ЭССЕ по трагическому роману-исповеди В. В. Набоков

 «То, что мы знаем, ничто по сравнению с тем, что мы чувствуем…» Пожалуй, именно это высказывание Л. Толстого с небольшой авторской поправкой я бы написала на обложке книги В. В. Набокова «Лолита» после прочтения.  Экранизация романа по многочисленным отзывам не отражает всей полноты литературного произведения, однако моё мнение на этот счёт несколько иное. Впечатление от просмотра киноверсии данного произведения в целом не уступает впечатлению от прочтения книги, хотя некоторые фрагменты были опущены или заменены.
Произведение «Лолита» - это своеобразный протест в отношении понятия «норма», ведь эта история о любви, которой не суждено было стать счастливой в силу своей абсурдности. Разница в возрасте главных героев более чем внушительна с перевесом в мужскую сторону и кажется, что место любви здесь отдаётся похотливому влечению, но такая оценка без сомнения поверхностна и в большинстве своём первична.
Данное произведение проникнуто накрывающим с головой чувством безрассудного счастья, боязнью общественного осуждения и глубочайшей греховной болью. Оно переполнено фривольностью на ряду с гибельным разочарованием и именно поэтому, для меня, не сравнится по эмоционально-силовой окраске ни с одним другим произведением.
«От совершенства огненного видения становилось совершенным и мое дикое блаженство — ибо видение находилось вне досягаемости, и потому блаженству не могло помешать сознание запрета, тяготевшее над достижимым. Кто знает, может быть, истинная сущность моего «извращения» зависит не столько от прямого обаяния прозрачной, чистой, юной, запретной, волшебной красоты девочек, сколько от сознания пленительной неуязвимости положения, при котором бесконечные совершенства заполняют пробел между тем немногим, что дарится, и всем тем, что обещается…».
Эта история любви 37-летнего преподавателя французской литературы и необыкновенной 12-летней девочки Лолиты, которую автор так часто в своём произведении именует нимфеткой, таким образом, подчёркивая её исключительную несравненность, главным образом, представленную для Гумберта убийственной. «Эта была любовь с первого взгляда, с последнего взгляда, с извечного взгляда».
«Она была Ло, просто Ло по утрам, Долли в школе. Она была Долорес на пунктире бланков.  Но в моих объятьях она была всегда - Лолита».  Лолиту нам автор представляет весёлой и строптивой девчушкой без особого чувства стеснения, присущего девочкам её возраста, с незаурядной внешностью и плохими манерами, но в то же время с манящей и убийственной красотой, которую увидеть дано отнюдь не каждому, с крупицей порочного безумия, таившегося в ней и ожидающего своего часа и, наконец, с лёгкой печалью в глазах, ставших всем миром для безнадёжно влюблённого Гумберта. «На самом деле этой девочке было по крайней мере лет под тридцать и она уже давно рассталась со своей девственностью…» «Если кого-нибудь попросят выбрать самую хорошенькую на групповом снимке школьниц, он не всегда ткнёт на нимфетку. Надобно быть художником и сумасшедшим, игралищем бесконечных скорбей и сверхсладостным пламенем дабы узнать сразу маленького смертоносного демона в толпе обыкновенных детей. Она стоит среди них неузнанная и сама не чующая своей баснословной власти». Лолита – предмет томительного вожделения когда-то безнадёжно угасшего сердца Гумберта. Угасшего от боли утраты первой влюблённости, которая так и не стала для него чем-то большим, но навсегда отставила в душе свой след. «…и Лолиты бы не оказалось никакой, если бы я в одно далёкое лето не полюбил…». В случае с Гумбертом юношеская влюблённость стала роковой. И затянувшиеся с годами раны вновь открылись и начали рдеться ещё с большей силой, но рденье это было для него сверхсладостным, ибо материализовало воскресшую в памяти утрату. «Лолита – свет моей жизни, огонь моих чресл, грех мой, душа моя».
Единственное, что после многих лет обрело совсем иной уровень значимости для Гумберта,  казалось так близко, но вместе с тем было непреодолимо далеко. Эта пропасть всё больше отдавала себя его разрозненным чувствам, в которых место боли было неизменным. И таким местом было его сердце. Сердце, где самой великой болью была и оставалась Лолита, но и усладой величайшей для него была она же. Наверное эта история так и осталась бы лишь лёгким умопомутнением, отражённым на страницах дневника, изменчивой натуры, находящейся в творческом поиске, если бы не роковая случайность, ставшая восторженной победой скрытой безнравственности на пути к желаемому, - смерть матери Лолиты, прежде ставшей ненавистной женой хорошо известного нам Гумберта. Теперь единственная значимая помеха в лице матери Лолиты Шарлоты отсутствовала и ничто не могло сравниться с безграничным счастьем Гумберта. Счастьем обладания Лолитой в лице заботливого отца и страстного влюблённого одновременно. «Я не был готов к свой двойственной роли: с одной стороны любящий отец, а с другой стороны деспот, растлевающий невинность».
«Перемена обстановки – традиционное заблуждение, на которое возлагают надежды обречённая любовь и неизлечимая чахотка». И именно это заблуждение поселилось в сердце Гумберта с момента роковых перемен. «Моим сознанием владела необходимость куда-либо уехать, умчаться…». С тех пор и начались их странствия по штатам с остановками в придорожных отелях, где искушение для Гумберта подступало к высшей точке своего контролируемого удержания и готово было обрушиться в страстном порыве на предмет томительного вожделения. «Если бы мой восторг мог звучать он бы наполнил эту гостиницу оглушительным рёвом. И единственное о чём я жалею сегодня, что не оставил молча у швейцара ключ и не покинул в ту же ночь город, страну, планету.»
Всё, что он так страстно желал, теперь было в его власти: «Туман нежности обволакивал горы тоски», Лолита была рядом с ним и не представлял он для себя ужаса большего, чем прежняя жизнь без неё. И казалось, что всё именно так как он мечтал, «...его судьба сбывалась…», но возвращая себя в реальность он понимал, что нет границ его жестокому безумию и от этого ему «…становилось всё больше и больше не по себе. Это было очень своеобразное ощущение: томительная мерзкая стеснённость. Словно я сидел с маленькой тенью кого-то убитого мной».
Сложности в отношениях между главными героями порой выходили далеко за пределы их скромного жилища и тем самым повергали Гумберта в немыслимый ужас разоблачения его так хорошо скрытых под маской заботливого отца «неотцовских» пороков.  Для Лолиты же этот же ужас был предметом хорошо спланированной манипуляции, а любовь Гумберта не больше, чем детской болью, определившей дальнейшее отношение к мужчинам на долгие годы и ставшей причиной стольких ошибок. Несмотря на всю безнадёжность ситуации и осознание того, что у таких отношений нет будущего, Гумберт не знал большего счастья, чем просто быть с ней рядом, с той, которая никогда его не любила… «Несмотря на наши ссоры, невзирая на все преграды, её гримаса, опасность, ужасная безнадёжность всего… Я всё-таки жил на самой глубине избранного мной рая. Рая, небеса которого рдели как адское пламя, но всё-таки рая…».
Чувство, бурлящее в сознании Гумберта,  было несравнимо ни с одним другим, что доводилось ему испытывать прежде. Со слов Гумберта: «Это было состояние припадочной похотливости, которая бы льстила моему самолюбию, если бы не обостряла так мою ревность».
«…в жизни, на полном лету, раскрылась с треском боковая дверь и ворвался рёв чёрной вечности, заглушив захлёстом ветра крик одинокой гибели». Лолита больше «не подвывала в моих объятьях». И, наверное, рано или поздно, должно было случиться то, что изменило бы навсегда её жизнь, избавив от жестокого безумства в лице его любви, и отчасти изменило бы его жизнь, но только не там, где он по-прежнему до безумия любил Лолиту, а там, где больше не было её рядом с ним. «Мелодия, которую я слышал составлялась из звуков играющих детей, только из них, и тогда мне стало ясно, что пронзительный ужас состоит не в том, что Лолиты нет рядом со мной, а в том, что голоса нет её в этом хоре». Лолита перестала быть ребёнком так быстро, что наверное даже не успела почувствовать каково это. Очевидный ужас данного факта гложил сердце Гумберта и с каждым днём разъедал его всё больше и больше чувством вины за угасшее прежде времени сердце Лолиты. За сердце, узнавшее прежде времени столько печали и лишений. Да, безусловно он чувствовал за это свою вину и эта вина имела место быть в действительности.
Спустя годы «я глядел на неё и не мог наглядеться и знал столь же твёрдо как то, что умру, что люблю её сильнее всего, что когда-либо видел или мог вообразить на этом свете. От неё оставалось лишь легчайшее эхо той нимфетки, но я боготворил её: эту Лолиту, бледную и осквернённую, с чужим ребёнком под сердцем. Всё равно, даже если её глаза потускнеют, даже тогда я буду с ума сходить от нежности при одном виде её дорогого лица».
Моё мнение по поводу трагической и счастливой любви весьма неоднозначна, ведь любовь в себе несёт не только позитивные, но и отрицательные эмоции, которые, в свою очередь, зависят как от самих людей, так и от обстоятельств, в которых зарождается и в последующем развивается это сильное чувство. Счастливый или трагический исход любви также зависит от многих факторов, оказывающих влияние на её развитие. Трагедия в основном является результатом неразделённой любви и отверженных чувств, которые влекут за собой ряд неверных решений и выводов о дальнейшей жизни и в целом смысле существования без желаемого и любимого. Настоящая любовь – это то, единственное чувство, которое бывает лишь раз в жизни. Оно не всегда правильное с точки зрения нравственности и возрастных рамок. Жизненные принципы любящего человека порой абсурдны и не понятны обычному человеку. С появлением в жизни человека любви его взгляды, образы и представления в корне меняются. Теперь многие вещи становятся для него незначительны. Также о любви можно сказать, как об одной из неотъемлемых составляющих души человека. Это чувство прежде всего должно строиться на таких основах, как уважение, взаимопонимание, поддержка и преданность, ведь истинность чувства любви определяется именно сочетанием вышеперечисленных критериев оценки взаимоотношений, а не безумством нравов и необузданным желанием страстного обладания. Лишь данные составляющие лягут в основу крепких чувств, которые станут залогом долголетних отношений и счастливой семейной жизни.
«Мы любили преждевременной любовью, отличавшейся тем неистовым, которое так часто разбивает жизнь зрелых людей»