Пробуждаясь на рассвете...

Пробуждаясь на рассвете,
Мыслью я уже в саду.
Винный вкус мне не в запрете -
Охраняю потому
От нашествия пернатых,
А вернее от скворцов,
Не считая пчёл мохнатых,
Грозди спелых образцов.
Виноград любим не только
В рационе всех людей,
Стая птиц съедает столько
Вызревающих гроздей…
Если б та напасть кружила
Вся, собравшись, над селом –
Солнце яркое затмила –
Не пробьётся свет лучом.
Пёстрых, рыжих – нету счёта,
Мало наших, вороных.
От падучего помёта
И от клювов костяных
Гибнет гроздь под солнцем жарким,
Не успев попасть на стол,
И, поплакав соком марким,
Гнилью виснет за листом.
Шлю в затвор пистон свинцовый,
В перекрестье шлю скворца.
Из меня стрелок бедовый
С  метров ста или с пол-ста.
Жму курок, щелчок, отдача –
Нет в прицеле ни хвоста…
Как могу разбой иначе
Прекратить, любя, скворца.
Не война ли их испугом
Гнала, громом и огнём,
От земли, где быть под плугом
И под солнечным лучом
Не сулит ей дядя Штатный
И взбодрившийся террор,
Европейский имидж ватный
И турецкий приговор?

Восхищают той «коронкой» -
Тут в пример беру осу –
Дамы с талией тонкой,
Рекламируя красу.
Но осиные «красотки»,
С жёлтой яркой полосой,
Виноградные три сотки
Колют, режут, как косой.
Не спастись от тех уколов
И объемлющей резни –
Соком капавших всех сколов
Вызревающей грозди.
Легкокрылая проказа
Спелой ягодой пьяна:
Строит глазки, водит тазом,
До безумия смела.

Ни ферментные ловушки,
Ни нахальный птичий клюв
Не остудят пыл «зверушки»,
С ягод часть её стряхнув.
Ни каменьев, ни травинки,
Кровью, потом гроздь поил,
Но пусты опять корзинки,
И смотреть на то нет сил.
Каплет соком виноградин,
Плача, спелая лоза…
Заношу в строку тетради:
Год ломали спины – зря!
Ни поддержки, ни ответа
В изнуряющей борьбе…
А со сцены песня спета
О придуманной судьбе.
Опустились в скорби руки,
Нет желания творить…
Но уверен:  эти муки
Мне придётся повторить!