Пепел

Я, кажется, пил чай, а ты -  курила.
Окно прикрыла снежная вуаль.
Ты мне без остановки говорила,
Про серьги, сны и «как жесток февраль».
Потом, вдруг, резко – полное молчанье,
Еще один вопрос был не решен.
В твоих глазах я разглядел прощанье.
Фарфор в руке враз трещиной пошел.
Ты, пряча дрожь, сжимая сигарету
Небрежно сдула локон со щеки.
Сказала, «мы не пара», что сил нет и,
Мол, друг от друга слишком далеки.
Один твой взгляд пронзительно-тяжелый
Мне выдавал всю внутреннюю боль.
 - Ну все, пора. Мне забирать из школы.
Ты мне уйти пожалуйста позволь.
Шаги. Ушла. Но, двери не закрыла.
Вдруг сквозняком захлопнуло окно.
Вспоминал про все, что с нами было…
Совсем недавно или же давно?
Я вспомнил обо всех твоих привычках:
Как носишь блузки задом наперед,
Как ищешь спички в полной косметичке,
Хотя никто туда их не кладет;
Как ты любила под дождем промокнуть;
Твои поездки вечно налегке;
Короче всех на левом среднем ноготь,
Зеленую подводку Мэрикей;
Нельзя забыть твои «шедевры» маслом,
Держу пари, смеялся б Пикассо;
Ты обожала розовые астры
И свято ненавидела шансон;
Желала ты во всем всегда быть первой;
Упрек твой вечный, что «Мартини» нет…
Другой сказал бы точно: «Ну и стерва!
Хохочет, курит и болтает бред».
А я любил до боли и до муки.
Огромные бездонные глаза…
Я знал, как много ледяные руки
О твоих чувствах могут рассказать.
Внезапно безысходность накатила -
Не может быть, что столько лет я спал?
В те дни, что ты, ко мне не приходила,
Я просто тупо время коротал.
Вдруг, в голову ответ пришел блестящий:
Конечное не может смыслом быть.
А в чем же смысл жизни настоящий,
Теперь придется заново открыть.
С тех пор мной спеты новые куплеты.
И о любви я часто говорю.
Но пепел от той самой сигареты,
До сей поры я с нежностью храню.