульбищем. Резной иконостас русской работы, три верхних ряда икон – помнят частично еще Годунова.
Но не все.
Первый храм на этом месте взорвался: в подклетях был небольшой пороховой склад, ну и…

Борис Годунов был первым кирпичиком демократии на Руси.
Исторический факт:осле пресечения династии Рюриковичей народ умолял Бориса Годунова в взойти на трон. И Борис стал первым не династическим, а честно избранным царем...
И мне подумалось:
«Нет, демократию в России хаят зря!
Традиции незыблемы! И снова
Мы со времен Бориса Годунова
Свободно голосуем за Царя!»

На входе в монастырь мелкая суета: женщин в джинсах просят обернуть чресла юбками, лежащими в специальных ящичках. Ну нельзя сюда им без платка и юбки.
Одна наша бодрая туристка вместо юбки обернула бедра своею курткой.
Охранники ее завернули к ящику.
Один, глядя на туго обтянутый курткой зад, вздохнул:
- Пляжный вариант…

Две мемориальных доски у входных ворот.
На одной – не известный мне священник.
А вот на второй: в мундире, при всех орденах маршал Советского Союза Василевский!
Он, оказывается, учился здесь в 1914 году в костромской семинарии. Прошел полный курс.
Насчет первого русского царя дома Романовых, Михаила Федоровича, которого тут избрали на царство в 1613 году, ни какой таблички нет. Если бы не экскурсоводы, подозреваю, что минимум треть нашей группы не узнала бы, что отсюда пошла вся ветвь наших последних царей и императоров.

Есть в Ипатьевском еще один пункт для экскурсии (в остальном компании экономят) – это выставка вложении и даров монастырю в Свечном корпусе.
Почему Свечной? А тут был монастырский свечной заводик, мечта «бриллиантового следопыта» отца Федора из «12 стульев». Клад мадам Петуховой он хотел обратить именно в свечной заводит, кажется, под Самарой и зажить уж с матушкой по полной.
Выставка, однако, прекрасная. Особенно поразительны резные деревянные иконы и образы святых Николая и Параскевы Пятницы.
Чудотворец Николай стоит, разведя руками, словно хочет сказать: «Ну что, братцы, принимайте мир таким, как велит Господь, что уж тут…»
Прекрасная работа.
Но одна икона вообще нереальная. Сработана в галицком районе – «Страшный суд». Десятки фигурок тончайшей резьбы. На Страшном суде грешники горят над красным огнем. А над ними выстроилась очередь представителей всех сословий – от нищего до чуть ли ни царя-батюшки. Каждый в своем сословном одеянии: нищий с сумой, крестьянин с серпом, строители с молотками, барышни с декольте и так далее. И у каждого свой грех.
Я изумился: нищий-то и строители, например, что тут делают? Им-то за что в ад на вечные муки?
Прочитал: нищий за то, что просит излишне милостыню, не нуждаясь. Строители-плотники - за халтуру…
Вторая половина восемнадцатого века.

Неожиданно.
В церковной лавке книга епископа Митрофана (Баданин) «Правда о русском мате».
Слегка опешив (есть в церкви прогресс-то!) я открыл и пролистал.
Епископ не решился.
Хотя заклеймил.
Не стал покупать.

Кострома город бестолковый, он лишь пытался строиться по генеральному плану. Но зато здесь сохранилось столько дивных деревянных и кирпичных особнячков, что Питер впадает в задумчивость, а Москва с ее вечным стремлением порадовать очередным переделом – просто нервно курит в сторонке.
Но особенно прекрасна промышленная архитектура. В какой момент мы решили, что заводы должны быть тупыми коробками? Огромные цеха мануфактур выглядят радостно, они затейливы в кирпичном узоре, туда хочется идти работать.
У нас это разве что «Красный Октябрь» и «Трехгорка», а в Костроме целый огромный прибрежный район! Особенно это красиво с воды.
Конечно, сейчас все поумирало: была обувная фабрика закрылась, были деревообрабатывающие фабрики – нет. Но зато льняная мануфактура – несколько прекрасных корпусов, построенная еще с участием братьев Третьяковых работает и спрос огромный.

В Костроме в обетной церкви, построенном боярином Морозовым после революции открыли пивную. Но возмущение людей было так огромно, что ее быстренько прикрыли.

Лен и черная соль. Вот что есть Кострома.
Про лен понятно.
А черная соль, которую впаривают на каждом прилавке – интересная штука. Это соль, как-то отожженная при высоких температурах со ржаной мукой. Или внутри ржаного хлеба, я так и не понял.
Лет десять назад, когда тут продавать туристам было нечего, черная соль шла с такими рассказами о чудодейственной ее сути, что элексир вечной молодости или вода, насиженная лично Аланом Чумаком перед сеансами Кашпировского – были просто пошлым стрептоцидом.
Теперь все умереннее, черная соль, оказывается, меньше задерживает воду в организме и обогащена некоторыми минералами.
И недорого: до ста рублей за сто грамм. Я пробовал, вполне вкусная, хоть и реально черная.
Продавец напутствовал:
- Очень отличная даже соль. Всегда видно, как посолили. Только суп солить не надо.
- Почему? - искренне удивился я.
Продавец хихикнул:
- Она всплывает...

(Продолжение следует)