Великая Депрессия

Ты, когда напиваешься, становишься одной
из нежных дам тридцатых годов,
в вязаном платье и шляпке-клош,
в которой тебе никогда не подмигнёт
Фред Асте;р, и корсет будет лишней деталью,
в этой мишуре растаянный лёд
добавляют в бокалы с поверхностной фальшью,
чтобы этот стремительный год
ушёл от всех к чертям собачьим,
то есть - подальше.
Я, когда напиваюсь, становлюсь бедняком,
который падок на юбки ниже колена,
и плевать – то ли будет это А;йда Лупи;но,
или простая профурсетка,
проституточка с фонариками на плечах,
такая, знаете ли, умудрённая временем,
начитанная Мориа;ком, набожная слишком,
когда дело касается каких-то излишек,
например, грустных окончаний у книжек,
когда один бьёт другого по темени,
чтобы в кашу превращались мозги -
это будет, верно, Виктория Уи;нтон
из далёкой страны.

Добро пожаловать в мир Великой Депрессии,
здесь много курят, ругаются матом,
но так, что хочется выпить ещё раз,
словно это был самый изумительный тост,
а затем помолиться тому Богу, что нас
завёл на саморазрушающийся мост
и оставил в окрылённой от бессилия толпы
из страха, любопытства и переживания
молвы, что, как проклятье, отрезало от мира
всю любовь.

Разбитых сердец в тридцатых не счесть,
в двадцать первом, наверное,
их стало не меньше,
- Налейте этой даме ром. Не желаете?
Тогда - мне ещё.
И едва я закрою глаза, чтоб вкусить
привкус мерзкой блевотины,
ты уже приспустила чулки,
чтобы отдаться тем морячкам у стены
вшивого бара залётного.
Я, пожалуй, стану лишь зрителем,
у меня, ты прости, исчезло нутро -
вырезано клиньями твоими
сердце моё.

Ты, когда, напиваешься, становишься ****ью,
я – маменькиным сынком,
вот и играем с тобой мы в дурдом
под названием «счастье».

Великая Депрессия
Июль, 23'16
Слова - Adam Kesher