1001. Ночь 19

1001 НОЧЬ ШАХЕРЕЗЕТДИНОВА

(по мотивам произведения Д. Дефо)

Памяти прадеда Василия Каширина, сгинувшего на полях Первой Мировой
и памяти жертв сталинских репрессий

НОЧЬ 19
В которую Робинзон строит планы по спасению испанцев, попавших
в беду, готовится их встретить и отправляет за ними Мигеля с отцом Пятницы, а Яков рассказывает друзьям о своих приключениях и высказывает соображения по поводу присутствия их – тёртых калачей, в партизанском отряде

                1
«Когда я вдруг смирюсь с судьбою,
Повешу голову на грудь,
Я снова свой дневник открою,
Чтоб светом озарился путь,
И вспомню, как ушёл когда-то
Под парусами от пиратов,
И как был мокрый и босой
На берег выброшен волной;
Как, лодку строить не умея,
Построил всё-таки её,
И как рубил в скале жильё,
И как, надеяться не смея,
На грани разума уже,
Надежду сохранил в душе.

                2
Судьбы всегда приятна милость,
А Робинзону, так вдвойне.
Вся жизнь моя переменилась.
Теперь я знал – в любой войне
Мы выстоим, поставим точку.
Теперь уже не в одиночку
Придётся мне и хлеб сажать.
И под подушкою держать
Не надо пистолет. Удача,
Порой момента только ждёт,
Когда, устав идти вперёд,
Ты упадёшь, и чуть не плача,
Хоть равнодушен был к слезам,
Поднимешь очи к небесам.

                3
И вместе жить мы стали дружно.
В трудах все проходили дни.
Расширить поле было нужно –
Валили лес, сжигали пни,
А рыбу извлекать из моря
Всех Пятница учил, и вскоре
От яств ломился стол у нас.
В беседах не один мы час
С испанцем провели Мигелем.
Он был потомственный моряк,
Немало помнил передряг,
И рифам счёт забыл и мелям,
Которые пришлось узнать.
Мне можно было и соврать!

                4
А может, так оно и было?
А если нет, мне всё равно,
Ведь всё так складно выходило!
Я не общался так давно,
И так испанский знал прескверно!
Не всё и понял я, наверно,
И наслаждаться был готов
Всего лишь музыкою слов!
Как мало человеку надо!
Порой бесценным станет вдруг
Хороший собеседник, друг,
И мир большой, где брат на брата
Всегда готов идти войной,
Был не для нас. Он был чужой.

                5
А сделать много было надо –
И рис посеять и ячмень,
А также увеличить стадо,
И винограда каждый день
Мы тоже много собирали.
Конечно же, один едва ли
Мечтать я мог о судне, но
В лесу деревья всё равно
Отметил. Тяжкая работа –
Тесать из цельного ствола
Одну доску! Но нам была
Идея дорога, и пота
Пролили много мы – кто знал,
Что всех другой нас ждал финал.

                6
Как год промчался – не заметил!
Ячмень был собран, убран рис,
И мы расстались на рассвете,
Когда утюжил море бриз.
Испанца я велел к присяге
Всех привести. В его отваге
Не сомневался я. – Мигель,
Не сядьте где-нибудь на мель.
Помочь мы вам уже не сможем,
И вам нам не послать вестей,
Но будем ждать сюда гостей.
И Пятница простился тоже
С отцом своим: - Ну, в добрый путь!
Пусть ветер будет в спину дуть!

                7
Когда уже прошли все сроки,
Я стал переживать: как знать…
Мала осадка у пироги…
Смогли ли всех с собою взять?
И не погибли ли в пучине
По нам неведомой причине?
Опасности – они везде,
А след не виден на воде…
Однако, как-то на рассвете,
От крика пробудился я.
Матросы так кричат: «Земля!»
А «едут, едут!» только дети,
И мы пошли гостей встречать.
- Просил же я их флаг поднять!

                8
- Но флага нет, - сказал я другу, -
Пока его не вижу я,
И дам на отсеченье руку,
Что вышел безоружным зря.
Друзья они? Враги? Не знаю.
Да, я давно уже мечтаю
Покинуть берег этот, но
Тревога гложет всё равно.
Потом с подзорною трубою
Забрался на вершину и
Неподалёку от земли
Корабль увидел я! Не скрою,
Безмерно рад сначала был,
Но сам же охладил свой пыл:

                9
«Зачем купеческое судно
Здесь якорь бросило?» Увы,
Тревоги, зревшие подспудно,
Не выбросишь из головы.
- О, Робин Крузо! Посмотри же!
Я вижу пленников!  - Потише!
Ты, Пятница, сошёл с ума!
- Я понял, понял всё сама!
Они съедят их! – Нет, друг мой,
Тут, видимо, расклад другой…
Но вдруг мне тоже показалось,
Что прямо на глазах у нас
Прикончат пленников сейчас.
Разбойникам противна жалость,
Однако, логика-то где?
Концы все прячутся в воде».

                10
У Якова был вид геройский.
Он пулей был задет слегка.
- Ведь мы с Костлявою по-свойски
Ещё беседуем пока.
И пусть её от злости пучит -
Раз хочет в морду, то получит.
Не понял, правда, до сих пор:
Япошка же стрелял в упор!
Видать с испугу промахнулся,
И явно дрогнула рука.
Знать, не заметил и штыка,
Раз сразу на него наткнулся,
Хотя не первый он чудак...
- Ну, а в отряд попал ты как?

                11
- До этого свои хотели
Связать... но знаешь мой кулак...
Как волки с двух сторон насели!
Я им сказал, что я не враг,
Когда сложил их штабелями,
И уломал: - Айда, мол, с нами!
И вот я красный партизан,
И каши общий есть казан,
Наган, и со штыком винтовка.
Да, видно такова судьба -
И в легионе голытьба,
И тут все - сплошь. Для них верёвка
Намылена у палача...
А мы три тёртых калача,

                12
- И нас не взять за фунт изюма...
Вот я о чём, друзья мои,
О чём тревожит ночью дума...
А ждут нас жаркие бои.
Вы видите: врагов, как грязи.
В Воронеж никаких оказий -
И думать нечего!  Колчак
Спустить всегда готов собак.
Князья сплошные и бароны
Творят в станицах произвол.
А видел я немало сёл -
Кресты одни лишь и вороны.
Офицерьё тут, у реки,
Побили как-то казаки –

                13
- В отряд согнали их насильно!
Им надо это? Ведь зима!
Залили кровушкой обильно
Февральский лёд, а их дома
Затем семёновцы спалили!
Детей и то приговорили,
Не только жён и стариков!
Мол, ты жесток, и я таков!
Впрягли отцов с дедами в сани.
Отцам уже и свет не мил!
На кладбище там ряд могил...
Они их выкопали сами,
Чтоб закопать офицерьё...
А после их самих... Зверьё!

                14
- Короче, смерть продолжит танец,
А нам осталось подыграть...
Тут, кстати, есть американец -
Готов учиться воевать.
- Печальна участь дезертира...
- Небось и сам на командира
Поднял оружие? - Да нет!
Он был по молодости лет
Девчонкой местной околдован. 
Так стала парню дорога,
Что он ударился в бега.
- Знать, был ни разу не целован,
И думает, что он ей люб...
- На Унгерна* имеет зуб.

                15
- Нерусский чёрт какой-то, братцы!
Скажу короче: Унгерн - зверь!
А цель есть до него добраться,
И у влюблённого теперь.
Он сам и видел зверства эти.
Разрубленные шашкой дети
Без слов сумели пояснить,
В кого стрелять, кого любить,
И что такое справедливость.
С тех пор и лезет на рожон,
Как Ольгой был приворожён.
- Знать, умным стал! Скажи на милость!
Так что же, Яков, а она?
- В меня безумно влюблена.


ПРИМЕЧАНИЯ:
*Унгерн - Роман Фёдорович Унгерн фон Штернберг - барон, генерал-лейтенант, садист, отличался жестокостью, сам с наслаждением расстреливал обречённых, грабил и сжигал дотла станицы. С 1917 года командовал Конноазиатской дивизией в войсках атамана Семёнова.
С 1921 года фактически диктатор Монголии. Расстрелян по приговору сибирского ревтрибунала за контрреволюционное вторжение на территорию Дальневосточной республики. Судя по доступным источникам, золото, и другие им награбленные ценности так и не были найдены.

ПРОДОЛЖЕНИЕ: http://www.stihi.ru/2016/10/20/5403